| Игорь Зисер |  |
Первую часть книги «А почему джаз?» под заглавием «Воспоминания» я прочитал не отрываясь. Замечательный рассказчик Владимир Борисович ожиданий не обманул, к тому же многое из воспоминаний автора (он гордо заявляет «Я волгарь!») нам, «волжанам», так близко. Много заветных струн из моей собственной молодости задел наш джазовый «гуру», чем и хочу поделиться со всеми, кто родом из джаза…
Для меня Владимир Фейертаг всегда был Гуру, Учитель, Великий знаток джаза… В начале 60-х, когда вышла первая тоненькая брошюрка «Джаз» Владимира Фейертага и Валерия Мысовского, она для всех нас стала маяком, лучом света в темном царстве джазовых понятий и определений. Мы джаз любили в основном «на слух», в провинциальной Казани достоверной информации об этом музыкальном явлении тогда было так мало… Так в наше сознание вошел Владимир Фейертаг, как человек, знающий о джазе всё (кстати, от этого звания наш ВБ, человек по-питерски интеллигентный, в своих мемуарах решительно открещивается). Особенно мне было интересно читать трогательные истории про людей джаза, которых я хорошо знал и с которыми был близок автор: Аркадий Петров, Алексей Баташёв, Леонид Чижик, Игорь Гаврилов, Натан Лейтес… Портреты у ВБ получились, на мой взгляд, замечательные.
А вот таким я впервые увидел живого Владимира Борисовича через объектив фотоаппарата на фестивале 1976 года в Куйбышеве, в окружении товарищей по жюри фестиваля. Слева направо (лица не все видны, но я всех помню): спиной Георгий Бахчиев, за ним Алексей Баташёв, сам ВБ, композитор Игорь Якушенко и Аркадий Петров.
А теперь перейду к тому, что можно назвать «Комментариями к Фейертагу», приводя как отправную точку своих рассуждений выдержки из его «Воспоминаний».
Трофейные фильмы
Ровесник ВБ Василий Аксёнов называет 40-е годы «эпохой трофейных фильмов»:
Эпоха трофейных фильмов! Даже у тебя, козявки, есть возможность пересечь все границы… Отстояв в очередях, мы входили победителями то в «Пионер», то в «Спартак», где на нас обрушивалась «Чаттануга Чу-Чу». Эй, машинист, поддай-ка жару, поехали, поехали, поехали! Вверх, вверх, вверх! В горы! Элегантный, невозмутимый, гениальный Гленн Миллер посверкивал стеклышками очков, и мы замирали от предвкушения чудес. Всем нам просто не верилось, что джаз может так переворачивать душу…
Василий Аксёнов. «Вольтерянцы и вольтерьянки»
Вспоминая эти годы, ВБ пишет:
У каждого из нас свой путь к джазу. Я пришёл в джаз из танцевальной музыки, которую часто играл по слуху, а иногда и по нотам. Мои первые слуховые опыты — довоенные пластинки с английскими, немецкими и советскими оркестрами… Затем мой слух пополнялся музыкой из кинофильмов… В студенческие годы (1949-1954) кинофильмы по-прежнему были основными поставщиками танцевальной музыки. «Серенаду Солнечной долины» я впервые увидел в Чите в 1944-м, незадолго до переезда в Чувашию. И смотрел ее не менее десяти раз (напоминаю, мама работала в кинотеатре).
В. Фейертаг. «Воспоминания», стр.89.
ДАЛЕЕ: продолжение размышлений
Итак, летом 1944-го Володе Фейертагу было 11 лет, возраст вполне вменяемый, и его свидетельству мы должны доверять, тем более что мама сама работала в кинотеатре. Но вот незадача: до «эпохи трофейных фильмов» ещё было не менее 5 лет, как об этом свидетельствуют официальные источники. Так называемые «трофейные фильмы» появились в СССР после того, когда делегация комитета по делам кинематографии прибыла из Москвы в пригород Потсдама, Бабельсберг, чтобы провести инвентаризацию фильмохранилища Третьего рейха. Фильмов там было много, немцы в 40-х годах обобрали кинохранилища всей Европы, пока не пришла уже наша очередь… И в Белые Столбы, где размещался Госфильмофонд, о счастье! — попали 3700 полнометражных фильмов, преимущественно американских, английских, французских.
Рассказывают, что сначала «самые-самые» из фильмов просмотрел сам Хозяин, а переводил ему на ухо министр Госкино Большаков. А затем было решено (догадайтесь кем?) показать отобранные фильмы всей измученной войной стране, чтобы как-то поднять настроение народу, тем более что своих фильмов в те годы снималось ничтожно мало. И все это богатство появилось на экранах только в 1948 году.
Но, как это часто случается в нашей удивительной и непредсказуемой истории, официальная версия расходится с действительностью, и не только в случае с мальчиком Володей Ф. Первые наши так называемые «кино-трофеи», например, знаменитый «Большой вальс», были захвачены в 1939 году, когда случился секретный пакт Молотова-Риббентропа и советские войска вошли во Львов, где, как понимаете, невозможно было отказаться от «бесхозных» западных фильмов.
Но с «Серенадой» опять не сходится: фильм снят в 1941 году, и его появление в Чите за год до победы в 1944 можно считать чудом… Скорее всего, сработала коммерческая жилка наших кино-дельцов, а нелегальные связи Забайкалья с Шанхаем, где в это время уже хозяйничали американцы, а лундстремовцы вовсю играли «In The Mood», наверняка существовали.
От редактора: мы решили оставить этот абзац в тексте, хотя изучение источников показывает, что никакие американцы в Шанхае в 1944 «хозяйничать» не могли: с 1941 по 15 августа 1945 г. Шанхай находился под оккупацией императорской Японии, большинство проживавших в городе иностранцев из США, Великобритании и Нидерландов были интернированы. После капитуляции Японии в августе сорок пятого и до победы Коммунистической партии Китая в гражданской войне в 1949 г. власть в городе принадлежала китайскому правительству Гоминьдана, все западные «концессии» были ликвидированы, а западные фирмы закрылись либо переехали в Гонконг.
Кроме того, известно, что «Серенада Солнечной долины» действительно вышла в прокат в 1944 г., но не как трофей, а как «подарок от союзников».
Кстати, коммерческие соображения в прокате западных фильмов для руководства страны тоже сыграли свою роль: довоенный кинопрокат занимал второе место в народном хозяйстве страны по объему наполнения госбюджета. На первом, как всегда, была традиционная водка.
Так что патриотические«скрепы» и борьба с космополитизмом в этом случае, как ни удивительно, не сработали, и в железном занавесе появилась дырка. Пусть ещё маленькая, но в неё сквозил воздух свободы, эта сладкая отрава, и «токсичное» дело начало вершиться. Вместе со звуками джаза на «козявок», вроде меня, потрясающее впечатление произвёл уже зримый образ саксофониста миллеровского оркестра Текса Бенеке. Этот спортивный парень в бейсболке откладывал в сторону саксофон и, двигаясь со своей развязно-свободной повадкой ковбоя, начинал насвистывать «Чу-чу» перед тем, как запеть: «Эй, машинист, поддай-ка жару, поехали, поехали, поехали! Вверх, вверх, вверх! В горы!»
Так он производил переворот в ещё не заскорузлых «козявочных» мозгах, и запросто — и уже навечно — убивал в наших глазах идола советского агитпропа, засупоненого на все пуговицы и застывшего по стойке «смирно» советского эстрадного певца.
ВИДЕО: фрагмент фильма «Серенада Солнечной долины»
httpv://www.youtube.com/watch?v=V2aj0zhXlLA
Радиоджаз
Вот так сначала фильмы, а затем брошюра «Джаз» принесли нам визуальный образ джазового музыканта. Но всё-таки главная зараза шла от радио: все мы с середины 50-х слушали «Час джаза» Уиллиса Коновера на «Голосе Америки» и, не видя джазменов, составляли первые впечатления о своих героях, используя богатое юношеское воображение. Мне, например, когда я, коряча засвингованные мозги, испытывал сладкую пытку саксофоном Джона Колтрейна, он представлялся совсем не блюзово-чёрным, а издевательски белым расистом — американцем. И поэтому фото гениального джазмена, помещённое в книжице Фейертага-Мысовского, стало до того значимым, что мы с братом, высунув языки, старательно перерисовали из чёрно-белых скрижалей цветные портреты джазовых звёзд, в том числе и Колтрейна. Итак, снова отправная цитата нашего Учителя:
Нам нравилось играть красивые, хорошо засвингованные пьесы американских авторов, и мы слушали уйму пластинок. Валерий (Мысовский) одним из первых среди нас приобрёл ламповый приемник, и я часто слушал у него дома зарубежные джазовые программы… Поняв, что жить без джаза не могу, обзавелся радиоприемником, а чуть позже магнитофоном.
В. Фейертаг, «Воспоминания», стр.71
Типичная последовательность действий для самодеятельных джазовых музыкантов, тем более что в музыкально-образовательных заведениях за джаз могли если не высечь, то выгнать. В конце 50-х я не то что жил, я спал со своим любимым радиоприёмником по кличке «Латвия». ВБ, кстати, вспоминает, что начинал с приёмника «Балтика» и магнитофона «Днепр-11». «Латвия», конечно, была круче «Балтики». У неё был почти немыслимый в годы культа личности короткометровый диапазон 19 метров, где глушилок было намного меньше. А у «Балтики», как и у других советских, все короткие волны начиналось с 25 метров…
Представляю, какой дикостью для молодых читателей кажется вся эта топонимика. Насчёт постельных сцен я не оговорился: «Голос» можно было послушать до 12 часов ночи на коротких волнах, а глубокой ночью, после двух часов и только летом, можно было поймать на средних, а иногда и на длинных волнах. Самое главное, в это время все глушилки уже «спали». Естественно, родители ночью запрещали этим заниматься, и я затаскивал приёмник (а «Латвия» была здоровым стационарным приёмником весом 30 кг!) в кровать, накрывался одеялом для звукоизоляции и наслаждался джазом.
Знакомство с джазовыми LP, проигранными на хорошей аппаратуре, состоялось у меня намного позже, в начале 60-х. К этому времени я уже привык к частотному диапазону, характерному для радиотрансляции по «Голосу» ( по техническим характеристикам амплитудная модуляция радиосигнала ограничивает звуковую частоту сигнала на уровне 7 кГц, примерно как в телефоне). Так что звук, воспроизводимый с диска, меня просто шокировал. Высокие частоты резали ухо, привыкшее к бархатному низкочастотному звучанию любимой «Латвии», и я ещё долго не мог привыкнуть к «правильному» звуку Hi-Fi аппаратуры…
Вот такие собственные воспоминания навеяли мне фейертаговские строки. Думаю, у всех, кто почитает ( во всех смыслах) Владимира Борисовича, возникнет что-то своё, сокровенное, чем хочется поделиться со своими родными джазовыми людьми.
Пусть джаз живет долго, и мы вместе с ним.
КУПИТЬ КНИГУ ВЛАДИМИРА ФЕЙЕРТАГА НА САЙТЕ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Приношу свои извинения за обидную ошибку, которую я допустил в подписи к фотографии молодого Владимира Борисовича, это композитор Игорь Якушенко. Обидную, потому что меня все, кто видел ее на ФБ поправили, в том числе и сам автор «Воспоминаний»…За американцев, во-время не взявших на абордаж Шанхай тоже обидно, но уже меньше. Кирилл, извини, дорогой. Без твоего комментария заметка не была бы такой живой!
Игорь Зисер
Огромное спасибо !