ВТОРАЯ ГЛАВА. Первую главу см. «Уэйн Шортер: своим путём. Глава 1: бибоп, «Посланцы джаза» и Второй квинтет Майлза»
Первоначально эта публикация был посвящена 85-летию легендарного саксофониста Уэйна Шортера (25 августа 2018). Но в 2023 г. редакция изменила вступительный абзац. Теперь мы знаем, что один из величайших джазовых музыкантов последних шести десятилетий, 10-кратный лауреат премии «Грэмми» саксофонист Уэйн Шортер (Wayne Shorter), родился 25 августа 1933 года и ушёл из жизни 89 лет спустя, 2 марта 2023 года. Теперь это — публикация его памяти.
«Джаз.Ру» дважды публиковал обширные тексты, посвящённые этой титанической фигуре: когда ему исполнялось 80, в нашем бумажном №51(5-2013) мы выпустили главу из готовившегося в то время к изданию (но в результате так пока и не вышедшего) перевода его биографии, который сделала Диана Кондрашина; а пятью годами ранее, к 75-летию, музыкант появился на обложке нашего бумажного издания, а внутри этого номера (№16/7-2008) был большой биографический очерк, который написал Константин Волков. В 2013 г. этот очерк лёг в основу главы о Уэйне Шортере в подготовленном нашей редакцией двухтомнике «Великие люди джаза», который вышел в санкт-петербургском издательстве «Планета Музыки» и и на 2023 г. переиздан уже четыре раза.
Очерк Константина Волкова ранее выходил в бумажной версии «Джаз.Ру». Текст был актуализирован для первой сетевой публикации в 2018 г. и вышел в двух частях: в жизни Шортера было много событий! Читаем вторую часть очерка.
…Если на «E.S.P.» всего два из семи треков содержали композиции Уэйна Шортера, то на следующих альбомах Второго квинтета их удельная доля постоянно росла: на «Miles Smiles» (1967) Уэйн написал три из шести пьес, на «Sorcerer» (1967) — четыре из семи, на «Nefertiti» (1967) — три из шести. Дэйвис писал (точнее, рассказывал своему «соавтору» Куинси Траупу) в книге «Майлз. Автобиография»: «Уэйн — настоящий композитор. Он пишет партитуры, выписывает партии для всех в точности так, как он хочет их слышать…»
Только когда Майлз начал экспериментировать с введением в ансамбль электрических инструментов, а в арсенал выразительных элементов — гипнотических ритмов рок-музыки, доля композиций Шортера начала снижаться: на «Miles In The Sky» (1968) Уэйн написал только одну пьесу из четырёх. Кстати, это «Paraphernalia», где к квинтету впервые добавляется ещё один инструмент — электрогитара молодого Джорджа Бенсона.
СЛУШАЕМ: Miles Davis «Paraphernalia», 1968
А вот на альбоме «Filles de Kilimanjaro» (1969, записан летом и осенью 1968) уже нет ни одной композиции Уэйна Шортера. «Filles de Kilimanjaro» вообще был переходным для Майлза альбомом: период «второго квинтета» завершался, здесь в ряде треков Рона Картера уже заменяет другой басист, Дэйв Холланд, Хэрби Хэнкока — Чик Кориа, причём Картер и Хэнкок уже играют только на электрических инструментах. Звучание альбома ещё напоминает предшествовавшие записи квинтета, но переход к полностью электрифицированной эклектике следующей студийной работы Майлза, «In A Silent Way» (1969), от этого альбома кажется вполне логичным.
«In A Silent Way» — в такой же степени работа Майлза Дэйвиса, как и продюсера Тео Масеро, работавшего с ним начиная с «Miles Smiles». Шортер, кстати, при этой записи впервые играл в основном на сопрано-саксофоне: в дальнейшем он для «электрических» записей применял в основном этот инструмент, звук которого, как он считает, лучше читается в электрифицированной звуковой палитре. После того, как исходные треки для альбома были записаны, Масеро, имевший от Майлза своего рода «карт-бланш» на работу с материалом, заперся в студии с исходными плёнками и ножницами и смонтировал из нескольких часов монотонных джаз-роковых джемов впечатляющую сюиту, авторство исходного материала которой примерно в равной степени принадлежало Майлзу и пианисту из ансамбля Кэннонболла Эддерли — Джо Завинулу, который здесь играл на электрооргане. Это именно сюита: Масеро добился классической сюитной формы, для чего, например, на первой стороне альбома один и тот же кусок — шестиминутный фрагмент, названный «Shhh», — просто вклеил в запись дважды: в начале стороны и в конце.
Шортер участвовал и в следующей — наверное, самой радикальной студийной работе Майлза Дэйвиса, альбоме «Bitches Brew», ставшем самым глубоким погружением Майлза в джаз-рок (с уклоном в рок) и, вероятно, самой противоречивой записью Дэйвиса за всю его историю. Широчайшая молодёжная аудитория с интересом восприняла этот альбом: он первым из альбомов Дэйвиса был продан тиражом более миллиона экземпляров и, таким образом, стал первым «золотым альбомом» для Майлза — и для многих это была вообще первая джазовая запись в их коллекции, причём большинство даже не осознавало её джазовой природы, считая её записью рок-музыки. Но при этом именно «Bitches Brew» стал своего рода водоразделом для множества старых поклонников Майлза. Критик Билл Майер писал позднее, что этим альбомом «Дэйвис провёл на песке черту, за которую многие его поклонники не только не пошли — они даже не смогли простить ему, что он провёл её». И это было связано не только с тем, что на обложке альбома красовалось бранное слово, ранее считавшееся даже в «массовой культуре» не то чтобы неупотребимым, но по крайней мере нежелательным к употреблению в заголовках, лозунгах и т.п. (название альбома примерно означает «Сучье варево»). Издатель журнала Cadence Magazine, музыкальный критик и историк Боб Раш объясняет, что именно вызывало такую реакцию:
— Для меня это была вовсе не «великая чёрная музыка» — я трезво видел в ней образец того коммерческого барахла, которое начинало душить и загрязнять каталоги даже таких лейблов, как Blue Note и Prestige… В наши дни она кажется мне лучше, чем казалась тогда, просто потому, что теперь стало неизмеримо больше музыки, которая намного хуже.
Понять можно обе стороны. Майлз действительно полностью отошёл в этой работе от прежней модели джаза, как такового. Но в то же время этот альбом представлял собой документ совершенно новой эстетики, новой и неслыханной ранее музыкальной реальности, ставшей возможной только к концу 60-х — с развитием новых звуковых технологий, прежде всего студийных, и с интересом многих передовых музыкантов к новым массовым «низовым» музыкальным жанрам, прежде всего к рок-музыке. На передний план в звучании эти музыканты выдвинули мощную ритм-секцию, гипнотические ритмы которой открывали перед солистами, всем предшествовавшим десятилетием джазовой истории искушёнными в развёрнутом интенсивном модальном изложении материала, новые возможности для импровизации, казавшиеся в тот момент почти безграничными. И символично, что вместе с пронзительной трубой Дэйвиса вторым важнейшим импровизационным голосом на «Bitches Brew» был сопрано-саксофон Уэйна Шортера. Но это была последняя запись, которую Шортер сделал с Майлзом. Дальше он пошёл своим путём.
ВИДЕО: Майлз Дэйвис «Bitches Brew», концерт в клубе Tanglewood, Ленокс, штат Массачусетс.
Майлз — труба, тенор-саксофон — Уэйн Шортер, клавишные — Кит Джаррет и Чик Кориа, барабаны — Джек ДеДжоннетт, бас-гитара — Дейв Холланд, перкуссия — Аирто Морейра
Шортер не работал с Джо Завинулом десять лет, с 1959 — когда ушёл из оркестра Мэйнарда Фергюсона — и по 1969 г. Но встреча с Джо на записи «In A Silent Way», а впоследствии и «Bitches Brew», показала, что пианист из Австрии двигался в том же направлении, что и сам Шортер. Оба они были сильными композиторами, и написанные ими темы (Шортером — для Jazz Messengers и особенно для Майлза, Завинулом — для ансамбля Кэннонболла Эддерли, где он проработал с 1961 по 1970) вошли в классический корпус джазовых композиций 60-х. Обоих сильно увлекла идея спонтанного музицирования в электрифицированных «современных» звучаниях, мотором для которого была монотонная, но мощная ритм-секция — идея, в реализации которой они участвовали у Дэйвиса в течение 1969 г. и которая, в общем-то, подсказала им модель, по которой они построили собственную группу.
У группы Weather Report было три основателя: Завинул, Шортер и контрабасист из Чехословакии Мирослав Витоуш. Но только два участника Weather Report, первой «супергруппы» джаз-рока, прошли всю её историю, с ноября 1970 и до июня 1986, и это были Джо Завинул и Уэйн Шортер.
ВИДЕО: первый состав Weather Report , 1971
httpv://www.youtube.com/watch?v=5bIk1Wl21Yk
За все годы истории группы, какие бы изменения ни претерпевала её музыка, Шортер почти не занимался музыкальной деятельностью «на стороне» — за двумя исключениями. Первым был альбом «Native Dancer» (Epic, 1975), записанный Уэйном с бразильским певцом Милтоном Нашименту и пианистом Хёрби Хэнкоком и выдержанный на тонкой грани между фьюжн и бразильским стилем tropicalismo.
СЛУШАЕМ: Wayne Shorter «Beauty And The Beast» с альбома «Native Dancer» (1975)
httpv://www.youtube.com/watch?v=0PQKnjwlN6g
Вторым выходом за пределы «Сводки погоды» было участие Шортера в турне V.S.O.P. вместе с трубачом Фредди Хаббардом и бывшей ритм-секцией «Второго великого квинтета» — Хёрби Хэнкоком, Роном Картером и Тони Уильямсом. В этом турне Уэйн вместе со своими бывшими коллегами по квинтету Майлза и Jazz Messengers «тряхнул стариной», играя акустический джаз на тенор-саксофоне, и результирующий альбом (Columbia, 1977) занял в годовом хит-параде журнала Billboard третье место по категории «Джаз». Альбом состоял из концертных записей, сделанных в Калифорнии. Фредди Хаббард, призванный сыграть роль Майлза Дэйвиса, звучал всё-таки как Фредди Хаббард (то есть, попросту, играл гораздо больше нот, чем Майлс), да и Хэнкок был тогда уже гораздо более «продвинутым» пианистом (прежде всего в гармоническом плане), нежели десятилетием раньше в квинтете Дэйвиса;. Тем не менее, звучание воссоединившегося без своего лидера «Второго великого квинтета» поражало уровнем взаимопонимания музыкантов, доходившим почти до телепатии. Однако ещё более мощная и насыщенная идеями игра этого же ансамбля зафиксирована на другом альбоме, основой для которого стали выступления V.S.O.P. в Японии (всего пятью днями позже, чем концерты в Калифорнии) — «Tempest At The Colosseum» (1977). Оба этих альбома, как и более поздние записи V.S.O.P., обычно включаются в дискографию Хэрби Хэнкока — потому что в последующем на саксофоне в проекте играли и другие музыканты; однако и для Шортера это были важные работы.
СЛУШАЕМ: V.S.O.P. — «Lawra», 1977
httpv://www.youtube.com/watch?v=RxHWbu1xP-o
Что же до основной работы, то внутри группы Weather Report роль Шортера постепенно становилась всё менее значимой. Он играл всё меньше соло, да и сами его соло изменились: если на первых альбомах группы Шортер играет довольно протяжённые модальные импровизации, то к середине 70-х его игра всё больше ограничивается воспроизведением темы или несложными мелодичными эпизодами. Завинул к этому моменту, во-первых, всё больше использовал синтезаторы, от чего звучание группы всё дальше уходило от джаза, а во-вторых — писал для группы всё больше и больше материала, который вместо унаследованной поначалу от Дэйвиса модели «джем поверх ритмического рисунка» становится всё более тщательно аранжированным, выписанным и — как одно из следствий — всё более доступным широкой аудитории.
Апогея эта тенденция достигла, когда в группу пришёл бас-гитарист Джако Пасториус (1976), быстро ставший своего рода со-лидером группы. Харизматичный на сцене, виртуоз своего инструмента, знаток студийной работы с большим вкусом к продюсерской деятельности, Пасториус был настолько энергичен и полон сил, что совсем оттеснил ветерана Шортера на второй план.
ВИДЕО: Weather Report — «Birdland», 1978. Концерт в городе Оффенбах, Германия
httpv://www.youtube.com/watch?v=pqashW66D7o
История Weather Report, охватывавшая пятнадцать с половиной лет и пятнадцать «номерных» альбомов, знала и успехи, и неуспехи. Так, в джазовом мире восприятие их работ варьировалось от звания «альбома года», присвоенного журналом DownBeat нескольким записям группы (начиная от самого первого их альбома, названного просто «Weather Report» — он стал «альбомом года» за 1971 г.), до скандальной рецензии на альбом 1978 г. «Mr. Gone», за который «Даун Бит» поставил группе всего… одну звёздочку; при этом следующий альбом, «8:30», получил премию «Грэмми» за 1979 г. как «Лучшее исполнение джаз-фьюжн», а турне с материалом этого альбома было самым посещаемым за всю историю коллектива.
Настоящий закат Weather Report начался в 80-е. Группу покинул Пасториус, у которого уже начинали проявляться симптомы маниакально-депрессивного психоза, превратившего последние годы его рано оборвавшейся жизни в мрачную трагикомедию. Креативность внутри группы начала как-то выветриваться. Произошли и чисто маркетинговые изменения, осложнившие жизнь коллективу: начало 80-х — это подъём интереса к акустическому джазовому мэйнстриму, и фьюжн, подрастерявший задор и экспрессию начала 70-х, достаточно серьёзно ослабляет свои позиции на джазовом рынке. Творческому кризису жанра в целом способствовали и другие тенденции, прежде всего — повальное увлечение новых поколений инструменталистов «техницизмом» (то есть бесконечным совершенствованием техники игры, в ущерб музыкальности) и электронными звучаниями.
Многие записи 80-х, с их картонными звуками, дешёвыми электронными эффектами и ненатуральной цифровой реверберацией, сейчас просто невозможно слушать. Увы, последние записи Weather Report — не исключение. Сами музыканты считали, что альбом 1985 г. «Sportin’ Life» завершает их контрактные обязательства перед Columbia и совсем было уже договорились распустить группу, но юристы лейбла доказали им, что они должны компании ещё один альбом. Поэтому последним «номерным» альбомом некогда сильнейшей джаз-роковой группы мира стал скучный и явно «вымученный» «This Is This!», вышедший в июне 1986 г. Уэйн играл всего на трёх из восьми треков альбома; в ряде пьес роль основного солирующего инструмента выполняла гитара Карлоса Сантаны. Только после этого 53-летний Уэйн Шортер смог заявить, что больше не играет в Weather Report.
Впрочем, эти перипетии достаточно мало волновали его. С начала 1970-х в нём произошли очень важные перемены, и связаны они были с переменами в его личной и духовной жизни. Точнее, сначала в личной, а затем в духовной.
Уэйн Шортер впервые встретил свою будущую вторую жену во время концерта с квинтетом Майлза Дэйвиса в нью-йоркском клубе Village Gate в 1966 г. Её звали Ана-Мария, ей было 17 лет. Она была родом из Португалии; её сестра была замужем за Уолтером Букером, контрабасистом ансамбля Кэннонболла Эддерли. «Когда я впервые увидел её, у меня буквально остановилось дыхание», вспоминал он позднее.
Он уже два года был в разводе —первая жена, японка Тэруко Накагами, вместе с родившейся в 1962 г. их общей дочерью Мияко ушла от Уэйна в 1964-м и уже встречалась с актёром Билли Ди Уильямсом, который позже стал её вторым мужем.
Уэйн и Ана-Мария поженились в 1970 г. Ана-Мария, в юности пытавшаяся стать актрисой, полностью переключилась на дела мужа и стала его менеджером. Год спустя у них родилась дочь, Иска. В это же время родилась дочь и у пианиста Хёрби Хэнкока. Обеим девочкам в одной и той же клинике в Нью-Йорке сделали обычные младенческие прививки, после которых у обеих неожиданно начались судороги. Позже у обеих диагностировали повреждение головного мозга, вызванное вакциной. Ана-Мария часто оказывалась вместе с Джиджи (Гудрун, женой Хэнкока), в больнице, куда обе привозили дочерей, страдавших припадками.
В 1972 г. обе семьи приняли решение переселиться в Калифорнию. И Хёрби Хэнкок, и Уэйн Шортер поселились недалеко друг от друга — они и до сих пор живут в Студио-Сити, к северу от Беверли-Хиллс. Хэнкок к этому моменту сменил вероисповедание, найдя то, что, как ему казалось, позволяло ему найти спокойствие и надежду на избавление от страданий: буддизм. Благодаря Хэрби буддизмом заинтересовалась Ана-Мария Шортер.
— Когда мы переехали в Калифорнию, — рассказывал Шортер много лет спустя, — я стал наблюдать за тем, что и как делает Ана-Мария, и задавал ей вопросы. Она отвечала, я слушал. Тогда же я поехал с Weather Report на гастроли в Японию и после концертов задержался там. Один человек привёл меня в буддийский храм направления Нитирэн. И 3 июля 1973 года я тоже стал буддистом.
Так же, как и Хэрби Хэнкок, Шортер и поныне принадлежит к буддийской организации Сока-Гаккай, доктрину которой возводят к легендарному Нитирэну, создавшему своё учение в XIII веке. И поныне Шортер дважды в день подходит босиком к алтарю на втором этаже своего дома в Студио-Сити, звонит в колокол и, опустившись на колени и раскачиваясь, бесконечно повторяет мантру, лежащую в основе практики Нитирэна: «наму-мё-хо-рэнгэ-кё…»
Буддизм «нитирэновского извода», как считает Уэйн, позволяет ему справиться с горем, которого в его жизни оказалось чрезмерно много.
Джессика Хэнкок в конце концов выросла, и, хотя так и не оправилась от вызванного неудачной прививкой заболевания полностью, успешно работает роуд-менеджером у своего отца. А вот Иска Шортер умерла от спазма сосудов головного мозга в возрасте 14 лет, в 1985 году, как раз когда распадалась группа Weather Report.
Мать Уэйна годом позже, в 1986-м, умерла от старческих заболеваний (отец погиб в автокатастрофе ещё в 1966-м). Ещё через год умер от разрыва аорты 56-летний старший брат, Алан Шортер.
17 июля 1996 г. Ана-Мария Шортер вылетела из Нью-Йорка к мужу в Париж, где он был на гастролях. Вместе с ней летела племянница, Далила Лусиен — дочь вокалиста Джона Лусиена, за которого сестра Аны-Марии, Мария, вышла после того, как развелась с Уолтером Букером. Далила только что закончила школу, и Шортеры в качестве подарка обещали показать ей парижские музеи.
Самолёт, вылетевший из аэропорта имени Кеннеди рейсом TransWorldAirlines 800, продолжал набирать высоту, когда через 12 минут после отрыва от взлётной полосы произошёл взрыв. Следствие так и не пришло к однозначному выводу, что вызвало этот взрыв. Предполагали короткое замыкание в системе распределения топлива или попадание в топливные баки Боинга-747 запущенной с земли неизвестным злоумышленником ракеты из переносного зенитного комплекса, вроде «стингера», но ни одна версия так и не была подтверждена официально. Пылающие обломки самолёта рухнули в воду у побережья Лонг-Айленда. Никто из 230 человек на борту не выжил.
Хёрби Хэнкок рассказывал: «В тот день, когда Уэйн узнал, что его жена погибла, он сказал мне: я готов ко встрече с демонами, и я одолею их — им не взять меня никогда».
— Ничто не кончилось, — говорил Шортер критику Биллу Милковски, когда ему было уже 71. — Там, за дверью, мы обязательно встретимся. Вы знаете, Джо Завинул и я несли гроб с телом Джако Пасториуса, когда его хоронили в 87-м. Отец Джако тогда подошёл к гробу, постучал по крышке и сказал: ничто ещё не кончилось, слышишь? И это правда. Мне уже за 70, мне нечего терять. Я всю жизнь смеялся, я и теперь смеюсь, и буду смеяться до самой двери — я зову смерть дверью. И я буду смеяться над правилами, к чёрту правила. Музыка — это не только ноты, музыка — отражение того, как люди живут и говорят. Вот это я и хочу делать. Я больше не хочу всё время быть на уровне своих лучших достижений. Я хочу открыться, хочу пробовать, не бояться неизвестного. Люди привыкли загонять музыку в рамки: о, вот, мол, музыка, под которую хорошо жениться. Окей, в таком случае, я хочу слышать музыку для развода! Люди не должны бояться заглядывать за границы своих шаблонов.
Что ж, Шортеру удаётся следовать своим путём. Вскоре после гибели жены он записал совместный альбом с Хёрби Хэнкоком. Дуэтная работа, получившая простое название «1+1» (Verve, 1997), стала одной из сильнейших записей Шортера после долгого периода неровных и неравнозначных сольных альбомов в 80-е и 90-е. Альбом был записан за семь дней прямо в гостиной дома Хэнкока. «Когда я слушаю эту запись, я ощущаю в ней присутствие Аны-Марии», говорил Хэнкок в интервью журналу People. А Шортер поправил его: «Как таковой, её нет в этом альбоме, потому что она хотела бы, чтобы я справлялся сам. Знаете, я буквально ощущаю её желание: не надо никаких посвящений!»
Поэтому единственным посвящением Уэйна его жене осталась пьеса «Ana Maria», записанная ещё на «Native Dancer» в 1975 г.
СЛУШАЕМ: Wayne Shorter «Ana Maria»
httpv://www.youtube.com/watch?v=IrftwtFICbI
А художественный уровень его работ всё повышался. Они по-прежнему бывали неровными и не всегда равнозначными, но бесспорных удач всё больше, причём в самых разных направлениях. В конце 90-х это были всё больше появления на записях других артистов, включая впечатляющую работу на альбоме рок-группы Rolling Stones «Bridges To Babylon» (1997) или на альбоме бас-гитариста Маркуса Миллера «M²» (Telarc, 2001). Но в новом веке для Уэйна началась новая эпоха — подряд несколько сильных сольных альбомов на Verve, в которых он играл с совершенно новым ансамблем. В квартете Шортера теперь участвовали пианист Данило Перес, контрабасист Джон Патитуччи и барабанщик Брайан Блэйд. Ансамбль играл стопроцентно акустический, очень свободный и мощный современный джазовый мэйнстрим, по большей части — сочинения Шортера, открытые по форме и плотные по звучанию. Неудивительно, что эти работы произвели впечатление полноценного «камбэка» великого саксофониста, и все три завоевали по золотому граммофончику премии «Грэмми». И если концертный «Footprints Live!» (2001) и студийный «Alegria» (2003) были ещё только набросками нового ансамбля, то альбом 2005 г., записанный на концертах во время мирового турне квартета Шортера, оказался просто бомбой.
Всё-таки концертные записи в джазе имеют неоспоримое преимущество перед студийными — они показывают музыку в момент творения в условиях живой энергетической связи (и прямой, и обратной) музыкантов и публики. В этом сила альбома «Beyond The Sound Barrier». Опираясь на колоссальный гармонический дар и тончайшее ощущение формы, присущие великолепному пианисту Данило Пересу, чья игра цементирует звучание ансамбля, Уэйн Шортер создал пространные звуковые полотна довольно свободной формы. Это не фри-джаз, поскольку игра ансамбля не соответствует узким рамкам канонов этого «авангарда 50-летней давности» — это просто крайне свободная игра, искушенная совместная импровизация четырёх первоклассных музыкантов на крайне вольно очерченные (и крайне вольно трактуемые!) темы. Степень свободы, точнее — высота барьера свободы, которую могут взять и берут участники квартета, различна. При всей своей каменной надежности, контрабасист Джон Патитуччи в значительной степени следует за партнёрами, практически не пускаясь в свободный полёт; барабанщик Брайан Блэйд, напротив, иногда забегает вперёд партнеров, оказываясь слишком свободным там, где они выстраивают более или менее очерченную, пусть и спонтанную, форму; и только фортепиано Переса уравновешивает обоих, поскольку импровизаторское дарование панамского пианиста охватывает (и перекрывает) и перехлесты Блэйда в сторону большей абстрактности, и тягу Патитуччи в сторону более плотной формы. Парадоксальным образом, сам лидер оказывается не внутри этого непрерывного потока принятия формообразующих (или форморазрушающих) решений, а над ним. Его тональные мазки смелы и прозрачны, но сам звук его саксофона, видимо — в силу возраста, сами его уже не слишком головокружительные технические возможности, как импровизатора, позволяют говорить о нём теперь в первую очередь уже не как о солисте-новаторе (что было верно для 1960-х), а как о композиторе, строящем и направляющем свои почти спонтанно воздвигающиеся звуковые формации и точным применением возможностей собственной игры, и тонкой работой с партнерами.
ВИДЕО: Wayne Shorter Quartet, Бонн, Германия, 2014
httpv://www.youtube.com/watch?v=Wfi-kLLTWOA
В 2013 году великий саксофонист после почти полувека работы с другими фирмами грамзаписи вернулся на Blue Note, с которым сотрудничаз с 1959 г. ещё в составе «Посланцев джаза», и выпустил на историческом лейбле новый альбом с квартетом — «Without A Net», записанный в ходе мирового турне 2011 г.
СЛУШАЕМ: «Flying Down To Rio» с альбома «Without A Net»
httpv://www.youtube.com/watch?v=TTOuNQK8beM
Уэйн Шортер по-прежнему любит кино, по-прежнему оперирует в разговорах бесконечными цитатами из любимых фильмов, и научная фантастика по-прежнему определяет многое в его представлениях о действительности. В упаковку его новейшего тройного альбома, выпущенного на Blue Note в августе 2018, вложен его авторский научно-фантастический комикс, который музыкант создал совместно с писательницей Моникой Слай и графиком Рэнди ДюБёрком.
ВИДЕО: трейлер альбома «Emanon», 2018
httpv://www.youtube.com/watch?v=TWoNId3sCsc
— Мы живём всё более замкнутой жизнью, — говорит Уэйн. — Скоро наши дома будут полностью компьютеризированы, связаны друг с другом через Сеть, и нам не придётся ходить к врачам — у каждого в доме будет роботизированная медицинская комната: зашёл, пара автоматических уколов — и всё в порядке.
Впрочем, Шортер, верный своим жизненным принципам, постоянно посмеивается и никогда не бывает полностью серьёзен.
— Покинуть такой дом, — завершает он своё предсказание, — можно будет только через катапультирование. Там будет кнопка «выброс»: бам! — и улетел.
