| Ирина Северина фото: Barka Fabiánová, Raul Ollo, Sven Tupits, Ivo Eggi, Rene Jakobson, Kaisa Keizars-Aron, Siiri Padar |
 |
Наследник знаменитого Таллинского джазового фестиваля, прекратившего своё существование в конце 1960-х из-за запретов советских властей, фестиваль Jazzkaar — один из старейших в Эстонии. В нынешнем году он прошёл в эстонской столице в 29-й раз.
Это фестиваль с колоссальным стилистическим диапазоном, и, как говорит его основатель, главный организатор и художественный руководитель Анне Эрм, так было всегда. Её задача — показать принципиально разные направления джаза: как авангардные, так и ориентированные на широкую публику, причём не забывает она и о world music, о музыкальных традициях народов мира. В афише нынешнего фестиваля были проекты, не просто исследующие «окраины» джаза и неизбежно приближающиеся к его границам, а явно эти границы переступающие.
Возможно, столь широкий стилистический спектр связан ещё и с тем, что в Таллине (да и в Эстонии в целом) не такая уж большая потенциальная аудитория, и узконаправленный фестиваль (ориентированный только на новый джаз — или, наоборот, на мэйнстрим) не собирал бы полные залы. Между тем на Jazzkaar-2018 аншлаги наблюдались практически везде. Даже в зале-двухтысячнике Nordea Concert Hall, недавно переименованном в Alexela Kontserdimaja. И это при том, что десятидневная джазовая феерия предельно насыщена событиями: в день до семи концертов плюс форумы в формате «jazz talks». Между прочим, в форумах участвовал основатель ECM Records — Манфред Айхер — и ключевые игроки на эстонской сцене: дирижёр Тыну Кальюсте, пианист Кристиан Рандалу, гитарист Яак Соояэр и другие.
Давняя традиция фестиваля — домашние концерты с их камерной, уютной атмосферой и гостеприимством хозяев, устраивающих впечатляющие фуршеты. В такой тёплой дружеской атмосфере чувствуешь себя чуть ли не членом семьи (пусть только на один вечер). В этих концертах участвовали исключительно эстонцы: вокалистки Анна Пыльдвее (Anna Põldvee), Мари Вайгла (Marie Vaigla) и Маарья Аарма (Maarja Aarma) со своими группами, контрабасист Михкель Мялганд и его семейный бэнд (Mälgandite perebänd), ещё один басист — Пеэду Касс (Peedu Kass), пианистка Кирке Карья (Kirke Karja)… Пеэду Касс сыграл сольную программу, и надо сказать, что это непростая задача для басиста, а точнее — бас-гитариста и контрабасиста. До сих пор жалею, что не удалось попасть на концерт. А вот на сольный вечер Кирке Карья, игравшей на более чем столетнем рояле, — удалось. Это была новая импровизационная музыка с усложнённой гармонией, где воспроизведенная пианисткой «ритмика джаза» (например, в композиции «A Ride Without A Ticket») реально не воспринималась как джазовая. Дело в том, что у Кирке солидный академический бэкграунд, её композиции/импровизации естественны и органичны, но без собственно джазового драйва. В числе своих кумиров она называет Игоря Стравинского, и не зря: одна из пьес её сюиты — «Early Life» — вдохновлена именно Стравинским неоклассического периода и Клодом Дебюсси. Что интересно, среди её любимых авторов — русские композиторы, Дмитрий Шостакович…
Большинство концертов проходило попеременно на двух сценах — Vaba Lava («Свободная сцена») и Punane Maja («Красный дом»); публика постоянно мигрировала. Обе площадки альтернативные, неакадемические, что для джазового (впрочем, столь же и околоджазового) фестиваля — лучший вариант. Они располагаются в хипстерском районе Таллина — Теллискиви (что на эстонском означает «кирпичный»): раньше здесь была мрачная промышленная зона, а сейчас остались заброшенные полуразрушенные цеха, разрисованные граффити. Кое-что было переоборудовано и приспособлено под концертные залы, модные ателье, бары и кафе, и теперь это крупнейший в Эстонии арт-центр.
Ваш корреспондент побывала на концертах второй половины фестиваля.
25 апреля
В продолжение темы «джаз — не джаз». Американский квартет, в который входят трубач Амброуз Акинмусире (Ambrose Akinmusire), пианист и клавишник Сэм Харрис (Sam Harris), басист Хариш Рагаван (Harish Raghavan) и барабанщик Джастин Браун (Justin Brown), показал разностильный новый джаз повышенной эмоциональной температуры, местами с минималистскими пульсациями паттернов. Но кое-где это была холодная, в духе ECM, чуть ли не застывшая музыка, в которой некоторые утончённые и явно сложные для восприятия среднестатистического слушателя бессвинговые вступительные соло пианиста совершенно невозможно было заподозрить в причастности к джазовым идиомам. Зато когда присоединялись остальные члены ансамбля, эти идиомы проявлялись и органично вписывались в звуковой поток. Звучали авторские композиции Акинмусире с последнего альбома 2017 года «A Rift in Decorum: Live at the Village Vanguard» и несколько пока не записанных на CD. Интересно, что начальные оригинальные темы в процессе развития не всегда превращались в формульные построения, как это нередко бывает в джазовой импровизации (кажется, это довольно распространенная ситуация в современном джазе). Потому что в режиме реального времени развивать тему на уровне её оригинальности — высший пилотаж, по большому счёту на это способны музыканты уровня Телониуса Монка. Что касается квартета Акинмусире, то в большинстве случаев здесь срабатывал другой принцип: один оригинальный материал сменял другой оригинальный материал.
Турецко-греческо-немецкое Taner Akyol Trio — это не джаз, а, скорее, world music (в арсенале лидера трио — баглама, турецкий инструмент типа лютни). Казалось, музыканты переместились во времени с другого таллинского фестиваля — Orient, в прошлом году проходившего по соседству, в зале «Ваба Лава» (Taner Akyol Trio играли в «Пунане Майя»).
Еще одно трио того же дня — The Bad Plus (США) с новым пианистом: Итана Айверсона сменил Оррин Эванс. Их сет балансировал на границе нового джаза (с периодическими претензиями на авангард), рока и поп-музыки. Аудитория фестиваля Jazzkaar одной из первых услышала трио в новом составе (ритм-секция прежняя: басист Рид Андерсон и барабанщик Дейв Кинг). В основном звучали композиции Андерсона разных лет, но также и его коллег по ансамблю. Андерсон сыграл очень выразительное контрабасовое соло, переходящее в многосоставную репетитивность; лично для меня это было кульминационной точкой сета. Эванс очень эмоционален и экспрессивен, вместе с тем умеет правильно расставлять паузы. Его эмоциональность не может не захватывать публику — он несравненно ближе широкому кругу слушателей, нежели Айверсон. Но с Айверсоном были возможны выходы в другие измерения и иные миры — Игоря Стравинского, Дьёрдя Лигети и даже Милтона Бэббитта! В общем, что касается интеллектуальной и тем более абстрактной музыки в качестве первоисточника для римейка, думается, новый состав не станет продолжать эту линию. А так — отличное трио с истинным драйвом и чувством юмора.
26 апреля
Таллинское Mauno Meesit Trio показало атмосферную, отчасти репетитивную музыку, дополняемую цветосветовой композицией с участием генератора дыма. Звучали композиции с диска «Varjudemaa» — «Amulett» («Амулет»), «Palun Mine» («Пожалуйста, уходи»), «Kakskümmend aastat» («Двадцать лет»), «Circle» («Круг»). Трио экспериментальное, и, хотя в его основе вполне обычный инструментарий (гитара, перкуссия, электроскрипка, педали эффектов), звукоизвлечение часто нетрадиционное. Например, по струнам гитары играют смычком, а по корпусу — барабанными щётками. Лидер ансамбля, гитарист и электронщик Мауно Меэсит, своей главной целью считает расширение выразительных возможностей акустической гитары. Однако в арсенале трио есть и необычные инструменты — аквафон, тибетские чаши. Последние до сих пор считаются экзотикой; впрочем, здесь они не связаны с какой-то этнической идеей. Просто однажды, репетируя в студии скрипача ансамбля Тийта Кикаса (Tiit Kikas), где хранились эти чаши, музыканты обнаружили, что их непрерывное звучание — по сути своей, «дрон», и отлично подходит к одной из композиций.
С Мауно Меэситом мы немного поговорили о том, где сегодня границы джаза и насколько они размыты. «Это интересная тема, — говорит Мауно. — У меня другой, не джазовый музыкальный бэкграунд, но в последние годы я понял, что границы джаза, минималистской репетитивности, дрона и эмбиента всё больше сближаются. Так что сегодня эти направления представлены на многих джазовых фестивалях по всему миру. И даже когда я не воспринимаю свою музыку как джазовую в привычном смысле (хотя какая-то энергия остаётся), я всё же думаю, что джазовый фестиваль — один из лучших вариантов для моих программ. Потому что здесь слушатели более открыты новому опыту».
Были на фестивале проекты, явно ориентированные на широкую публику. Молодая британская певица и по совместительству сочинительница песен Лора Мвула (Laura Mvula) впервые посетила Эстонию, и в её распоряжение сразу же предоставили Nordea Concert Hall (теперь Alexela Kontserdimaja). Её фонтанирующая энергия и сила голоса напоминают Эми Уайнхаус. А сама она в числе своих кумиров называет Нину Симон. Вместе со своей группой Лора исполняет качественный соул-поп-рок. В детстве она пела в церкви, затем в женской вокальной группе Black Voices. Её этнические корни — на Карибских островах (Ямайка и Сент-Китс), так что вполне естественно, что её песни связаны с афроамериканским музыкальным наследием. Между тем она училась композиции не где-нибудь, а в Бирмингемской консерватории.
Лора Мвула поразила аудиторию огромного зала не только мощью и красотой голоса. Она ещё и играла на роскошном эффектном синтезаторе-расчёске, и вообще была коммуникабельной — общалась с публикой на английском, комментировала свои песни. Публика неистовствовала и под конец приветствовала музыкантов стоя. Но что касается автора этих строк, слушать было тяжеловато из-за количества децибелов. Молодёжи нравилось, но мои уши оказались абсолютно не адаптированы к такой мощности усилителей звука (возможно, потому, что место было в первом ряду). И ладно бы только уши. Дело в том, что ощущалось реальное, физическое воздействие звуковых волн, будто вас бьют по внутренностям в течение всего вечера. Но у Лоры, кажется, ко всему этому иммунитет: она демонстративно подходит к ударной установке и прицельно выслушивает удары большого барабана…
Очень интересный коллектив — британская джазовая группа Sons of Kemet. Во-первых, невиданный состав, который дает редкие возможности: тенор-саксофон — Шабака Хатчингс (Shabaka Hutchings), туба — Теон Кросс (Theon Cross) и два барабанщика: Эдди Хик и Том Скиннер (Eddie Hick, Tom Skinner). Группа соединяет джаз и рок с элементами традиционной карибской и африканской музыки. Музыканты представили свой новейший альбом «Your Queen Is a Reptile», 2018 (только без рэпа, как на диске).
Sons of Kemet — группа по-мужски жёсткой энергии, кажется, её участники готовы разнести зал в клочья. Для сета «сыновей Египта» (Кемет — самоназвание древнеегипетского государства. — Ред.) часть зала освободили от стульев, но публике, видимо, было не до танцев. В их музыке сосуществуют ритуальность и поиск нового, часто экстремального, звука (между прочим, живительные источники новаций нередко оказываются как раз архаическими / доисторическими). Каким-то образом музыкантам удаётся перманентно держать напряжение, у них совершенно бешеный темперамент. Во всём этом (особенно в запредельно низких звуках тубы) было что-то инфернальное, сверхчеловечески-адское…
27 апреля
Ритуальная тема продолжилась концертом норвежской вокальной группы Trondheim Voices, показавших свой только что вышедший альбом 2018 года «Rooms & Rituals». Они раздвигают все мыслимые и немыслимые границы возможностей человеческого голоса, и, наверное, это была одна из самых неджазовых программ фестиваля. На мой вопрос «Разве это джаз?» одна из солисток призналась, что сама не знает, к какому направлению можно её отнести, и просто не беспокоится на этот счёт. С моей точки зрения, проект «Rooms & Rituals» скорее близок музыке Карлхайнца Штокхаузена интуитивного периода. Кроме собственно голосов, это и электронные их преобразования (трансформация звука происходит в волшебных коробочках — мини-компьютерах, которыми снабжены все исполнительницы), это и движение-пластика вокалисток на сцене в строгих чёрных костюмах и фантастических, как бы инопланетных головных уборах. И, как у Штокхаузена, это особое ощущение мистики, таинства происходящего. Границ между сценой и аудиторией не существует: «голоса» действуют в общем пространстве зала.
Trondheim Voices умеют не только петь чистейшими голосами необычайной красоты (без вибрации в духе Средневековья), но и кричать чайкой, лаять собакой, а в одном из эпизодов не без участия электроники достоверно изображается храп на фоне электронных же «аритмических ударов сердца». Поразительно, но всё это воспринимается не иначе как музыка. Примечательно, что в концертной версии не было 10-го трека, который Trondheim Voices, видимо, постеснялись исполнить перед почтенной эстонской публикой. Дело в том, что этот эпизод — нечто вроде «Aventures» классика европейского авангарда Дьёрдя Лигети (кто знает, тот знает).
Один из немногих примеров программы, в той или иной мере приближающейся к современному мэйнстриму фестивального формата, показал Квартет Леонида Шинкаренко из Литвы. Хотя индивидуальных решений и своеобразия стиля Леониду и его команде не занимать. Пожалуй, основное впечатление от музыки этого коллектива — её интеллигентность. Исполнялись в основном авторские композиции («Cubissimo», «Secondo» и другие), которые в ближайшем будущем составят новый альбом (пока у него нет названия).
28 апреля
Французско-канадско-конголезское трио Delbecq 3 — это Бенуа Дельбек (Benoît Delbecq, фортепиано), Майлз Перкин (Miles Perkin, контрабас) и Эмиль Биайенда (Emile Biayenda, перкуссия), ансамбль, объединяющий новый джаз и африканские корни джаза, причем это очень органичное взаимодействие. Здесь снова встречаются новации и архаика. Пианист и композитор Дельбек — разносторонняя личность: ему интересны и произведения Дьёрдя Лигети, и музыка пигмеев, и Стив Лэйси, и Дюк Эллингтон, и вообще джаз, и вообще классические европейские традиции. Трио представило в основном композиции с альбомов «Ink», 2015 (уже в названии — намёк на авангардный уклон, а на обложке диска — чернильные пятна в духе абстракционизма) и «Spots on Stripes», 2018. Среди них особенно запомнились «Family Trees» с посвящением дочери и «The Loop of Chicago». Бенуа тотально препарирует рояль, трактуя его как ударный инструмент с множеством тембровых оттенков, что отлично корреспондирует с африканскими этническими традициями, с тембром водяного барабана «калабаш», которым заведовал перкуссионист. На бис музыканты исполнили традиционную конголезскую песню «Kele», где особенно слышался этнический элемент.
Испанская певица и гитаристка Сильвия Перес Крус (Sílvia Pérez Cruz) проникновенно-тёплым, домашним и уютным тембром голоса (впрочем, временами очень даже горячим) исполнила сольную программу в основном из собственных песен, сочинённых для саундтреков к фильмам. Сильвия — человек не джазовый, но, видимо, из уважения к фестивалю спела один стандарт — «Moon River» (1961) Генри Манчини. Впрочем, это изначально тоже ведь музыка к фильму «Завтрак у Тиффани». Вообще джазовых стандартов на фестивале почти не было — по крайней мере, на тех программах, где мне удалось побывать. Говорят, эстонский басист Пеэду Касс начинал сольную программу домашнего концерта с «Goodbye Pork Pie Hat» (1959) Чарлза Мингуса. Но это явная тенденция — играть авторскую музыку.
29 апреля
В финальный день фестиваля — два суперансамбля: швейцарский Nik Bärtsch’s Mobile и американский Bill Evans Petite Blonde II. Пианист и композитор Ник Бэрч — совершенно уникальная личность. О масштабе события — концерте его ансамбля в Таллинском зале Vaba Lava — говорит присутствие одного из самых прогрессивных эстонских композиторов Эркки-Свена Тюйра.
Музыканты Nik Bärtsch’s Mobile показали состоящий из ряда «модулей» альбом «Continuum» (2016), причем, по сравнению с диском, в редуцированном, аскетичном составе: из-за каких-то несостыковок в аэропорту не прилетели кларнетист и барабанщик-перкуссионист. Вместо заявленного квартета — дуэт Ника Бэрча (рояль был частично препарирован в духе Джона Кейджа) и второго барабанщика Николаса Штоккера (Nicolas Stocker), в распоряжении которого, помимо установки, имелась звуковысотная перкуссия (tuned percussion) — глокеншпиль, калимба. На мой взгляд, то, что играли музыканты — это скорее минимализм, чем джаз, но не столь важны определения, сколько гипнотическое воздействие на публику, которая точно не пыталась разобраться, джаз это или не джаз.
Музыканты Bill Evans Petite Blonde II отмечали 25-летие первого тура саксофониста Билла Эванса по Европе с собственным ансамблем (1992). Тогдашний состав назывался Petite Blonde («Маленькая блондинка»), и Эванс включил в него барабанщика Денниса Чемберса, гитариста Чака Лоэба, басиста Виктора Бэйли и клавишника Митчела Формана. Четверть века спустя в ансамбль Petite Blonde II входят ветераны Билл Эванс (Bill Evans, саксофоны) и Деннис Чемберс (Dennis Chambers, барабаны). Лоэб и Бэйли уже ушли из жизни, и теперь их заменяют Ульф Вакениус (Ulf Wakenius, гитара) и Гэри Грэйнджер (Gary Grainger, бас-гитара), а клавишных в составе больше нет. «Термоядерный» квартет, насквозь пропитанный блюзом и фанком, представил вниманию переполненного зала композиции с альбомов «Soulgrass: Live in Moscow» (2013) и «Rise Above» (2015), а под конец прозвучала очень эффектная композиция «Blues in Seven» (в нестандартном размере семь четвертей).
Лидер квартета показал свою универсальность, выступив не только в качестве саксофониста, но и пианиста, и даже вокалиста (аккомпанируя себе на рояле). Яркое чистое звучание его саксофонов — тенора и сопрано — было отлично слышно даже на галерке. Басист и гитарист соревновались друг с другом в жёсткости звукоизвлечения, а в одном из эпизодов сыграли потрясающий унисон на «космической» скорости. В общем, последний концерт основной программы фестиваля Jazzkaar завершился джазовым сетом в полном смысле слова.
Отличный профессиональный репортаж, спасибо!