| Кирилл Мошков, редактор «Джаз.Ру» (текст, фото, видео) |
 |
Если честно, автор этих строк весьма сожалел, что по разным причинам не попал на запись альбома Большого Джазового Оркестра, которая проходила 12 апреля текущего года в одной из лучших звукозаписывающих студий российской столицы — Тон-студии концерна «Мосфильм». Лидер биг-бэнда, трубач Пётр Востоков, специально пригласил слушателей в обширное помещение Тон-студии, так как хотел создать на альбоме эффект концертной записи. Было бы интересно посмотреть, как это всё происходило, а впоследствии — сравнить услышанное в студии с тем, что в результате вошло в альбом, определить, какие были выбраны дубли записей для монтажа окончательной версии пластинки, была ли какая-то редактура и вообще как технологически был устроен процесс записи… Ведь не каждый же день в Москве записываются альбомы джазовых оркестров. Тем более — «самого большого и самого джазового», созданного более пяти лет назад вокалисткой Дарьей Антоновой и трубачом Петром Востоковым как репертуарный оркестр, исполняющий исторически достоверные версии лучших образцов биг-бэндового джаза прошлых десятилетий.
Да что там, это вообще первый альбом БДО за все годы его регулярных выступлений на джазовых фестивалях России и на московских концертных и клубных площадках!
Но вот альбом вышел. 26 августа в клубе «Эссе», где базируется оркестр, состоялась его презентация. Альбом так и называется — «Большой Джазовый Оркестр п/у Петра Востокова». Тринадцать треков, на которых записаны 14 пьес из джазовой классики — две из них, вокальные номера из репертуара оркестра Дюка Эллингтона, исполнены нон-стопом и идут одним треком. И хотя альбом пока что выпущен без лейбла, под копирайтом самого оркестра и в несколько самодеятельном оформлении, его, тем не менее, явно предлагается воспринимать как готовый продукт.
Поэтому я решил, что, возможно, стоит проанализировать пластинку именно как готовый продукт. Пойти от ощущений слушателя, а не специалиста-инсайдера. Слушатель же тоже не был в студии — и не должен задумываться, сколько дублей каждого трека было сыграно, монтировались ли разные дубли впоследствии, вносилась ли какая-то правка (что средствами современного компьютерного монтажа сделать вполне реально). Слушатель слышит готовый продукт. Так вот готовый продукт мы и послушаем.
Первое впечатление, которое крепнет трек от трека и особенно захватывающе проявляется в предпоследнем — монументальном полотне на темы «Blues in the Night» Харолда Арлена и Джонни Мерсера: широкий динамический диапазон, то есть хорошо ощущаемая разница между тихими и громкими звуками. Звукорежиссёрам Андрею Левину и Марии Соболевой удалось избежать соблазна по-модному насмерть закомпрессировать звучание, чтобы добиться неестественно ровного уровня громкости и искусственной отчётливости в относительно тихих эпизодах. На этой записи то, что играется тихо — звучит тихо, но разборчиво; но зато уж и то, что сыграно громко — громко и разборчиво воспроизводится! Диск звучит очень близко к образцам классического аналогового стерео конца 50-х, когда звукорежиссёры опирались на естественную компрессию объёма студии звукозаписи — и когда объём этот вообще был решающим фактором в звучании записи.
ДАЛЕЕ: продолжение рецензии
Мы, например, до сих пор узнаём на слух захватывающе выразительное, выпуклое звучание объёма студии CBS в бывшей армянской церкви на 30-й улице Манхэттена, передаваемое пластинками фирмы грамзаписи Columbia той эпохи, и однозначно отличаем его от плотного, как внутри старинной скрипки, резонанса деревянных стен расположенной в Нью-Джерси студии Руди Ван Гелдера с дисков лейбла Blue Note. В 70-е, когда в звукозаписи возобладало формирование саунда путём его электронной обработки (частотной коррекции, компрессии, искусственной реверберации), фирмы грамзаписи в ослеплении новыми технологиями решили, что большие студии с естественной компрессией и уникальной собственной реверберацией помещения больше не нужны. Так, среди прочих, была в 81-м снесена и студия CBS на 30-й улице… и уже в 90-е звукоинженеры кусали локти от невозможности повторить в современных записях её волшебное звучание.
Но в Москве до сих пор есть Тон-студия «Мосфильма» — и, кстати, ещё несколько хорошо звучащих в записи старых помещений: скажем, знаменитая Пятая студия Дома звукозаписи на Малой Никитской. Мосфильмовский тон-зал звучит очень выразительно. И это звучание бережно передано в записи — что помещает альбом Большого Джазового Оркестра в определённый ассоциативный ряд, соответствующий их эстетике исторической достоверности материала при несомненной современности игры. Мы слышим саунд, который напоминает о классических оркестровых записях золотого века мирового джаза, но в то же время не имитирует их дословно. Это ощущение дорогого стоит.
При отборе материала для записи явно был преодолён соблазн в равной степени представить все многочисленные тематические программы оркестра — тем более, что это вряд ли было бы возможно: за более чем пять лет оркестр подготовил множество программ, с репертуаром от предсвинговых 1920-х (Пол Уайтман, ранний Флетчер Хендерсон и т. п.) до пост-свинговых, пост-боповых 1960-х и даже 70-х (скажем, целая программа биг-бэндовых обработок рок-хитов, которые в 1970-е играли ведущие оркестры того времени в попытках зацепить новую молодёжную аудиторию). В результате на альбом попали своего рода «Greatest Hits» БДО: номера, связанные с эпохой свинга 1930-х — начала 1940-х гг., которые они чаще всего играют на концертных и фестивальных сценах. В этом ряду — кое-что из репертуара Эллингтона, кое-что — из Джимми Лансфорда, которого оркестр играет достаточно часто, кое-что — из других свинговых оркестров. Частично это исторические печатные аранжировки, частично — транскрипции исторических записей, которые выполнил тромбонист оркестра Антон Гимазетдинов. Только эллингтоновская «I Got It Bad» звучит в современной аранжировке, но и её написал крупный специалист по историческим джазовым стилям — Дэвид Бергер, который в конце 80-х — первой половине 90-х обеспечил солидный базис аутентичного исполнительства в области оркестрового джаза для оркестра Уинтона Марсалиса в Линкольн-Центре.
Весь этот материал у БДО хорошо накатан, востребован публикой и в виде компакт-диска явно будет отлично продаваться на концертах — а, судя по всему, именно для этого и напечатан тираж альбома. Тем более, что на записи оркестр находится в превосходной форме, и его солисты на альбоме неизменно играют на тонкой, волнующей грани между современным мышлением, сегодняшним индивидуальным звуком каждого солиста и исторической аутентичностью звучания всего оркестра — не секрет, что манера игры, звукоизвлечение и, тем более, собственно язык инструментальной импровизации много раз радикально менялись за те 50, 70, 90 лет, что отделяют нас от периодов расцвета тех или иных направлений оркестрового джаза.
Особенно хотел бы остановиться на вокале. В БДО прекрасно знают, что «самые популярные джазовые музыканты — это вокалисты», да и инициатором создания оркестра была его солистка Дарья Антонова. Но, хотя она много и здорово поёт на этом альбоме, мы слышим и других вокалистов: тут и впечатляющий низкий баритон трубача Павла Иванова в «You Let Me Down», и «харáктерный» вокал саксофониста Андрея Красильникова в лансфордовской «I’m Nuts About Screwy Music», и «сладкое» вокальное трио в «Ain‘t She Sweet», и даже… хоровое пение всего оркестра в «Blues In the Night». Несколько особняком стоит «Tain’t What You Do (It’s The Way That Cha Do It)», которую Сай Оливер и Трамми Янг написали в 1939 г. для оркестра Лансфорда. В этой пьесе, завершающей альбом, поёт… сам лидер оркестра — Пётр Востоков. Хотя он, прямо скажем, совсем не профессиональный вокалист, в его исполнении немудрящий текст свингового хита звучит искренне и живо — просто потому, что поёт он его, что называется, сердцем.
Интересно, что на презентации альбома 26 августа оркестр, конечно, сыграл какую-то часть этого материала — популярные пьесы, к которым привыкли постоянные слушатели БДО и которые легко воспринимают новички; но вся вторая половина концерта состояла из совсем другого материала. В этой части концерта бриллиантом сверкнула сюита из трёх пьес трубача Диззи Гиллеспи, звучавших в конце 40-х в его эпохальном, но недолго просуществовавшем биг-бэнде, смело объединявшем оркестровую мощь свинговой эры, импровизационные достижения бибопа и новую ритмику афро-латинского и, в частности, афро-кубинского происхождения: для подчёркивания этой ритмики Диззи тогда взял в оркестр кубинского перкуссиониста Чано Посо, а Пётр Востоков пригласил перкуссиониста Артура Газарова. Особенно запомнилась в этой сюите именно игра лидера оркестра. Это непросто — играть материал Гиллеспи вслед за Гиллеспи, в манере Гиллеспи, но при этом оставаться самим собой и при этом, что называется, не прыгать выше головы: игра Диззи — одна из вершин искусства джазовой трубы, имитировать его или пытаться переиграть его нет смысла. Можно надуть в атмосферу больше громких нот на единицу времени, но невозможно переиграть Диззи; Востоков и не стремится к этому — мы слушаем музыку Гиллеспи, но слышим Востокова.
И вот это-то мне кажется самым важным, применительно ко всему творчеству Большого Джазового Оркестра. Это — не «живой магнитофон», не попытка нота в ноту воспроизвести то, что 50, 70, 90 лет назад играли звёзды ушедших эпох. То, что делают московские музыканты, объединившиеся вокруг Петра Востокова — это обращение к хрестоматийной классике джаза, с безусловным уважением к достоверности исторических стилей, но не путём буквального воспроизведения, а, скорее, путём проживания исторического материала в контексте сегодняшнего дня. Сейчас не 1937, не 1947 и даже не 1957 год; и мы слышим, что оркестр не пытается сделать вид, что играет 60, 70 или 80 лет назад. Они играют в 2017-м — но при этом не пытаются навязать историческому материалу современное звучание, а искренним проникновением в дух и букву классики дают слушателю почувствовать аромат и драйв ушедшей эпохи. Не покидая сегодняшнего дня — и это очень важно.
А теперь о грустном. Диск этот пока что можно купить только на концертах Большого Джазового Оркестра или в московском джаз-клубе «Эссе». Будет ли у него какая-то более широкая дистрибуция? Пока, судя по всему, это открытый вопрос.
ВИДЕО: Большой Джазовый Оркестр п/у Петра Востокова исполняет «You Let Me Down» (вокал: Павел Иванов) на праздновании своего пятилетия в Театральном зале Московского Дома музыки 01.10.2015.
httpv://www.youtube.com/watch?v=frnLeUXLNWg
Потрясающая работа! Причем, как с музыкальной точки зрения, так и с точки зрения звука.