«Джаз над Волгой-2017»: новая глава в истории старейшего фестиваля России. Полный отчёт

Как мы уже сообщали, 21-27 марта в Ярославле проходил старейший непрерывно действующий джазовый фестиваль России — «Джаз над Волгой-2017».

22 марта стал первым днём концертов в концертном зале им. Леонида Собинова Ярославской филармонии (днём раньше первый концерт фестиваля проходил в ДК им. Добрынина). Концерт открыл директор «Джаза над Волгой» — руководитель Ярославского джазового центра Игорь Гаврилов.

Концерты фестиваля комментировал на сцене постоянный ведущий почти всех мероприятий «Джаза над Волгой» с начала 1980-х годов — санкт-петербургский музыковед и историк джаза Владимир Фейертаг. В конце декабря прошлого года Владимир Борисович отметил 85-летний юбилей, но его энергии и компетентности можно только позавидовать.

Первым отделением филармонической программы фестиваля стало выступление ярославского ансамбля Overdrive Blues Band. Лидер «Овердрайва» Сергей Кузнецов (баритон-саксофон, губная гармоника, вокал) предложил землякам сбалансированную программу из очень узнаваемых и популярных тем традиционного джаза и блюза. Пианист Михаил Бушуев, гитарист Вячеслав Смирнов, а также самая опытная в ярославском джазе ритм-секция — басист Андрей Волкович и барабанщик Михаил Фадеичев — надёжно поддержали лидера, обеспечив публике необходимый градус «разогрева» перед длинной и непростой программой вечера.

Московский саксофонист Алексей Круглов выступал на каждом фестивале «Джаз над Волгой» начиная с 2003 г. На сей раз его появление на ярославской сцене было оформлено как «Трио Яака Соояэра», потому что из Таллина приехал его постоянный музыкальный партнёр — гитарист-импровизатор, руководитель джазовой программы в Эстонской академии музыки и создатель Эстонской джазовой федерации.

Яак Соояэр (Jaak Sooäär) и Алексей Круглов уже немало альбомов выпустили в партнёрстве, которое продолжается уже почти 10 лет. В ряде этих работ участвовал и третий участник ансамбля, с которым Круглов регулярно сотрудничает и в других проектах — опытнейший барабанщик-импровизатор Олег Юданов, в прошлом игравший в одном из самых именитых коллективов советского джазового авангарда — джаз-группе «Архангельск». Втроём они записали, в частности, альбом «Стерео Осень» (ArtBeat Music, 2012), композиции с которого и легли в основу их выступления в Ярославле.

Трио было в весьма хорошей форме: несмотря на непростую стилистику, в которой много элементов свободной импровизации, крепко выписанный авторский материал Круглова и Соояэра предлагает много мелодических и эмоциональных зацепок для подготовленного слушателя — а слушатель в Ярославле весьма подготовленный. Причём это касается и старшей части ядра фестивальной аудитории, которая ходит на «Джаз над Волгой» ещё с советских времён, и совсем молодых слушателей, которых в битком забитом зале Ярославской филармонии было никак не меньше половины общего числа.

ДАЛЕЕ: продолжение подробного отчёта о фестивале в Ярославле, много фото, ВИДЕО 

Особенно хорошо были восприняты пьеса Круглова «Поэт», основанная на русской национальной мелодике, и выполненная Алексеем новоджазовая обработка песенной темы Владимира Высоцкого.

В финальном отделении концерта играл коллектив из Германии — FUMMQ, или Ferenc und Magnus Mehl Quartet, то есть «Квартет Ференца и Магнуса Мелей».

Братья Мель — альт- и сопрано-саксофонист Магнус и барабанщик Ференц — родились в Ротвайле, крошечном городке в земле Баден-Вюртемберг на юге Германии, где выведена порода собак «ротвейлер» и, как считается, находятся развалины древнейшего в Германии римского поселения Роттовилла. Живут же они в Штутгарте — ярком космополитичном центре Баден-Вюртемберга, где существует весьма крепкая местная джазовая сцена и работает региональный «Джазфербунд», Джазовый союз, во главе которого стоит большой энтузиаст российско-германских джазовых связей Фридхельм Шульц.

Он уже привозил на фестивали в России несколько ярких коллективов, в том числе и FUMMQ, который в ноябре прошлого года участвовал в передвижном фестивале «Джазовая провинция». В свой второй приезд в Россию германские музыканты вышли на сцену Ярославского фестиваля в финале концерта 22 марта — и смогли успешно переключить внимание публики, эмоционально захваченной ярким выступлением эстонско-российского проекта в предыдущем отделении.

То, что играет ансамбль — братья Мель, а также гитарист Мартин Шульте (Martin Schulte) из Кёльна и музыкант из сербского города Нови-Сад, контрабасист Федор Рушкуц (Fedor Ruškuc) — это современный джазовый мэйнстрим, но весьма индивидуальный, яркий по звучанию и исполнению. Все музыканты — хорошо подготовленные, владеют широким спектром стилей и звучаний.

Особенно это касается Магнуса Меля, который использует впечатляющий диапазон приёмов игры на саксофонах: расширенный диапазон, богатые обертона и т. д. Хорошо запомнилось, как в одной из пьес он играл яркую каденцию на сопрано-саксофоне приёмом «слэп», жёсткими резонирующими щелчками языком по трости саксофона, отзывающимися в металлическом теле инструмента ярким обертоном. Обычно этот приём ассоциируется с тенор-саксофоном, у которого, за счёт бóльшего размера инструмента, резонанс погромче; но Магнус научился вызывать даже более яркий резонанс из небольшого тела сопрано-саксофона. Это всего лишь приём, но очень запоминающийся, и Магнус Мель применил его столь музыкально, что после финала концерта ярославские саксофонисты тут же побежали к нему за сцену — консультироваться.

23 марта концерт открыла восходящая звезда региональной ярославской джазовой сцены — вокалистка Ксения Селезнёва. 18-летняя студентка Ярославского музыкального училища им. Собинова буквально за неделю до этого стала лауреатом I степени на конкурсе Gnesin Jazz Voice в Москве (в «средней» возрастной категории — от 15 до 21). В конкурсном прослушивании в зале РАМ им. Гнесиных ей помогал самый яркий активист ярославской сцены — пианист Андрей Мартыненко. Он же поддерживал Ксению и на первом в её жизни выступлении на большой фестивальной сцене, вместе со своим трио Standards III (Дмитрий Денисов на контрабасе и Пётр Афанасьев на ударных).

Ксения Селезнёва обладает глубоким, достаточно ярким голосом. Слышно, что она внимательно изучила стилистические особенности джазового вокала и весьма органично их применяет. Пока, правда, рано говорить о ритмической свободе и тем более о свободе интерпретации: ваш корреспондент был в жюри Гнесинского конкурса и может свидетельствовать, что версии тех двух джазовых номеров, которые Ксения исполнила и на конкурсе в Москве, и неделей позже на фестивале в Ярославле, были практически идентичны. Более того, это заимствованные аранжировки. «Fascinating Rhythm» Джорджа Гершвина прозвучала в той версии, что на вокальном конкурсе в Монтрё пела швейцарская певица польско-японского происхождения Юми Ито (с характерными переходами от 7/4 к 4/4 и обратно и убедительной вокальной имитацией соло на трубе).

«Work Song» Ната Эддерли была исполнена тоже не в стандартном варианте 1960 г.: это аранжировка нынешней вокальной суперзвезды Грегори Портера с его альбома 2012 г. «Be Good». Тем не менее, Ксения — основательно подготовленная певица. Но самое главное, она не имитирует тех, чьими аранжировками пользуется: она пропускает эти аранжировки через себя, через личное восприятие и индивидуальную подачу — а подача её оказывается такой искренней и эмоциональной, что мы слышим всё-таки не столько то, как молодая российская певица «сняла» чей-то материал, сколько, несомненно, её саму.

Ну и за смелость нужно поставить пару дополнительных плюсов: трудно ожидать от молодой вокалистки убедительного исполнения такого непростого материала, как, например, «Black Nile» Уэйна Шортера — пусть и не в оригинальной версии 1964 г., а в вокальном варианте всё того же Грегори Портера (2010, дебютный сольный альбом «Water») — но Ксения Селезнёва спела эту сложную вещь вполне убедительно и, опять-таки, от себя, сквозь себя, от своего лица.

Only Jazz Trio ярославского гитариста Сергея Белоусова заявило, судя по названию, верность джазовым корням. Тем более, участник трио — известный московский джазовый пианист Всеволод Тимофеев — преподаёт джаз в Академии им. Гнесиных, стажировался в США по программе «Открытый мир» и, в общем, принадлежит к числу самых подготовленных пианистов московской мэйнстримовой сцены. Однако тут-то и крылась неожиданность: Тимофеев участвует в трио с Белоусовым и известным ярославско-архангельским барабанщиком Владимиром Борисовым вовсе не как пианист! Перед Севой стоит синтезатор Nord, используемый не как таковой, а — в совокупности с ножной педальной клавиатурой той же фирмы — как MIDI-контроллер виртуального электрооргана. При этом правая нога музыканта, облачённая в ослепительно белую кроссовку, оперирует педалью громкости, незаменимой для имитации звучания органа «Хаммонд», тогда как левая кроссовка отставлена в сторонку, а левая нога органиста в одном только носке изящно извлекает басовые звуки из ножной клавиатуры.

Таким образом, получаем классическое джазовое органное трио: «Хаммонд» (пусть виртуальный), электрогитара и барабаны. Есть шанс услышать грувовый, корневой соул-джаз 60-х! Но не тут-то было. Трио играет гораздо более современную музыку, хотя и решённую тембральными средствами традиционного органного трио. Это музыка спокойна, мягкая, комфортная, стилистически лежащая в пограничных районах contemporary джаза — но, по счастью, не перешагивающая в сахариновое болото джаза smooth. Вся музыка авторская, вся выдержана в неброских тонах, вся обволакивает слушателя, успокаивает, умиротворяет и убаюкивает. «Мир!», так и хочется тихонько воскликнуть после целого отделения этих красивых звуков.

Зато вдоволь классического джаза прозвучало в финальном, третьем отделении. Целое отделение классического джаза! Я бы даже сказал, море классического джаза! И неудивительно: ведь играл московский Ансамбль классического джаза под управлением ветерана московской джазовой сцены — кларнетиста и саксофониста Валерия Киселева.

В нынешнем составе Ансамбля классического джаза стало меньше известных имён, но это вовсе не означает падения качества воспроизведения ностальгических канонов музицирования прежних («классических») джазовых эпох. Напротив: каноны по-прежнему воспроизводятся вполне аутентично, высококачественно, мало того — с чувством, блеском и хорошим знанием стиля. И это касается не только игры лидера, безусловно крупного специалиста по историческим джазовым стилям (как на тенор-саксофоне, так и — и особенно! — на кларнете).

Отличную компетентность в материале, который для выступления в Ярославле был отобран по принципу принадлежности к репертуару классика афроамериканской популярной песни Ната «Кинг» Коула, показал и гитарист Александр Поздеев, и особенно — пианист Дмитрий Яковлев, глубокий интерпретатор джазовых стандартов, знаток мэйнстримовых стилистик и весьма крепкий импровизатор, умеющий сделать развитие своего соло увлекательным даже для не очень подготовленного слушателя.

23 марта оказалось последним днём фестиваля, проведённым по прежней схеме, не менявшейся с 1979 года — три отделения за вечер. Начиная с 24 марта, оставшиеся фестивальные дни проходили уже по новой модели, введённой по инициативе нового арт-директора фестиваля. Игорь Гаврилов, возглавляющий «Джаз над Волгой» с первого года его существования, теперь — только директор фестиваля, а художественным руководителем теперь стал музыкант, который в предшествующие годы всегда был «специальным гостем». Это прославленный нью-йоркский джазовый трубач, один из самых успешных в мире джазовых музыкантов из России — Александр («Алекс») Сипягин. Почему он теперь определяет художественную политику джаз-фестиваля в Ярославле? Очень просто: Сипягин в Ярославле родился, Сипягин в Ярославле начал творческий путь, здесь он получил начатки джазового образования в музыкальном училище им. Собинова, и отсюда он, после окончания училища в 1982 г., уехал поступать в институт им. Гнесиных (ныне Российская академия музыки).

Благодаря привлечению Сипягина в качестве арт-директора у фестиваля появился ещё и «консультант» — народный артист России Игорь Бутман, с которым Сипягина связывает множество творческих проектов на американской и российской сцене. А Бутман — это не только выдающийся саксофонист мирового уровня, это также и значимая организационная сила, и речь здесь даже не о его чисто политической деятельности в партии «Единая Россия». Его активная роль в попытках воздействия на формирование культурной политики в стране, в том числе на посту нового председателя Российского авторского общества, заставляет региональные власти прислушиваться к нему — и, конечно, появление Сипягина в роли нового художественного руководителя старейшего в России джазового фестиваля, подкреплённое присутствием «консультанта» в лице И.М. Бутмана, произвело должное впечатление на новое руководство Ярославской области и города Ярославля. У «Джаза над Волгой» появились новые возможности, новая, небывалая ранее поддержка. Это очень важно.

Но сейчас речь о другом: по инициативе нового арт-директора три заключительных дня фестиваля недельной продолжительности прошли в новом формате — не три 45-минутных, а два часовых отделения за вечер, в исполнении, соответственно, не трёх, а двух коллективов. Можно по-разному оценивать такой вариант «культуроёмкости» фестивальных вечеров, но факт тот, что по крайней мере для первого раза этот формат сработал — участникам концертов 24, 25 и 26 марта явно было что сказать и изложить публике на протяжении часа, и их музыкальные высказывания явно обладали достаточным весом для публики, чтобы оказаться равнозначными по «художественному весу» трёхчастным вечерам прежней модели.

24 марта

Концерт открыл секстет Ильи Морозова и Виктории Кауновой — молодой коллектив, дебютировавший два с половиной года назад, но состоящий из опытных и известных музыкантов. Его лидеры — супружеская пара альт-саксофониста и вокалистки — выходцы из прославленной ростовской системы детского джазового образования. Только Виктория высшее музыкальное образование получала на родине, в Ростовской консерватории, а Илья после окончания Ростовского училища искусств в 2009-м уехал учиться в РАМ им. Гнесиных к прославленному профессору Осейчуку, откуда уже на третьем курсе попал в биг-бэнд Игоря Бутмана (Морозов работает в Московском джазовом оркестре и сейчас).

Летом прошлого года у молодого ансамбля вышел на лейбле Butman Music дебютный альбом с говорящим названием «The First!». Значительную роль в появлении этого альбома сыграл и нынешний арт-директор ярославского фестиваля Алекс Сипягин — его игра на трубе или флюгельгорне звучит в четырёх из девяти треков диска. Материал альбома лёг и в основу выступления в Ярославле, хотя на «Джазе над Волгой» прозвучала и русскоязычная песня (в чередующемся размере 5/4 — 4/4) из программы, с которой Илья и Виктория дебютировали осенью 2014 на фестивале в Краснодаре — цикла авторских сочинений молодых лидеров на стихотворный текст отца Виктории, Анатолия Каунова, под названием «Джаз по-русски».

Кстати, хотелось бы вообще слышать материал из этой программы почаще: эксперименты многих музыкантов последних лет показывают, что в использовании русского текста для джазовых композиций наступил некий перелом и нынешнему поколению музыкантов удалось в основном преодолеть возникавшее в прошлые десятилетия ощущение неполной органичности ритмики и интонации русского стиха в джазовом контексте. Это касается и русскоязычного материала секстета Морозова-Кауновой.

Ансамбль звучит мощно: его «передняя линия», вместе с вокалисткой — три духовых инструмента, и все трое, в данном случае Илья Морозов на альте, Виктор Потёмкин на теноре и Иван Акатов на трубе, не только играют соло, но и постоянно обволакивают яркий, сильный голос Виктории Кауновой плотным звучанием искусно выписанных духовых «пачек».

Не ослабляют напора и солисты — и среди них нужно выделить не только Морозова, безусловно одного из ярчайших российских альт-саксофонистов последних лет, но и, скажем, присутствовавшего в этой версии секстета пианиста Владимира Нестеренко.

Последний с открытым забралом принял вызов непростых современных аранжировок и сложного современного материала, в котором не только головоломно-модернистские прочтения стандартов вроде «Lady Sings The Blues» Билли Холидей / Хёрби Николса и хлёсткие боевики типа «Filthy McNasty» Хораса Силвера (приятно, что арт-директор фестиваля нашёл возможность украсить этот яркий номер своим соло на трубе, пока штатный трубач секстета Иван Акатов буквально пожирал мировую знаменитость влюблёнными глазами), но и, скажем, написанный уже в нашем столетии номер саксофониста Шеймуса Блэйка, а также более ранняя (1973), но даже более сложная «You’re Everything» Чика Кориа, прозвучавшая в финале сета.

Единственное, чего хотелось бы слышать от этого ансамбля больше — это авторский материал. И это касается не только русскоязычной программы. Впрочем, коллектив показывает все признаки творческого роста, и ваш корреспондент будет рад узнать через некоторое время, что секстет Ильи Морозова и Виктории Кауновой решится на каком-либо фестивале вновь показать отделение с преобладанием собственной музыки.

Во втором отделении собственный проект — один из двух, представленных на фестивале — показывал сам арт-директор. С 2014 г., когда на московском лейбле ArtBeat Music вышел первый альбом нового проекта New Path, отсчитывается хронология истории этого ансамбля, само название которого, «Новый путь», подсказывает, что Алекс Сипягин придаёт ему особенное значение.

История «Нового пути» началась с сотрудничества Алекса и нидерландской вокалистки Хиске Остервайк (Hiske Oosterwijk), которая была его студенткой в Академии Принца Клауса в Гронингене. Сипягин услышал в её пении возможность ввести в звучание джазового квинтета с лидирующей трубой вокал не в его традиционной роли (исполнение песен и скэтовые соло, чередующиеся с соло инструментов), а в роли равноправного инструмента. Инструментальное пение — не новость в современной музыке, в том числе и современном джазе, но именно тембр голоса и интонирование Хиске подсказали нью-йоркскому трубачу из Ярославля, как именно ввести инструментальный вокал в свой ансамбль таким образом, чтобы звучание трубы (или флюгельгорна) постоянно переплеталось с вокальной партией, а затем труба развивала изложенные таким дуэтом идеи в сольных эпизодах.

И ансамбль был создан из музыкантов, родившихся в России: даже на первом альбоме все участники записи, кроме вокалистки Остервайк, были родом из нашей страны, а в нынешней версии, вышедшей на сцену ярославского фестиваля, трое из пятерых в России и живут. Басист Макар Новиков и барабанщик Саша Машин составляют одну из самых компетентных ритм-секций в современном российском джазе, а пианист Алексей Иванников, учившийся джазу в Гнесинской академии у Игоря Бриля и в нью-йоркском Университете Новой школы у Реджи Уоркмана и Сэма Яхеля, входит в число лучших московских джазовых пианистов своего поколения.

Каждый из музыкантов ритм-секции внёс яркий сольный вклад в выступление ансамбля. Так, первое из двух соло Новикова на контрабасе в этом отделении вообще может быть поставлено автором этого отчёта в ряд самых интересных, насыщенных мыслью и технических совершенных контрабасовых соло, слышанных в последние годы, и публика вознаградила Макара настоящей овацией.

Значительная часть материала, прозвучавшего на концерте, была записана ещё на первом альбоме проекта, выпущенном в 2014; позднее, в 2016, на Butman Music вышел и второй, попросту названный «New Path 2».

Принцип переплетения инструментального вокала и голоса лидирующей трубы соблюдался на протяжении практически всего сета. Надо отметить, что голос Хиске Остервайк отлично подходит для такой задачи: она точно интонирует, ритмически и тонально выстраивает свою партию почти идеально. Только на вечерних джемах в Ярославском Джазовом центре, где она пела стандартный репертуар, стало ясно, что вообще-то она умеет интонировать и в обычной джазовой стилистике, ритмически свободно и с использованием типичных джазовых мелизмов. Но в рамках «Нового пути» это было бы противопоказано — здесь она должна идеально вливаться в сложнейшие, головоломные мелодические линии Сипягина, оперируя в рамках непростых гармонических моделей, напоминающих какие-то комплексные математические теоремы.

Единственное, что удивило — это использование в этом контексте песенного текста, и вообще текста. Хиске сама пишет для «Нового пути» стихотворные строки на английском языке, но, если честно, разобрать их в постоянно случающиеся моменты одновременного звучания голоса и трубы — тем более, тембрально и интонационно переплетающихся — практически невозможно. Всё, что можно было воспринять на слух — это что в некоторых пьесах (не во всех: зачастую звучит просто инструментальное пение, без слов) какие-то тексты есть. Но вот какую роль они там играют и какие смыслы призваны передавать — расшифровать не удалось.

Несмотря на это, и невзирая на общую сложность художественных задач, поставленных лидером и решённых им вместе с ансамблем, публика приняла квинтет New Path очень тепло. Уж очень впечатляет очевидное мастерство музыкантов и то, с каким артистизмом они полностью отдаются на сцене созданию музыки.

25 марта

Финальные два дня концертной программы фестиваля «Джаз над Волгой» впервые проходили на новой площадке — в построенном в 2010 г. концертно-зрелищном центре «Миллениум» с залом на 1200 мест, использование которого для концертов джазового праздника стало возможным благодаря вновь обретённой поддержке областных властей. Что интересно, на субботнем концерте был аншлаг; на воскресном, где выступал хэдлайнер фестиваля, хотя зал и был заполнен не на сто процентов, но всё же присутствовало более тысячи слушателей. Это означает, что у фестиваля в Ярославле есть значительный запас роста, а 550-местный зал филармонии, в котором раньше проходили все основные концерты «Джаза над Волгой» — вовсе не естественный предел количеству слушателей на джазовых концертах в городе.

Начало концерта было отдано небольшой официальной церемонии: Игорь Гаврилов как директор Ярославского джазового центра и создаваемого при нём Центра исследования джаза объявил о создании Зала славы российского джаза и выдал свидетельства его первым трём членам: Владимиру Борисовичу Фейертагу, Александру Сипягину и Игорю Бутману.

Два отделения субботнего концерта получились очень контрастными. Вечер открыло выступление трио итальянского гитариста Микеле Калгаро (Michele Calgaro), партнёрами которого выступили барабанщик Саша Машин и басист Макар Новиков.

Калгаро — типичный представитель обширной итальянской джазовой сцены, которая в нашей стране, да и вообще за пределами Южной Европы, известна довольно фрагментарно. Он — опытнейший, отлично подготовленный музыкант, хотя играть на гитаре научился не в рамках системы формального образования, а самостоятельно, в возрасте 12 лет. Впрочем, затем синьор Микеле окончил консерваторию в Виченце, городе в северной Италии (недалеко от Венеции). С 1990 г. Калгаро возглавляет в Виченце частную школу джаза и рок-музыки — Thelonious, названную именем великого Монка. Кроме того, он преподаёт джазовую гитару в консерваториях городов Виченца и Кастельфранко-Венето.

Синьор Микеле играл авторскую музыку, выдержанную в современном европейском ключе: в ней много элементов академической гармонии, при этом она в целом довольно спокойная, медитативная, выдержанная в средних темпах и довольно умеренной динамике. Калгаро широчайшим образом использует арпеджио — пальцевую технику перебора звуков аккорда, задействуя не самое обычное в джазе приспособление. На большом пальце правой руки у него надет плектр-кольцо, или thumb pick — разновидность медиатора, применяемая скорее в кантри-музыке, чем в джазе. Медиатор в принципе позволяет извлекать из струн гитары намного более яркие ноты, чем собственно пальцы; но если музыкант, как это делается при использовании обычной для джаза «однострунной» манеры игры, зажимает медиатор между большим и указательным пальцами, то указательный палец выпадает из «пальцевой» техники, уменьшая таким образом беглость игры пальцевым перебором. Легко понять, что помещение кольца с медиатором на большой палец освобождает для исполнения арпеджио все пальцы руки — и это даёт гитаристу возможность создавать плотный, непрерывный, бегло льющийся поток звуков, рождающий в итоге весьма индивидуальный, необычный для джазовой гитары стиль игры. Что, в общем, и продемонстрировал в своём элегичном отделении Микеле Калгаро. Что интересно — Макар Новиков принял вызов беглости звукоизвлечения, и хотя его контрабасовые соло были сыграны, как водится в искусстве джазового контрабаса, всего двумя пальцами правой руки, они вполне укладывались в предложенный итальянским гитаристом стиль со множеством последовательно извлекаемых мелких длительностей.
ВИДЕО: Michele Calgaro Trio
httpv://www.youtube.com/watch?v=v-wpNbNY_IM

Один из номеров отделения был исполнен со специальными гостями: к трио присоединились пианист Алексей Иванников, трубач Алекс Сипягин и вокалистка Хиске Остервайк. Получилось ярко и красиво.
ВИДЕО: Michele Calgaro Trio со специальными гостями
httpv://www.youtube.com/watch?v=cCdleEzFVnM

Все ждали, понятное дело, второго отделения — потому что в нём должен был выступить едва ли не самый известный сейчас в мире российский джазовый коллектив, Московский джазовый оркестр п/у н.а. РФ Игоря Бутмана. И он выступил.

Прославленный биг-бэнд, существующий уже 18-й год, сейчас концертирует в значительно обновлённом составе. Кажется, из первого варианта бэнда, представленного Игорем Бутманом в Москве в апреле 1999 г., сейчас на сцене всего три музыканта — барабанщик Эдуард Зизак, трубач Александр Беренсон и сам лидер оркестра.

Молодой крови в оркестре много, она буквально бурлит: вот уже и альт-саксофонист Илья Морозов, который играет в бэнде с 2011 г., выглядит ветераном — не говоря уж о баритонисте Александре Довгополом, который в оркестре уже полтора десятилетия. А рядом с ними сидят совсем молодые тенорист Даниил Никитин и альтист Антон Чекуров, вчерашние выпускники Гнесинки. И не просто сидят, а по мановению руки лидера встают и импровизируют так, что закачаешься.

И в секции труб теперь ярко солирует ещё один не так давно работающий в оркестре музыкант — Айк Григорян, выпускник Ереванской консерватории…

Но это ещё не всё: самые заметные изменения произошли в ритм-секции. Надёжный и виртуозный басист Сергей Корчагин, пришедший в МДО из «Академик-бэнда» Анатолия Кролла, отлично взаимодействует с ветераном Эдуардом Зизаком, который тоже прошёл через оркестр Кролла, только другой: в 1990-е он три года был барабанщиком «МКС Биг-бэнда», которым тогда руководил маститый бэндлидер. При этом ритм-секция расширилась: впервые за более чем десять лет в составе бутмановского бэнда теперь есть штатный гитарист — сибиряк родом, выпускник Ростовской консерватории, виртуоз Евгений Побожий.

За роялем в оркестре на сей раз был ещё один молодой музыкант, связанный с ростовской джазовой школой, хотя и учившийся в том числе и в Москве — Олег Аккуратов. Невероятная беглость его игры проявилась ещё в самом первом номере концерта. Это была выполненная музыкальным руководителем бэнда, живущим в Нью-Йорке ветераном советского джаза Николаем Левиновским, обработка русской народной песни «Исходила младёшенька», впервые записанная оркестром на альбоме Левиновского 2013 г. «Special Opinion». Между ярким соло Евгения Побожия на гитаре и виртуозной импровизацией лидера оркестра на сопрано-саксофоне сольный эпизод Аккуратова не просто не потерялся — прозвучал контрастно, насыщенно, уверенно.

Ещё одна обработка Левиновского — или, скорее, его биг-бэндовая фантазия на тему прелюда до диез минор Сергея Рахманинова — вновь представила Аккуратова в наилучшем свете: молодой пианист уверенно и с чувством изложил «околоклассическую» сольную интродукцию и сыграл мускулистое джазовое соло, вполне на уровне последовавшего за ним соло Игоря Бутмана на его профильном тенор-саксофоне. Правда, в соло Олега промелькнул, пока только как далёкая зарница, предвестник грядущей демонстрации его музыкальных склонностей — два такта из мультяшной мелодии «Чунга-чанга»; но цитаты в джазовых мелодиях — это нормально. В конце концов, сам Игорь Бутман эту самую мелодию взял для своего альбома 2007 г. «Весёлые истории» (на международном рынке — «Magic Land»), где, между прочим, в ансамбле был, если уж речь зашла о пианистах, сам Чик Кориа. Последовало соло специально приглашённого на сцену арт-директора фестиваля — трубача Алекса Сипягина (он, кстати, тоже позволил себе одним тактом намекнуть на ещё одну «стороннюю» мелодию, «Bei Mir Bistu Schein», она же «Старушка не спеша дорожку перешла»), мощное соло сыграл барабанщик Эдуард Зизак, и забившая «Миллениум» до отказа публика получила, казалось, полный набор удовольствий.
ВИДЕО: Игорь Бутман и Московский джазовый оркестр на фестивале «Джаз над Волгой»
httpv://www.youtube.com/watch?v=wJg3NPJeMiA

Прозвучала и совсем новая для оркестра вещь — «Gallop’s Gallop» Телониуса Монка в аранжировке американского пианиста Джона Бизли, которую бэнду как раз предстояло исполнять с самим аранжировщиком в Москве на «Триумфе джаза» 30 марта.

Было бы странно, если бы руководитель оркестра не задействовал вокальные способности Олега Аккуратова: ведь он не только незаурядный пианист, он также и яркий певец с гибким тенор-баритоном. Его исполнение джазового стандарта «They Can’t Take That Away From Me» с оркестром в Ярославле было весьма убедительным и точным.

А затем Олегу был дан сольный эпизод, и он под собственный аккомпанемент на рояле разразился удалым попурри из всего на свете. Два месяца назад в репортаже «Пианист и вокалист Олег Аккуратов дал свой первый сольный концерт в Доме Музыки» автор этих строк, в частности, писал:

…Втиснуть Олега Аккуратова в жанровые рамки джазовой идиомы не получится. Прежде всего потому, что все остальные виды музыки, которыми он овладел с самого раннего детства, для него, судя по всему, не «ранжированы». Среди нет них более главных и менее главных. Академическая классика, джаз, эстрадные песни, музыка из мультфильмов, узнаваемые «мемы» массовой музыкальной культуры — всё это равноправные кирпичики в творческом методе Олега… […] В его музыкальном мире нет «правильных» и «неправильных», «джазовых» и «неджазовых» средств…

И этот тезис был подтверждён ещё раз на сцене ярославского фестиваля. В попурри Аккуратова сошлись, стенка на стенку, и частушки народным «белым» голосом, с непременной привязкой к местности (помянуты «ярославские ребята»), и «Очи чёрные», спетые нарочито драматичным опереточным тенором, и кусочек из утёсовской версии американской песенки Джимми Макхью «Comin’ In On A Wing And A Prayer», известной русскоязычным слушателям как «На честном слове и на одном крыле», и «жестокий романс» с надрывной цыганщиной в интонациях — «Поговори хоть ты со мной, подруга семиструнная…», и фрагмент «When The Saints Go Marchin’ In»… — и всё это перешло в джазовую версию эмигрантского романса «Дорогой длинною» на оригинальную мелодию Бориса Фомина (1924), но с текстом от популярной англоязычной версии Джина Раскина (1962), которую в 1968 г. басист популярной группы The Beatles Пол Маккартни, выступивший как продюсер, сделал мегахитом в исполнении юной певицы Мэри Хопкин.

Возможно, если бы этому номеру не предшествовало попурри из контрастных разностилистических элементов, часть которых обычно ассоциируется с не слишком блестящим музыкальным вкусом, общее впечатление от него было бы ярче. Всё-таки джазовый фестиваль, тем более старейший в России — достаточно своеобразный контекст. В эстрадном концерте, услышав от джазовых музыкантов намёки на их знакомство с эстрадным материалом, невзыскательная публика обычно сильно радуется. На джазовом фестивале невзыскательная публика тоже неизбежно есть (наверняка на любом концерте любого джазового фестиваля есть несколько десятков или даже сотен слушателей, для которых это вообще первая встреча с джазом), но не она является целевой аудиторией. А вот слушатели из числа «джазового ядра» — те несколько сотен человек, что ходят в Ярославле на все джазовые концерты — явно были слегка шокированы «ярославскими ребятами» и тому подобными элементами попурри.

Впрочем, последовавший за этим эпизодом мощный джазовый финал отделения, в котором многие выдающиеся солисты мощнейшего российского джаз-оркестра ещё раз показали высококлассную джазовую игру, это впечатление безусловно загладил — и вечер завершился ощущением крупного джазового праздника.

Праздник продолжился далеко за полночь в Ярославском Джазовом центре, где ночью внезапно появились участники уже прибывшего в Ярославль для завтрашнего выступления квартета Криса Поттера, и сам хэдлайнер фестиваля с удовольствием принял участие в джеме — вместе с Игорем Бутманом и множеством других музыкантов. Такие моменты в истории фестиваля дорогого стоят!

26 марта

Финальный концерт фестиваля вновь проходил в «Миллениуме». Открывая его, Игорь Гаврилов с иронией заметил, что традиции «Джаза над Волгой» своеобразны: в этом году у фестиваля было два открытия — 21 марта в ДК им. Добрынина и на следующий вечер в зале филармонии. Логично же, что у него должно быть два официальных закрытия! Первое как раз разворачивалось на сцене нового зала, а второе было назначено на понедельник: по традиции, в понедельник после фестиваля та часть его участников, что ещё остаётся в Ярославле, едет дать концерт в одном из населённых пунктов Ярославской области, как правило — таком, где живой джаз звучит крайне редко или не звучит никогда. В этом году такому второму финалу фестиваля назначено было пройти в селе Вятском Некрасовского района, но ваш корреспондент там уже не присутствовал.

Алекс Сипягин сполна воспользовался в этом году возможностями арт-директора фестиваля: в программе «Джаза над Волгой» оказалось выступление не только «Нового пути», но и ещё одного его проекта. Это квартет с 43-летним нью-йоркским барабанщиком Ари Хонигом (Ari Hoenig), плюс стремительно набирающая творческий авторитет московская контрабасистка Дарья Чернакова и опытнейший пианист Алексей Подымкин, который, судя по всему, участвовал в организации целого российского тура этого ансамбля. Сейчас квартет гастролирует по Уралу и Сибири, например — 7 апреля будет играть в Новосибирской филармонии, а Подымкин уже около полутора десятилетий работает на московской сцене, но до этого базировался как раз в Новосибирске и часто выступает как организатор джазовых туров по восточной части России.

Надо сразу сказать, что Ярославль только выиграл от присутствия ещё одного сипягинского ансамбля в программе. Это совсем не «Новый путь», тут звучит совершенно другой материал — менее европейский, менее головоломно-математический, зато более близкий к современному нью-йоркскому джазовому мэйнстриму. Так, авторская пьеса Алекса «Live Score» звучала на его концертном альбоме 2013 г. «Live at Smalls», который как раз и документировал выступление его ансамбля в одном из важнейших клубов современного мэйнстрима в Гринвич-Вилледже, а пьесу «Mississipi Waltz» написал для студийного альбома Сипягина, вышедшего в том же 2013 г. — «Overlooking Moments» — участвовавший в той записи саксофонист Крис Поттер, с которым Александра связывает давняя совместная творческая история.

Участие в нынешнем квартете яркого, экспрессивного Хонига на барабанах, надёжной и умной Чернаковой на контрабасе и искушённого пианиста Подымкина придало концертным версиям новый звук — при всей напряжённости и насыщенности музыкального материала, это звучание хорошо резонировало с ярославской публикой, вызывая у неё живой отклик на предлагаемое ансамблем множество развёртывающихся перед слушателями непростых музыкальных событий. Это касается и пьесы «One for Mike I», которую Сипягин впервые записал на альбоме 2009 г. «Mirages».
ВИДЕО: Alex Sipiagin Quartet feat. Ari Hoenig «One for Mike I»
httpv://www.youtube.com/watch?v=82FpDq8fqFA

Ну, а в финале концерта играл долгожданный хэдлайнер — квартет Криса Поттера.

Для тех, кто незнаком если не с именем, то с творческой историей и воззрениями на джаз Поттера, ныне — одного из самых именитых саксофонистов современного джаза, искренне рекомендую отличное интервью с ним, которое сделал для «Джаз.Ру» в связи с приездом Криса в Россию наш обозреватель Григорий Дурново (см. «Саксофонист Крис Поттер: «Мне интересно изучать весь этот цветущий сад музыки со всего мира»»).

После выступления Поттера ваш корреспондент стал невольным свидетелем бурного обсуждения его музыки среди старшего поколения джазовых специалистов в кулуарах фестиваля. Утверждалось, что музыка слишком сложна, что он таким образом кому-то что-то доказывает, что какие-то мрачные силы злобно гнетут замечательного артиста, требуя от него непрестанного поддержания и утверждения высокой творческой формы: раз, мол, ты лучший, так будь добр каждый следующий раз измыслить что-нибудь превосходящее собственные достижения. Сошлись на том, что квартет Сипягина старшему поколению специалистов понравился больше и что квартет Поттера — это какая-то холодная математика. При этом со сцены было сообщено, что квартет этот набран случайным образом для гастролей, но непобедимый нью-йоркский профессионализм так высок, что если проект требует сыграть в стиле Бена Уэбстера — профессионал сыграет, требует сыграть в каком-то другом стиле — сыграет и в другом…

Тут нужно заметить, что это всё отчасти правда. И Поттер играет не самую простую и при этом не самую эмоциональную музыку. И от профессионала ожидают соответствия стилистическим рамкам проекта, в который он приглашён. И квартет Сипягина играл, в общем, действительно более доступную музыку, да и харизма знаменитого земляка немало помогла прославленному трубачу на сцене родного города.

Вот только всё это имело мало отношения к выступлению конкретно этого проекта с конкретно этими музыкантами.

Да, Крис Поттер пишет непростую музыку, далеко отстоящую от канонов мэйнстрима 1950-х годов. И невозможно было назвать имя более далёкое от музыки Поттера по музыкальной эстетике, чем старина Бен Уэбстер с его теплейшим звуком, эротичнейшим субтоном и выраженно блюзовыми интонациями. Ничего из этих качеств в игре Поттера нет — и не должно быть, потому что его проекты, проекты одного из самых именитых и востребованных лидеров в современном нью-йоркском джазе, не связаны с эмуляцией достижений великих мастеров прошлого столетия. Это — современный джаз. Джаз двадцать первого столетия. Он таков, каков он есть. Не больше… Но и не меньше.

И да, данный конкретный состав квартета Криса Поттера никоим образом не случаен и не собран для «шаровых» гастролей. Единственный подменный музыкант в нём — опытный, мастеровитый барабанщик Дэн Уайсс (Dan Weiss), который находится в туре с квартетом, но в записи самого нового (ещё официально не вышедшего на ЕСМ) альбома «The Dreamer Is The Dream» участия не принимал — там играл Маркус Гилмор. Кстати, единственным признаком того, что барабанщик не так хорошо, как остальные, знаком с материалом, было только то, что рядом с ним стояли ноты.
Остальные — опытный нью-йоркский контрабасист Джо Мартин (Joe Martin) и выросший на Кубе пианист Давид Вирельес (David Virelles) — давно знакомы с Поттером и работали с ним в разных проектах. Например, Поттер играл на втором сольном альбоме Джо Мартина, а Вирельес записывался с Крисом ещё шесть лет назад на первом альбоме Поттера для ЕСМ — «The Sirens» (запись 2011, выпуск 2013).

В общем, это никоим образом не случайный гастрольный состав. Он никоим образом не собран для решения какой-то репертуарной задачи, типа эмуляции Бена Уэбстера. И Поттер никоим образом никому ничего не доказывает. Он просто продолжает решать новые задачи, которые сам поставил перед собой в рамках начавшегося пять лет назад сотрудничества с ЕСМ, одним из самых своеобразных лейблов в джазовой истории.

ЕСМ — лейбл не американский, он европейский. Глава ЕСМ продюсер Манфред Айхер живёт в Мюнхене, и экспансия лейбла началась в 1970-е г. с выпуска записей европейских джазменов с их отдельной, собственной звуковой эстетикой. Да и те американцы, кто записывался и продолжает записываться для этой мощной фирмы грамзаписи, для Айхера создавали работы не вполне в той же стилистике, в какой записывались для американских компаний.

В конце концов, ЕСМ — одна из немногих фирм грамзаписи, с которой ассоциируется не просто определённый круг музыкантов, но определённая звуковая эстетика и даже определённый стиль игры. О стиле ЕСМ писали: «Обманчиво простая эстетика Айхера безошибочно гармонична. Он записывает музыкантов, которые ему нравятся, позволяет им следовать собственным инстинктам, но сам играет руководящую роль в создании их альбомов». И, надо сказать, эта творческая позиция Айхера приносит плоды: он — самый признанный на родине джаза европейский продюсер, журнал DownBeat шесть раз провозглашал его «продюсером года», в том числе четыре года подряд — с 2012 по 2015, как раз в те самые годы, когда артистами его лейбла один за одним становились ведущие американские инструменталисты, в том числе и Поттер.

Поэтому Крис Поттер, записывавшийся для американских лейблов в предшествующие десятилетия, и Крис Поттер, работающий в стилистике ЕСМ сейчас — это два довольно-таки разных Криса Поттера. Нынешний Крис Поттер — музыкант, нашедший себя в том числе и в рамках той спокойной, «обманчиво простой», медитативной эстетики, которая ассоциируется со «стилем ЕСМ». При этом он ни на йоту не уступил себе в разработке и реализации самых передовых, самых захватывающе современных импровизационных и гармонических моделей… И да, эти модели могут восприниматься как усложнённые, герметически недоступные — если не воспринимать их именно как современную ступень развития джазового искусства, а пытаться судить их по законам более ранних стилей американского мэйнстрима.

Музыка не стоит на месте — особенно джаз, который всего за сто лет своего существования прошёл столь же гигантский путь развития, на какой европейскому академическому искусству потребовалось четыре столетия. Да, та музыка, что представляет собой сейчас передний край развития этого искусства, вовсе не обязательно сама прыгает в уши. И уж тем более вовсе не обязательно она похожа на то, как звучали передовые стили 30-, 40-, 50-летней давности — причём её создатели, как мне кажется, не подписывали обязательств во всём и всегда соответствовать ожиданиям специалистов.

А если воспринимать музыку, сыгранную квартетом Криса Поттера в Ярославле (а затем в Москве и Санкт-Петербурге), в рамках её собственной эстетики — эстетики современного мэйнстрима в той небольшой части нью-йоркского джазового сообщества, что работает с лейблом ЕСМ внутри его нынешней стилистики — то можно заключить, что мы всего-навсего услышали один из вариантов музыки переднего края развития джазового искусства. Это не весь передний край, но это одно из его лиц. Холодноватое, сложное искусство. Оно бурно развивается на сцене в режиме реального времени внутри собственной эстетики, выстраивает непростые ладовые, мелодические, гармонические, ритмические модели — и стремится к тому, чтобы модели эти были не чистой абстракцией, а явлением музыкального искусства. В том числе и трогали человеческие чувства, обращались к человеческим эмоциям. Насколько удачно музыканты решают эти задачи? Я полагаю, что удачно: ваш корреспондент слушал квартет Поттера если и не в бурных эмоциях, то, во всяком случае, с огромным интересом и практически не отвлекаясь от музыки — даже тогда, когда делал фото- и видеосъёмки для этого репортажа. Но я прекрасно понимаю, что у других могло возникнуть иное впечатление. В конце концов, именно этим — множественностью возможных трактовок — отличается подлинное искусство сегодняшнего дня. Много-много лет должно пройти до того, как трактовки устоятся и окостенеют, как это случилось с мэйнстримом времён Бена Уэбстера — который при этом продолжает вызывать у людей яркие эмоции и сильные чувства, если и не ставит уже тех интеллектуальных задач, что 50-60 лет назад воспринимались как очень острые. В том-то, думается мне, и есть один из важнейших смыслов джазового искусства.
ВИДЕО: Chris Potter Quartet в Ярославле — «Illimba»
httpv://www.youtube.com/watch?v=0aOvN2GMh94