| Александр Беляев фото: Алексей Молчановский |
 |
«Самое интересное — это мостики между жанрами», считает Юрий Башмет, альтист с мировым именем, дирижёр, неоднократный номинант на премию Grammy и организатор фестиваля в Сочи. В этом году Зимний международный фестиваль прошёл в 10-й раз. Начавшийся как предвкушение Олимпийских игр в Сочи, фестиваль одно время носил полуофициальное название «Культурная Олимпиада», но по завершении Игр в Сочи 2014 года оказалось, что мероприятие прижилось и пользуется успехом. И безо всяких спортивных аллюзий!
«Джаз — моя неслучившаяся любовь», часто говорит Юрий Башмет, в юности игравший на электрогитаре и заслушивавшийся джаз-роком. Сейчас Юрий Абрамович часто делает всякие кроссовер-проекты: например, его оркестр плюс биг-бэнд Игоря Бутмана. Играл он и с Ларри Кориеллом и Жаном-Люком Понти. На сочинском фестивале всегда есть джазовый участник — причём не абы кто в сопровождении местных, как принято у нас в провинции, а — настоящая звезда-легенда со своим «родным составом». Среди них бывали Жан-Люк Понти, Абдулла Ибрагим, Чучо Вальдес, Swingle Singers. «У нас выступал однажды пианист такой… чернокожий крупный мужчина с Кубы… Чучо Вальдес! — вспоминает Юрий Башмет. — Я его слушал и думал: ну роскошно, звук абсолютно как у Оскара Питерсона. Мастер! Потом выяснилось, что сеньор Вальдес учился на Кубе у людей, которые получили музыкальное образование в Советском Союзе. Это школа, это слышно. И это те мостики, о которых я говорю».
Джазовый участник этого года — трубач Артуро Сандоваль. После того, как в его гастрольный маршрут вошёл Сочи, другие промоутеры пригласили в Москву и Санкт-Петербург. На кратком брифинге с сочинскими журналистами маэстро сразу признался, что никакой особенной российской программы не приготовил — играют то, что и во всём гастрольном туре. Собственно, это же самое услышали и столицы пару дней спустя. И, кстати, правильно сделали — потому что программа эта идеально выверена и сбалансирована. Сочинская публика любит латино, любит всякое веселье — и всего этого было в достатке; и не любит заумь. Да, как уже заметили московские и питерские коллеги, сеньор Сандоваль в своём почтенном возрасте уже довольно мало играет на трубе, предпочитая петь, играть на клавишах и рояле и даже барабанить. Но те моменты, в которых он солирует — они дорогого стоят. «Он, наверное, просто поёт в мундштук басом, — недоумевал один из посетителей. — Ну не может труба так низко звучать!» Конечно, не может. И высоко так — не может. Но — звучит, ибо это Сандоваль. У него и один мундштук будет звучать, без инструмента — есть на YouTube ролик в доказательство.
В полдень перед концертом в Сочи Артуро Сандоваль согласился пообщаться с вашим корреспондентом.
Мы с фотографом приехали в отель «Камелия» — роскошное знание вдали от центра Сочи. Нас проводили на какой-то отдельный этаж, на отдельный балкон с видом на море. И вот он — Артуро Сандоваль, импозантный господин в забавно-стильных очках, пиджаке, с толстой сигарой в зубах. Весёлый, живой. «Вы присаживайтесь, присаживайтесь», пригласил он широким жестом.
Очевидный вопрос: вы нечасто бываете в России…
— Я так не считаю! Мне кажется, я уже раз сто бывал у вас. Несколько лет назад, например, выступил в Санкт-Петербурге, на площади рядом с Эрмитажем. В прошлом году играл на Украине. А вообще впервые я приехал ещё в составе группы Irakere, это был год 1975-76 примерно. Так что я хорошо знаю русскую публику и очень её люблю. Вы — музыкальная публика, чуткая. Играть для вас — одно удовольствие.
А что вы помните про тот визит с Irakere?
— В тот раз мне удалось в Москве познакомиться с моим кумиром — русским трубачом по имени Тимофей Докшицер. Он играл на трубе в оркестре Большого театра. Мы подружились, он дал мне урок игры на трубе.
ДАЛЕЕ: продолжение интервью Артуро Сандоваля
Вам?
— Ну да. А что такого? Потом мы с ним не теряли связь, переписывались. А в середине 90-х Тимофей, наконец, приехал в США и дал мне второй урок.
Я не понимаю — зачем вам уроки классического трубача, пусть даже кумира?
— Затем, что любой нормальный человек всегда хочет чему-то учиться. Музыкант — тем более. Как только ты говоришь себе: о, я всё умею, я лучше всех — всё, ты покойник. А я не хочу играть одно и то же и считать, что я всё умею. Я вообще не играю джаз, или поп, или эстраду: я играю музыку. Я не джазмен, я музыкант.
Насчёт Тимофея — он в классике мой главный кумир. Совершенный музыкант. Удивительный трубач. Философ. Очень умный. Сорок лет солировал в оркестре Большого театра! Если бы у меня была возможность взять у него сто уроков — я бы взял. Но, к сожалению, в жизни получились только два.
А как эти мастер-классы вообще происходили? Он вам что-то показывал на трубе, приёмы, технику, или у вас какая-то ментальная связь образовалась?
— Всё! Вообще его познаний хватило бы на годы занятий. И я никогда не перестану жалеть об этих упущенных возможностях…
Вы вообще редкий пример джазмена, который успешно зашёл на территорию классики.
— Тут как раз ничего удивительного — в детстве, на Кубе, я учился именно классике. Джаз открыл для себя немного позже. Мне нравится играть классику. Но, повторюсь — я не стремлюсь играть какой-то определённый стиль, я — музыкант, играю музыку.
Любой может это понять, послушав альбом «Trumpet Evolution». Вот честно: я записал сорок сольных альбомов, но этот — самый мой любимый! Там, кстати, русская мелодия есть, из Концерта для колоратурного сопрано Рейнгольда Глиэра (напевает). Обожаю её! Записал её, кстати, в качестве трибьюта Тимофею Докшицеру.
Но репертуар произведений для классической трубы несколько ограничен, не находите?
— Нахожу, конечно! Поэтому сам пишу. Два концерта для трубы написал. Первый записал с Лондонским симфоническим оркестром — это вообще мой самый любимый оркестр в мире. Второй записали неделю назад с польским Национальным оркестром в Польше, Катовице. Летом сыграю в Праге, с Национальным оркестром Республики Чехия.
То есть пытаетесь закрыть репертуарную брешь?
— Ну, мне хотелось бы так думать (смеётся). В следующем году, думаю, напишу третий концерт для трубы. Сейчас, конечно, есть современные композиторы, которые пишут для трубы и оркестра, но те произведения, которые я слышал, мне не очень нравятся. Они в основном несколько переусложнённые, и музыка такая, авангардная несколько. Это не моё. Мне хочется играть красивые мелодии, сильные эмоции, с хорошей оркестровкой. Таких произведений мало. Я вот этим занимаюсь.
У вас же есть очень славный классический альбом…
— Да. Там есть произведение Александра Арутюняна, композитора из Армении. Он умер уже. И это мой любимый Концерт для трубы с оркестром ля бемоль мажор Арутюняна. Там — всё, что я люблю: прекрасные мелодии, классная оркестровка, просто красота.
Концерт Арутюняна для трубы Ля-бемоль мажор недавно записала, например, Алисон Болсом.
— Да, но самое лучшее исполнение — это у Тимофея Докшицера. У него просто гениальное! Классика. Мой любимый композитор не из русских, а вообще — это Сергей Рахманинов. Я фанат. Три фортепианных концерта особенно. Да и всё остальное… Я просто обожаю его мелодии — такие страстные! Нравится мне Римский-Крсаков, Скрябин, Стравинский, конечно… Из французов люблю импрессионистов — Сати, Равель, Дебюсси… прекрасные интересные гармонии и, кстати, бэкграунд джаза.
У Билла Эванса слышно влияние, например.
— У многих джазменов! Люблю романтиков — Шумана, Шуберта. Всех этих великих мелодистов. Пятая симфония Малера — это вообще моя любимая симфония, особенно начало, где труба вступает (напевает).
А из современного что-нибудь слушаете?
— Да. Радио (смеётся). Честно: езжу на машине, включаю Pandora. Там вся современная поп-музыка.
То есть попсу вы не ненавидите?
— Да нет, даже нравится что-то… Вообще-то я довольно много играл с поп-звёздами, которые при этом настоящие великие художники. Например, я сыграл соло на последнем альбоме мистера Фрэнка Синатры (имеется в виду альбом «Duets II», 1994), играл с Барброй Стрейзанд и с более современными — Глория Эстефан, Алиша Кис, и так далее, по списку.
На днях состоится церемония вручения премии «Оскар». Там номинирован фильм «Скрытые фигуры» (выходит в российский прокат в марте. — Ред.). Саундтреком занимался Фарелл Уильямс, пригласил меня сыграть. Фарелл, кстати, мой большой друг. И он появится на моём следующем альбоме, который я уже скоро буду делать.
Я написал несколько саундтреков… в Лос-Анджелесе этим занимаюсь. Очень люблю заниматься киномузыкой. Это удивительное чувство — ты заканчиваешь музыку и вспоминаешь, каким был фильм без музыки. А теперь музыка всё усиливает! Надо не мешать драме… откуда это берётся, непонятно… надо быть органичным, чтобы чувства зрителей усиливались. Вы можете представить «Звёздные войны» без музыкальных тем? Без них важная часть уравнения теряется.
Или «Крёстный отец» (напевает)… Или «Челюсти» (напевает). Господи, убери музыку — половина драмы пропала. В «Челюстях» к тому же весь страх от музыки: акулу-то особо не видно. Конечно: вообще цель кинокомпозитора в том, чтобы усиливать картинку, добавлять к ней что-то. Саундтрек — последнее, что делается в фильме, так что за композитором последнее слово.
А как было с фильмом о вашей личной истории — «За любовь или за страну» («For Love or Country: The Arturo Sandoval Story», 2000)?
— Ну я вообще-то был вовлечён в процесс задолго до того, как фильм был снят. Меня пригласили написать историю, потом консультировать — чтоб всё было по правде!
СМ. ТАКЖЕ: Репортаж «Джаз.Ру». Трубач Артуро Сандоваль в Москве: как это было
ВИДЕО: Артуро Сандоваль играет в Сочи «Joy Spring» Клиффорда Брауна
(осторожно — любительская съёмка: люди, снимающие видео телефоном, который повёрнут вертикально, будут в жизни вечной смотреть телевизор, положенный набок! А с другой стороны, что б мы без них делали. — Ред.)
httpv://www.youtube.com/watch?v=dBlrufirpCQ
Саша, фильм «For Love Or Country» не документальный, а художественный, основанный на реальных фактах из биографии Артуро Сандоваля. А самого Сандоваля в нем играет Энди Гарсия.