11 января 2017 отмечает 47-й день рождения основатель «Джаз.Ру», создатель первой версии «движка» и значительной части контента российского джазового портала в 1997-99 гг., а в последние 16 лет — базирующийся в Нью-Йорке джазовый фотограф Пётр Ганнушкин (в англоязычном мире известный как Peter Gannushkin).
Это интервью вышло в бумажном «Джаз.Ру» более восьми лет назад — в №4/5-2008, в рубрике «Джазанутые», которая представляла читателям людей, играющих важную роль в джазовой жизни по месту своего проживания, не будучи музыкантами. Не секрет, что музыкальное сообщество состоит не только из музыкантов: продюсеры, организаторы, менеджеры, журналисты, радиоведущие, звукоинженеры — все эти люди участвуют в производстве музыки, донесении её до слушателя, её осмыслении, пропаганде и т.п., и развитие джазовой сцены в том или ином регионе, городе, стране зависит и от них тоже. Некоторые из них — и музыканты тоже, но основная их деятельность на джазовой сцене связана не только со звукоизвлечением; некоторые были музыкантами, но переквалицифировались на другие специальности музыкальной индустрии; некоторые никогда в жизни не играли ни на каких инструментах, но тем не менее играют в своём локальном джазовом сообществе заметную роль. Всех этих людей объединяет только одно качество: они джазанутые. Всех их когда-то укусила джазовая бактерия, и человек, у которого зачастую есть ещё какая-то параллельная, не связанная с джазом жизнь, на всю жизнь становится джазанутым — джазовым энтузиастом-активистом.
Нет ничего удивительного в том, что первым героем этой рубрики стал нью-йоркский джазовый фотограф Пётр Ганнушкин — человек, ответственный за возникновение российского джазового портала по адресу www.jazz.ru в далёком 1997 г. Но основание «Джаз.Ру» — не единственная заслуга Петра в индустрии джаза и, если угодно, его истории. Многие знают Ганнушкина как джазового фотографа, запечатлевшего если не всех ныне здравствующих музыкантов джазового авангарда и новой импровизационной музыки, то уж точно большую их часть. За годы, которые Пётр прожил в Нью-Йорке, он стал частым гостем интереснейших авангардных клубов, участником ежегодного фестиваля Vision Fest и «придворным» фотографом Джона Зорна — идеолога клубов Tonic и The Stone. Зимой 2007/08 гг. каждый желающий мог посетить его персональную выставку в московском клубе «ДОМ», которая называлась «Музыкант и его место v.2». Между тем по образованию Пётр — математик, по профессии — веб-девелопер, и, по собственному признанию, к джазовой фотографии относится скорее как к дополнительному занятию. Истинная цель этого занятия, впрочем, слишком благородная, чтобы называться простым словом хобби: многочисленные фотографии, отснятые Петром, составляют своеобразный визуальный архив мировой новоджазовой сцены. Кого, как, где и на что снимать — именно об этом поговорила с Петром в Нью-Йорке в один дождливый весенний день один из авторов «Джаз.Ру», Диана Кондрашина. До сих пор интервью было доступно только на бумаге. Сегодня мы делаем его достоянием сетевой общественности.
| Диана Кондрашина |  |
Как сложилось, что в один прекрасный момент вы начали фотографировать музыкантов — джазовых и не только?
— Сложилось просто. Несколько лет назад у меня была колонка на «Джаз.Ру», для неё нужно было подбирать фотографии. Довольно быстро я понял, что фотографий многих музыкантов просто нет, купил камеру и начал фотографировать.
Фотография стала серьёзным конкурентом вашей основной работе? Или вы всегда относились к этому как к хобби?
— Конкурентом в смысле заработка фотография до сих пор не стала. Я не зарабатываю и не хочу зарабатывать джазовой фотографией (и фотографией вообще) себе на жизнь, хотя она и приносит какой-то доход от случая к случаю.
Фотографировать музыканта — дело не из лёгких. Во-первых, возникают технические проблемы: нежелательно использовать вспышку в тёмном помещении клуба, да и многие музыканты и руководители концертных площадок не любят, когда во время выступления кто-то щёлкает затвором. Как вы справляетесь с этими проблемами? Есть какие-нибудь отработанные меры и методы?
— Во многих местах фотографы ведут себя не то что агрессивно, а, скажем так, бесцеремонно. Могут встать, во время тихого исполнения начать фотографировать камерой с громким затвором и так далее. В то же время многие музыканты приводят своих фотографов на концерты и спокойно относятся к тому, что их фотографируют. Чаще это мешает слушателям больше, чем музыкантам. Я стараюсь использовать тихие камеры, обхожусь без вспышки и вообще пытаюсь никому не мешать. Получается, конечно, не всегда.
Есть места, которые готовы пускать кого угодно фотографировать что угодно, но в Нью-Йорке необходимо понимать разницу между большими клубами, которые входят в «индустрию джаза», и маленькими. В первых нужно получать разрешение на съёмку, но там другая музыка, которая мне не очень интересна, и не очень хорошая атмосфера, поскольку большинство из них — набитые туристами рестораны. Зато там бывает лучше освещение. Когда я только начал заниматься джазовой фотографией, вопрос «можно или нельзя снимать» вставал чаще, а сейчас меня знают в тех местах, куда я хожу на концерты, поэтому эта проблема возникает редко.
ДАЛЕЕ: продолжение интервью Петра Ганнушкина
В список мест, которые вы посещаете, конечно же, входит The Stone…
— С клубом Stone вообще отдельная история. Глава клуба, Джон Зорн, долгое время знал, что я занимаюсь фотографией. Даже не занимаюсь, а, как бы это сказать по-русски, документирую — создаю фотоархив музыкальной сцены, на которой Зорн играет большую роль. Вообще он не любит фотографов, считая, отчасти справедливо, что они паразитируют на музыке. Но так как я не пытаюсь заработать, а именно создаю архив, ко мне он стал по-другому относиться. И всё же для меня было большой неожиданностью, когда Джон Зорн мне сообщил, что хочет повесить мои фотографии в «Стоуне». Ну, и плюс ко всему с тех пор (а это было уже три года назад [т. е. в 2004. — Ред.]) у меня есть формальное разрешение фотографировать в клубе Stone, несмотря на общий запрет.
А как вообще состоялось знакомство с Зорном?
— Собственно, так и состоялось. Когда на очередном концерте я спросил, можно ли фотографировать, то вместо обычного «нет» услышал: «А ты кто такой?» Я представился. «Ну ладно, делай что хочешь», — ответил он. И всё. Обычно, если я получаю разрешение на съёмку, в следующий раз уже не спрашиваю.
Когда вы открывали выставку в московском клубе «ДОМ», у меня почему-то сразу возникли аналогии с The Stone… Похожие клубы всё-таки: скупое оформление внутреннего помещения с белыми стенами, да и репертуар своеобразный, очень интересный. У вас были какие-то связи на этот счёт, когда вы думали над выставкой в Москве, или же здесь в большую роль сыграл вопрос личных отношений с владельцами клубов?
— Фактически, всё было завязано на личных отношениях, но как вы правильно сказали, из московских клубов «ДОМ» в наибольшей степени соответствует нью-йоркским. Отчасти поэтому эти самые личные отношения и существуют.
Как вообще возникла идея с выставкой «Музыкант и его место» — объединить в одну композицию по две фотографии — портрет и пейзаж города или местности, которые представляет музыкант?
— Идея банальная. Мне надоело, что меня знают только как человека, который фотографирует музыкантов, и захотелось показать что-то ещё. А дальше — под это нужно было «подтянуть» какую-то идею, и эта идея мне показалась интересной. Я не много где был, поэтому и фотографий получилось немного. Первая версия выставки была показана на ежегодном Vision Festival в Нью-Йорке, а для второй московской версии я существенно её переделал, сделал часть в цвете. Так сказать, версия расширенная и дополненная. Отсюда название — «Музыкант и его место v. 2».
А есть в Нью-Йорке какие-то любимые места, кроме The Stone?
— Пожалуй, любимым местом был Toniс, который, как вы, наверное, знаете, год назад (в 2007. — Ред.) закрылся. Это был такой культурный центр. Если проводить параллели с московскими клубами, то «ДОМ» в большей степени похож на него, чем на The Stone. Потому что в Stone другая специфика: там каждый месяц меняются кураторы, а с ними и концертная программа. По этой причине там нет сообщества людей, которые вокруг клуба концентрируются. Есть люди, которые там работают — волонтёры, но это другая история. В «Тонике» всё немного по-другому происходило. Были музыканты, которые там играли регулярно, в основном концерты, которые начинались поздно вечером и продолжались до ночи — и очень часто превращались в отличные джемы. Вокруг этих людей и концертов возникла среда. Так вот «Тоник» закрылся год назад, по разным причинам, а с тех пор одного какого-то места нет. С другой стороны, открылось много маленьких клубов, и у меня, в отличие от многих, менее пессимистичный взгляд на то, что в них происходит. Сейчас существует масса сайтов с информацией о концертах. Прежде всего MySpace (покойся с миром, MySpace. — Ред.). Нет такой проблемы, как раскрутка клубов. Многие места проводят концерты очень редко и, тем не менее, собирают публику. Например, это может быть обычный бар, где есть маленькая комнатка со сценой, и там иногда проходят музыкальные концерты, иногда художественные чтения или что-то в этом роде… Таких мест сейчас очень много — большей частью в Бруклине, но и на Манхэттене кое-что есть. В Бруклине это, например, Tea Lounge — огромное кафе с диванами, с кучей старой полуразвалившейся мебели, с бесплатным интернетом, с хорошим выбором чая и кофе. У них четыре вечера в неделю проходят концерты. В один день — музыка, а потом они, например, фильм показывают. Вне зависимости от того, сколько народу приходит именно на концерт, всегда есть ощущение того, что зал по крайней мере не пуст. В Бруклине же есть Barbеs — крохотный бар с еще меньшим залом. Есть несколько мест в молодежном районе Уильямсбург, правда, я там бываю редко. Вот сейчас в конце месяца открывается новое место. Находится оно на Дагласс-стрит. Это помещение раньше снимал Center for Improvisational Music, но, когда у них кончилась аренда, группа музыкантов решила скинуться и теперь снимает помещение на паях. Довольно новая вещь для Нью-Йорка. То есть это не какой-то один импресарио пытается заработать деньги или хотя бы не прогореть, а музыканты из собственного кармана платят, поэтому могут делать всё что угодно. Сейчас они его отремонтировали, в конце месяца у них будет фестиваль, и после этого у каждого музыканта будут свои 2-3 дня в неделю. То есть 15 музыкантов выступают по очереди, по 2-3 дня подряд. Это будет концертная площадка, там же школа, там же репетиционная база.
Есть ещё более странные места. Есть место под названием Issue Project Room. Эти люди далеки от джаза. Их скорее интересует экспериментальная музыка разных форм, от электроники до авангарда, не только джазового, мультимедийные проекты, с surround-звуком, с проекторами… Они переезжали с места на место несколько раз: сначала были в Манхэттене, теперь в Бруклине, и недавно выиграли тендер на огромное помещение в районе Downtown Brooklyn, на ремонт которого им нужно собрать полмиллиона долларов. А пока Issue Project Room располагается в здании завода, где происходит куча разных мероприятий. Там есть и галереи, и студии, майки какие-то делают…
По поводу мультимедийных установок, да и вообще музыки с использованием электроники… Я заметила, что вы много фотографируете ещё и тех музыкантов, которые играют, например, при помощи лэптопов. Это всё-таки не очень увлекательная вещь, ведь человек за компьютером — он и есть человек за компьютером, никогда не поймёшь, чем он там занят…
— Всё верно. Часто непонятно, чем занят человек за компьютером. Эмоционально это никак не проявляется. Хотя бывают и исключения. Например, мой знакомый компьютерный музыкант Чак Бэттис. Кроме компьютера, он и поёт, и делает разные другие вещи. На одной из фотографий в «ДОМе» он запечатлен с микрофоном в руке и черной повязкой на глазах, там он вполне эмоционален.
Всё-таки на портретных фотографиях вы не останавливаетесь. Видно, вас также вдохновляет городская архитектура, пейзажи… Как вы себя сами ощущаете среди жанров? Какой жанр вам ближе?
— Я, честно говоря, никогда об этом не задумывался, единственное, что могу сказать точно — мне больше нравится репортажная и документальная фотография. Всё, что я делаю и с музыкой, и с городской архитектурой — это не постановка, не специальный свет: это документ, репортаж.
Но у вас есть своя философия фотографии? Каждый автор так или иначе вкладывает какую-то идею в свои произведения, будь то картина, книга или фотография. Или вы полагаетесь на случай?
— По большому счету, полагаюсь на случай. Наблюдаю и жду удобного момента. Есть, конечно, какие-то вещи, пришедшие с опытом, когда я знаю, что можно кого-то сфотографировать более или менее удачно. Понимаю, людей с какими инструментами мне проще фотографировать, каких сложнее…
А каких сложнее, кстати? Музыкантов с медными духовыми, наверное…
— С любыми духовыми сложно. В основном из-за неестественного выражения заслонённого инструментом лица. Проще всего фотографировать контрабасистов: у них достаточно большой инструмент, много мимики, активная жестикуляция, взаимоотношения человека и инструмента очень динамичные. Труднее всего, наверное, всё-таки пианистов, потому что практически невозможно сделать фронтальное фото, только если залезть в рояль (что тоже иногда случается).
А на каких CD появлялись ваши фотографии? Где ещё публиковались ваши снимки?
— Хороший вопрос. Довольно много дисков — во всяком случае, пара десятков (к 2017 уже более ста. — Ред.) — на которых есть мои фотографии. В основном это релизы независимых лейблов: Tzadik, Ayler, Leo, Clean Feed, Family Vineyard, ESP-Disk, Red Toucan… Часто музыканты сами просят фотографии для дисков. Плюс есть газета All About Jazz / New York — гид по событиям месяца (ныне выходит как The New York City Jazz Record. — Ред.). Это именно ежемесячная газета — чёрно-белая, офсетная печать. И в ней почти во всех номерах — мои фотографии. У них есть рубрика «New York @ Night», там восемь репортажей с концертов — по два на четырёх авторов. И, соответственно, четыре фотографии, среди которых часто появляются мои. Помимо этого, иногда их печатают в разных журналах: Signal to Noise, JazzTimes, The Wire, Down Beat, Time Out New York…
А вы не пишете больше?
— Нет, сейчас уже фактически нет.
У вас есть профессиональное музыкальное образование по классу виолончели…
— Разве что если считать детскую музыкальную школу профессиональным образованием…
Ну, уже что-то! Вы до сих пор играете?
— Нет, я к виолончели больше двадцати лет не притрагивался.
На фотоаппарат какой фирмы и модели вы снимаете, какой техникой-оптикой пользуетесь, какая лучше всего подходит для съёмки концертов? (Сделаем поправку на то, что прошло более восьми лет. Сейчас у Петра уже другой «арсенал». — Ред.)
— На первую часть вопроса ответить легко: в последнее время моя основная камера — Olympus E-3. Насколько она подходит для съёмки концертов — не мне судить. Мне она нравится.
Каких музыкантов из тех, кто ещё не попал под прицел вашего объектива, вам страстно хочется заснять? Трудно представить, что неохваченных осталось много.
— Наверное, тех, кого интересно слушать. А их количество, к счастью, год от года не уменьшается.
Читаю на вашей визитке: более 10 000 фотографий. Как же вы их храните?
— Всё разбито по концертам, музыкантам, есть возможность просматривать их как хронологически, так и по алфавиту… На самом деле их уже намного больше, чем десять тысяч…
Архив музыкальных фотографий Петра Ганнушкина на его персональном сайте
Пётр Ганнушкин в Instagram
Пётр Ганнушкин в Flickr
