Живая история. Организатору первых московских джаз-кафе Павлу Барскому — 80

реклама на джаз.ру erid: 2VtzqxFQyTa рекламодатель: ип панкова мария евгеньевна инн 500803407703

Михаил Кулль Фото: архив автора

Для сегодняшних московских джазменов и новых поколений почитателей джаза имя Павла Михайловича Барского вряд ли что-нибудь говорит. Это естественно. Музыканты, оставившие свой след в московской истории второй половины прошлого века, и тем более — продолжающие свое творчество, остаются известными и поныне. А вот о людях, усилиями которых в 50-х — 70-х годах были подготовлены и созданы условия, по сути позволившие родиться современному московскому джазу, можно лишь услышать от ветеранов или прочесть в мемуарах. Это группа буквально считанных московских энтузиастов — больших любителей джаза, в советскую эпоху так или иначе привлечённых к общественной комсомольско-профсоюзной, а порой — и к партийной работе. Им удалось воспользоваться возможностью повлиять на судьбу московского джаза. Тогда решалось, быть или не быть джазовым клубам, джазовым фестивалям. В ряду имён этих подвижников наряду с Ростиславом Винаровым, Игорем Абраменковым, Мариной Савиной, Владимиром Дмитерко стоит и имя Павла Барского.

Хотя родители Павла были москвичами, родился он 25 октября 1935 в Харькове, а вскоре мама вместе с сыном возвратилась в Москву. Павел окончил среднюю школу, затем, пройдя курс Московского автомеханического института, получил в 1959 диплом инженера-технолога литейного производства. Дома любили музыку, кумиром был Леонид Утёсов, часто звучавший по радио или с граммофонных пластинок. Патефон познакомил со многими записями зарубежных исполнителей. Эти пластинки были привезены отцом из Кёнигсберга после демобилизации. Первые джазовые потрясения были, разумеется, связаны с выходом на экраны попавшего в СССР в 1944, на волне развития союзнических отношений с США, американского фильма 1941 г. «Серенада солнечной долины», который было удобно много раз смотреть совсем рядом с домом, на Сретенке, в кинотеатре «Уран».

Распределённый по окончании института на московский завод «Борец», Павел активно участвовал в общественной работе, организации кружков. Был секретарем комсомольской организации завода.

Там же познакомился с выпускником Бауманского института Евгением Геворгяном (в дальнейшем дошедшим до должности главного инженера завода), с которым у Павла во многом совпадали музыкальные предпочтения . Интерес к музыкально-организаторской работе превалировал над специальностью и перешёл в профессиональную деятельность. С 1978 Барский — директор клуба Московского станкозавода им. Орджоникидзе, с 1989 — зав. отделом культуры Октябрьского райисполкома Москвы. Но гораздо раньше, в 1962, райком ВЛКСМ, в подчинении которого была комсомольская организация «Борца», направил Барского на общественную работу в недавно открытое молодёжное кафе «Аэлита», где после очередных «кадровых перестановок» был утверждён новый состав Совета кафе во главе с Владимиром Щербатых.

ДАЛЕЕ: продолжение юбилейного очерка о Павле Барском 

В этот совет и был введён Павел Барский. Занимался организацией тематических вечеров, а будучи поклонником джаза — уделял много времени организации джазовых вечеров и приглашению молодых, тогда ещё малоизвестных музыкантов. Сцена «Аэлиты» навсегда стала сценой джазовой. И кафе, наряду с открывшимся на месяц раньше «Аэлиты» «Молодёжным», стало по сути джаз-клубом. В это время Павел вместе с Ростиславом Винаровым, Алексеем Баташёвым, Игорем Абраменковым и другими активистами входит в состав Общественного совета МГК ВЛКСМ. Их усилиями и инициативой, при покровительстве (или невмешательстве) более высоких партийно-комсомольских организаций, была реализована идея организации московских джазовых фестивалей, начиная с первого, проведённого в кафе «Молодёжное» в 1962, и последующих фестивалей 1965-1968 годов. Павел принимал активнейшее участие в организации и проведении всех этих фестивалей. После 1964, когда «Аэлита» была закрыта, он участвовал в организации новых джазовых клубов в московских кафе «Ритм», «Времена года», «Мелодия и ритм» (председатель общественного совета кафе), «Печора».

Активно помогал джазовой секции Клуба филофонистов, не имевшей собственной базы, предоставляя возможность пользоваться помещениями клубов, к которым Барский имел отношение по работе. А в 1989 г., когда была создана Советская джазовая федерация, Барский стал членом её Центрального совета.

Основным направлением его деятельности была организация клубной работы, создание клубов по интересам. Им были разработаны методические рекомендации по этим вопросам, издававшиеся Министерством культуры, публиковались статьи в московских газетах. В 1980 г. Барским совместно с Алексеем Баташёвым был разработан проект ЦК КПСС и ВЦСПС «Положение о клубах по интересам и любительских объединениях» (судьбу этого проекта мне не удалось проследить). Преподавал во Всесоюзном институте повышения квалификации работников культуры.

В 1992 Павел с семьей переехал в Израиль, где проживает и в настоящее время. Так же, как и ранее, интересуется джазом и всем происходящим в джазовом мире, но прежде всего — в родной Москве. А в Израиле входил в состав Президиума созданной Яковом Айзенбергом «Израильской джазовой федерации», организовавшей проведение нескольких фестивалей локального масштаба.

Будучи, как и многие немолодые представители «большой алии», в 90-х годах, по его собственному определению, «уборщиком широкого профиля и высокой квалификации», Павел тем не менее увлекся публицистикой, выступал в местной русскоязычной прессе с аналитическими обзорами и статьями. С 1999 и до сегодняшнего дня , несмотря на серьёзные проблемы со зрением, возглавляет дискуссионный клуб «Полемика» при газете «Новости недели».

Я знаком с Павлом буквально с первого моего посещения «Аэлиты» в 1962 г., нас часто сводили общие интересы, но наиболее тесные взаимоотношения возобновились после того, как мы снова встретились в Израиле.

И очень приятно, что общность интересов не сократилась, нам есть о чём поговорить, что обсудить, о чем вспомнить. И я желаю, чтобы наше общение, по-дружески тесное, продолжалось еще много лет.

С юбилеем, Паша! И — как принято говорит в Израиле — до ста двадцати!