Саксофонист Рудреш Махантхаппа, американский индиец: интервью журналу «Джаз.Ру»

1 и 2 марта в Светлановском зале Московского международного Дома музыки проходят заключительные концерты XIV международного фестиваля «Триумф Джаза». 2 марта, в воскресенье, в Доме Музыки играет Рудреш Махантхаппа (саксофон) и его коллектив Gamak (США).

Саксофонист и композитор Рудреш Махантхаппа (Rudresh Mahanthappa) — пионер индийско-американского джаза и выдающийся новатор, чьими экспериментами восхищается весь джазовый мир, лучший альт-саксофонист 2012 года по версии журнала Downbeat и обладатель одной из престижнейших наград США в области искусств — гранта фонда Гуггенхайма. Головокружительная, захватывающая и ни на что не похожая музыка, которую создаёт саксофонист, — результат соединения индийской этники и современного импровизационного языка джаза.

Рудреш Махантхаппа, которому исполняется 43 года, родился в итальянском городе Триесте в семье иммигрантов из Индии, а вырос в Боулдере, штат Колорадо, где его отец преподавал в университете физику. Там же, в Боулдере, мальчик начал играть классику на флейте, в 9 лет взял в руки альт-саксофон и понял, что дальше хочет заниматься только джазом. Он совершенствовался в игре в Университете Северного Техаса, затем — в колледже Бёркли в Бостоне, после чего ещё брал частные уроки у таких мастеров саксофона, как Дейв Либман, Джо Ловано и Стив Коулман. Впрочем, слышнее всего в его игре, особенно в его характерном звуке, влияние ещё одного великого саксофониста по фамилии Коулман — первопроходца фри-джаза Орнетта Коулмана. Но то, что играет Рудреш Махантхаппа — совсем не фри-джаз. Это весьма искушённые современные джазовые композиции в стилистике, которую за неимением лучшего термина называют пока что словосочетанием «креативный мэйнстрим». Премудрости джазовой композиции Рудреш освоил в Чикаго, в университете ДеПол, где в середине 90-х получил звание магистра музыки. И вот со всеми этими влияниями — Индия, Италия, Колорадо, Бостон и Чикаго, да ещё и Орнетт Коулман в придачу — Рудреш Махантхаппа поселился в Нью-Йорке, где теперь постоянно выступает в ведущих джаз-клубах, записывается для Pi Recordings и преподает в Университете Новой Школы. Открыв для себя использование саксофона в контексте традиционной карнатической (южноиндийской) музыки по записям великого индийца Кадри Гопалнатха, Рудреш в середине прошлого десятилетия много раз ездил в Индию играть с прославленным мастером, и с тех пор соединение наследия индийской музыки и джаза стало его главным творческим методом. Он — лауреат премии Ассоциации джазовых журналистов Jazz Award в номинации «альт-саксофонист года» за 2009, 2010 и 2011 годы. Вплоть до конца 2012 г. Рудреш гастролировал с материалом своего альбома «Samdhi», вышедшего осенью 2010 г. на европейском лейбле ACT. Авторитетный журнал Downbeat назвал эту работу «поворотной точкой в слиянии стилей, которую не так просто анализировать … никто до этого не пробовал играть музыку такого масштаба».

В 2012 году легендарный барабанщик Джек ДеДжоннетт пригласил Махантхаппу присоединиться к своей группе для записи нового диска.

На своем втором релизе для ACT Music & Vision, который называется «Gamak», вместе с потрясающим гитаристом Дэвидом Фьючински и своими многолетними партнёрами басистом Франсуа Мутаном и барабанщиком Дэном Уэйссом Махантхаппа продолжает исследовать новые возможности соединения индийской музыки с джазом.

Перед своим выступлением в Москве саксофонист Рудреш Махантхаппа дал интервью обозревателю «Джаз.Ру» Григорию Дурново. Это полная версия интервью, сокращённый вариант которого вышел сегодня в издании «Коммерсантъ Weekend».

С каким составом вы приезжаете, и какую программу вы будете играть в Москве?

— Мы будем играть пьесы с моего последнего альбома «Gamak». Мы играли эту программу весь [2013] год и продолжим в первой половине 2014-го. Здорово, что у нас столько концертов с этой программой, эта музыка невероятно усовершенствовалась с момента записи альбома.

Написали ли вы новые композиции для этого ансамбля?

— Это хороший вопрос, я как раз думаю над этим. Но сейчас я и так сочиняю для трёх других проектов. Было бы здорово сочинить парочку новых вещей для московского концерта, но обещать не могу! (Смеётся.)

Для каких же трёх проектов вы сейчас сочиняете?

— Если быть точным, то для четырёх. Я пишу большое произведение для балетной труппы, премьера будет в мае, но мы уже начали репетировать. Я пишу новую музыку для моей группы Indo-Pak Coalition, это трио с гитарой и табла. У нас вышел альбом в 2008 году, с тех пор ничего нового мы не делали. Ещё у меня есть новый проект: это музыка, основанная на идеях Чарли Паркера. Берутся небольшие фрагменты мелодий, соло и расширяются до больших композиций. Проект, посвящённый Чарли Паркеру, и программу Indo-Pak Coalition я буду показывать в Нью-Йорке недели через две (разговор проходил в конце декабря — Г.Д.)

А кроме того, я работаю над музыкой для классического саксофонного квартета. Так что работы много! (Смеётся.)

Если позволите, я бы немного расспросил вас поподробнее об этих новых проектах. Вы упомянули музыку для балетной труппы. Для каких инструментов она написана?

— Это современная индийская балетная труппа, и инструменты, в основном, индийские. Участвую я и гитарист, а с индийской стороны — южноиндийская флейта, южноиндийская скрипка и мридангам, основной ударный инструмент, распространённый на юге Индии. Эта музыка, в целом, сделана на традиционной основе, на основе южноиндийской традиции карнатака, но в то же время она очень современная. У танцевальной труппы такая же концепция: они очень укоренены в театральной традиции бхаратанатьям, но они соединяют с ней какие-то современные вещи. Вообще это очень интересный процесс, я никогда раньше не сочинял для танцевальной труппы, мы как будто создаём музыку и танец одновременно.

Планируете ли вы исполнять и записывать эту музыку отдельно от танцоров, когда всю её сочините?

— Это хороший вопрос, я как раз об этом думал. Полагаю, я этим займусь, эта музыка может существовать сама по себе, она сама по себе сильная. Я должен посмотреть, как всё получится, я пока написал четверть материала. Но я уже вполне представляю, как сыграю эту четверть с какой-нибудь из моих групп. Может быть, с Indo-Pak Coalition. В такой инструментовке.

Кстати об Indo-Pak Coalition. Если я правильно понимаю, ни с одной из ваших групп вы в последние годы не выпускали более альбома.

— (Смеётся) По одному альбому на каждый проект, да.

Но сейчас, хотя это будет вторая работа с одним и тем же проектом, это ведь будет какой-то шаг вперёд. На что это будет похоже, как вы развиваете идеи этого проекта, будет ли он звучать иначе, чем раньше?

— Ещё один хороший вопрос. Мне кажется, с Indo-Pak Coalition мы играли столько концертов, наши музыкальные взаимоотношения настолько усовершенствовались, что я думаю, что касается собственно писания материала, наверно, я буду меньше сочинять и больше рассчитывать на… Не скажу, что мы будем играть «фри» или что-то в этом роде. Но некоторые произведения будут больше похожи на наброски, которые мы будем развивать, а не на замысловатые композиции с подробно прописанными деталями. Мне кажется, что у группы есть свой голос, который может быть воспринят независимо от того, какой перед ней материал. Другое существенное отличие от прошлой программы будет в том, что мы будем использовать больше обработки звука и электроники. Это очень интересно. Так что звучание группы изменится. Когда мы работали над первым альбомом, я очень старался создать что-то, очевидным образом отражающее индийскую традицию. Сейчас меня это не так сильно заботит. Трио Indo-Pak скорее отвечает на вопрос, где я нахожусь как артист. Мне не нужно ничего доказывать ни себе, ни кому-либо ещё. Я столько раз соединял индийскую музыку с электрическим звучанием, что мне нет нужды… Это и так будет, нет нужды это как-то форсировать.

Это первый случай, когда вы будете не сочинять композиции, а делать наброски?

— Нет, я с другими группами тоже так работал. Безусловно, мы так делали в дуэте с Виджеем Айером. Мы так давно с ним играем, что иногда композиции для нашего дуэта были очень минималистичны, потому что мы вполне могли полагаться на наши отношения и общий музыкальный язык и делать музыку интересной. Если долго играешь с людьми, процесс становится гораздо интереснее: общение переходит на более глубокий уровень, и каждый побуждает другого создавать что-то новое в ходе каждого выступления.

А какой ансамбль будет участвовать в проекте, посвящённом Чарли Паркеру?

— Это квартет, джазовее не придумаешь: саксофон, фортепиано, контрабас и барабаны. Может быть, я расширю его до квинтета, приглашу трубача. Ближайшие наши выступления будут больше похожи на семинар, будем пробовать разные идеи. Официальная премьера будет в августе на фестивале в Ньюпорте, после этого мы, наверно, добавим трубача и будем придумывать, что делать дальше. На данном этапе я взял несколько маленьких фрагментов, например, из «Donna Lee», поместил их в другой контекст, так что даже ребята, с которыми я работаю над этим проектом, не узнали. Этот проект родился в Нью-Йорке, когда один промоутер предложил трём альт-саксофонистам устроить здесь концерт, чтобы каждый каким-то образом помянул Чарли Паркера.

Мы всегда говорим о том, какой большой новатор Чарли Паркер, и это продолжает быть важно сегодня. Это, по-моему, очень легко сказать, но совсем другое дело — доказать. Моя идея была такая: давайте покажем, насколько передовым музыкантом был Чарли Паркер. И вот мы берём информацию, эти маленькие фрагменты его игры, и помещаем их в современный контекст. Пока что я написал три или четыре композиции, наверно, напишу ещё три или четыре. К сожалению, я человек, который всё делает в последнюю минуту. (Смеётся) Я долго думаю над какими-то задачами, но потом приходится сидеть и работать целую ночь или несколько последних ночей. Если вы дадите мне два месяца на какую-нибудь работу, пройдёт месяц и три недели, прежде чем возьмусь за это. Но похоже, что таким образом я делаю свои лучшие работы, так что, наверно, мне придётся с этим смириться. Моей жене это не нравится, я знаю. (Смеётся)

Будет ли в проекте, посвящённом Чарли Паркеру, что-то от Индии?

— Очевидным образом — нет. Конечно, я использую много ритмических рисунков и всяких структурных элементов, которые безусловно происходят из индийской музыки. Но слушатель необязательно их уловит, если только он не является большим знатоком моего творчества.

Наверно, вас уже миллион раз спрашивали об Индии в разных аспектах. Прошу прощения, но я не могу не спросить кое о чём в связи с этим.

— Пожалуйста.

Когда я слушал альбом «Gamak», мне показалось, что, хотя в нём и отчётливо слышен индийский элемент, но он подан в очень непривычном ключе, он звучит жёстко. Кроме того, одна из композиций называется «Are There Clouds in India?». За всем этим стоит какая-то идея?

— Композиция «Are There Clouds in India?» впервые появилась на моём раннем альбоме «Black Water» 2002 года. Он плохо распространялся за пределами США. Мне почему-то захотелось к ней вернуться. Не знаю, почему. Года два назад Биг-бэнд франкфуртского радио делал программу из моей музыки, я был приглашённым солистом. И я отправил его директору, пианисту Джиму Макнили, почти всё, что я когда-либо сочинил, чтобы он выбрал, что ему хочется аранжировать для биг-бэнда. Он выбрал эту вещь, и когда я услышал, как биг-бэнд её играет, я вспомнил, что она мне нравилась, но с тех давних пор я её никогда не исполнял. Так что мы её записали [для альбома «Gamak»]. Но, честно говоря, на концертах с программой из «Gamak» мы эту вещь никогда не играем! В конечном счёте её хорошо было поместить на альбом, но когда мы её играли, я чувствовал, что она изначально написана для другой группы больше десяти лет назад. Поэтому мне не так уж интересно играть её на концертах.

Она посвящена моему отцу. Когда мой отец в 1950-е годы приехал в США, кто-то спросил его, откуда он родом. Тот ответил: «Из Индии». И тогда человек, видимо, желая поддержать беседу, спросил: «А в Индии бывают облака?» И вообще альбом «Black Water» был во многом посвящён эмигрантскому опыту. А на «Gamak», мне кажется, эта композиция не очень хорошо сочетается с остальными. В ней больше модернизма, композиционных приёмов из классической музыки, чем Индии.

Всё остальное на альбоме как раз очень тесно связано с индийскими ритмами, индийскими мелодическими ходами, мелодическими украшениями. Таковы составляющие, хотя в результате всё при этом звучит похоже на композицию в духе кантри-энд-вестерн или прогрессив-рока. Результат, как всегда, отличается от замысла.

Хорошо известно, что поворотный момент в вашем творчестве наступил, когда вы познакомились с индийским саксофонистом Кадри Гопалнатхом. Имела ли Индия для вас какое-то значение в музыкальном смысле до этой встречи? Использовали ли вы в своей музыке что-то, связанное с Индией?

— Как бы объяснить… Встреча с Кадри Гопалнатхом действительно была потрясающим событием. Ещё одно важнейшее событие — это когда я нашёл один из его альбомов, за несколько лет до этой встречи. С чем я боролся — это… Для меня важнейшим вопросом было… Как бы это сказать… Проблема была в том, что очень многие люди считали меня экспертом в области индийской музыке просто из-за моей внешности и моего имени, при том что я не очень-то много слушал индийской классической музыки, пока рос. Я немного слушал духовную музыку дома. Мне хотелось узнать побольше об индийской музыке не только из чистого интереса, но для того, чтобы приобщиться к своей культуре. Но у меня не получалось найти удобный для себя способ, чтобы я не чувствовал никакого давления. Так что мой подход был похож на подход к изучению джаза — я играл под пластинки, старался понять, как в этой музыке все устроено. Главная трудность для меня как саксофониста была в том, что индийская музыка — вокальная. То, что можно спеть голосом, очень сложно воспроизвести на таком инструменте. На скрипке или гитаре можно опевать звуки, как делают певцы. Так что когда у меня появился альбом Кадри Гопалнатха и я услышал, как можно играть индийскую музыку на альт-саксофоне, я смог чувствовать её не только с музыкальной точки зрения, но и с технической. Я мог сказать: «О, так вот что он делает между этими двумя нотами!» Это имело для меня большое значение. Познакомился я с Кадри лишь через несколько лет. Но в то время, когда я услышал его альбом, я учился в Бёркли, и меня с ансамблем отправили в Индию сыграть несколько концертов. В один из вечеров мы оказались на большом фестивале — мы не участвовали в нём, это был фестиваль индийской классической музыки. В тот вечер я услышал удивительную музыку. Там играли знаменитые музыканты. На следующий день я отправился в магазин и купил себе столько дисков и кассет, сколько смог. Вот это и было для меня отправной точкой — когда я послушал концерт индийской классической музыки в Индии. В этот момент всё для меня поменялось.

Потом я вернулся, переехал в Чикаго, и мой самый первый альбом — его сейчас невозможно найти, он вышел в 1995 году, — в нём были все мои впечатления от поездки в Индию, несмотря на то, что он был записан с обычной ритм-секцией из фортепиано, контрабаса и барабанов или просто контрабаса и барабанов. Я пытался экспериментировать с индийскими ритмическими структурами, мелодическими идеями. Так что процесс пошёл с тех пор.

Но я должен сказать, что я старался избегать прямого заимствования приёмов у индийских музыкантов. Ведь столько есть разных проектов, в которых есть западные и восточные инструменты, но никакого настоящего объединения не происходит: хотя они играют в одном помещении, но ничего нового вместе не создают. Вот такого я боялся.

Вообще-то в Indo-Pak Coalition я начинал делать что-то похожее на то, что я делал в середине 1990-х в Чикаго: мы сыграли несколько концертов, и я понял, что проект звучит экзотично, не по-настоящему, как будто мы изображаем из себя индийцев вместо того, чтобы синтезировать и объединять. В общем, моя музыка созревала одновременно со мной. Я освоился со статусом индо-американца, не вставал в тупик, пытаясь понять, индиец я или американец, а получал удовольствие от осознания, что я — и то, и другое; и что есть другие такие же люди. И музыка стала такой же.

Сейчас, когда я сочиняю для трио Indo-Pak, мне не надо себе ничего доказывать, я просто сочиняю музыку, и она всегда будет звучать так, как звучу я. Это, конечно, личный момент, но это касается не только меня, потому что я часть первого большого поколения американских индийцев, которые оказали серьезное влияние на американский культурный ландшафт. Среди нас есть музыканты, писатели, мы есть на телевидении, в Голливуде — везде. Мое поколение в каком-то смысле поднялось и заявило: «Мы тут!» И музыка в большой степени отражает именно это.
ВИДЕО: Rudresh Mahanthappa + Samdhi, Таллинн, апрель 2012

httpv://www.youtube.com/watch?v=-BTpcYbZCac