| Кирилл Мошков |  |
5 декабря в больнице города Норуок в штате Коннектикут скончался от сердечного приступа пианист Дейв Брубек. День спустя — сегодня, 6 декабря 2012 — ему должно было исполниться 92 года.
Дейв жил в соседнем с Норуоком поселении Уилтон, на самой границе штатов Коннектикут и Нью-Йорк. Как сообщил прессе его менеджер и продюсер его записей Расселл Глойд, Дейв приехал в больницу сам — перед намеченным на 6 декабря концертом в честь его дня рождения у него был назначен осмотр у кардиолога, но по приезду в больницу музыканту внезапно стало плохо с сердцем. Концерт, назначенный в городе Уотербери на сегодня, всё же состоится, но теперь в форме посвящения памяти прославленному джазмену.
Интернет полнится шаблонными восклицаниями печали: как жаль! какая трагедия! как грустно!
Да, грустно. Но давайте вдумаемся: почему «какая трагедия»?
Какая жизнь!
Ушёл музыкант, которому сегодня должно было исполниться девяносто два года. И до последних дней жизни он не просто жил: он выступал, писал музыку, жил музыкой.
Дейв Брубек был, наверное, самым популярным джазовым пианистом рубежа 50-х и 60-х годов, первым белым джазовым музыкантом, чей портрет появился на обложке Time, самого авторитетного американского еженедельного журнала XX века, да и вообще всего вторым джазменом на обложке «Тайм»: первым на семь лет раньше был Луи Армстронг. И при этом в годы своей массовой популярности Дейв Брубек был настоящим жупелом для «правого крыла» джазового мира — апологетов исключительного права афроамериканцев на «подлинность» в джазе: даже через сорок лет после шумного успеха Брубека многие продолжали гневаться, в качестве главного аргумента утверждая, что Брубек «не свингует» (см. например, интервью братьев Хит журналу DownBeat в 2001 г.).
Шаблонный свинг на 4/4 действительно не был главным типом музыкального движения для квартета Дейва Брубека, ансамбля, с которым он проработал долгие годы и который сыграл в его успехе решающую роль. Но нельзя сказать, что ансамбль не умел свинговать на четыре четверти: просто их интересы лежали в другой плоскости — им гораздо интереснее было свинговать в более сложных ритмических моделях. Вместе они разрабатывали идеи полиритмии, то есть одновременного развития нескольких накладывающихся друг на друга ритмических рисунков, и исследовали самые экзотические музыкальные размеры: 3/4, 5/4, 6/4, 7/4, 11/4, 13/4 или, скажем, 9/8. Одно из обозначений музыкального размера в английском языке — слово «время», «time»: неудивительно, что это слово всё время обыгрывалось в названиях пластинок квартета. Самый известный и популярный альбом квартета Дейва Брубека назывался «Time Out», он вышел в 1959 году: только одна из семи пьес на альбоме была в обычном размере 4/4, все остальные представляли собой эксперименты с так называемыми нечётными музыкальными размерами.
ДАЛЕЕ: продолжение истории Дейва Брубека — его легендарный квартет, поздние ансамбли, сочинения крупной формы, католическая месса, выступления в России и многое другое…
Президент лейбла Columbia Годдард Либерсон согласился на выпуск этого альбома именно как экспериментальной работы и был очень удивлён, когда «Time Out» стремительно взлетел на вершины джазовых хит-парадов, затем появился в хит-параде альбомов поп-музыки и добрался в нём аж до второго места, а продажи пластинки достигли умопомрачительной цифры в один миллион экземпляров. Более того, через два года, в 1961-м, сокращённая версия одного из треков альбома — а именно пьесы саксофониста квартета Пола Дезмонда «Take Five» в размере 5/4 — была выпущена на сингле (маленькой пластинке на 45 об/мин., по одной пьесе на сторону), а ведь синглы были в те годы форматом выпуска поп-музыки, а вовсе не джаза, полностью перешедшего на альбомный формат ещё в 50-е. Увы, из сингловой версии «Take Five» пропало то, ради чего эта пьеса изначально затевалась, а именно фантастическое соло на пять четверей в исполнении барабанщика Джо Морелло, но зато этот джазовый сингл поднялся в хит-параде поп-музыки на 25 место, а в категории «лёгкая музыка», easy listening — на 5-е, что для джазовой записи в те годы было совершенно невероятным результатом.
Пиком популярности квартета Дейва Брубека стал их концерт в Карнеги-Холле в феврале 1963 года. Мало того, что легендарный нью-йоркский зал был полностью распродан и публика с невероятным энтузиазмом встречала игру Брубека, Дезмонда, Морелло и единственного афроамериканского члена квартета, контрабасиста Юджина Райта. Запись этого концерта была выпущена всего через несколько месяцев и стала первым в истории концертом в Карнеги-Холле, опубликованным полностью, без купюр и монтажа, для чего его пришлось выпустить в редком для тех лет формате двойного альбома (2LP).
Но и после окончания истории квартета Дейва Брубека, завершившейся в 1967 году, звезда Брубека не закатилась. Конечно, он больше не попадал в хит-парады, но и не стремился к этому, сосредоточившись на композиторской деятельности. Он умеренно много гастролировал, в том числе с ансамблем, в котором играли его сыновья, тоже сплошь музыканты: пианист Дариус Брубек, тромбонист (и бас-гитарист!) Крис Брубек, виолончелист Мэтт Брубек и барабанщик Дэн Брубек.
Растить детей музыкантами у Брубеков — семейная традиция. Мать Дейва Брубека была классической пианисткой, и два его старших брата — Генри и Ховард — стали академическими музыкантами и композиторами. Мать, Бесси Брубек, заронила в детях и страсть к сочинению музыки: она запрещала им слушать радио (в доме даже не было радиоприёмника), говоря им: «Хотите музыки? Сделайте её сами». Сам Брубек говорил, что не представляет, как встретились и поженились его родители: мать — пианистка и отец — ковбой. Да-да, настоящий ковбой, мастер бросать лассо, клеймить коров и загонять стадо в корраль: именно этим занимался в жизни отец будущего джазмена — Пит Брубек (его фамилия — швейцарского происхождения: европейские предки писали её «Бродбек»).
Дейв Брубек вырос в сельских районах Калифорнии (теперь это пригороды Сан-Франциско) и с детства не представлял себе жизни без музыки: у них дома было три рояля! — но в то же время обожал скакать на лошади, умел делать всю ковбойскую работу и быстро стал надёжным помощником отца, который был управляющим на ранчо с восемью тысячами голов скота. Дейв и учиться-то пошёл на ветеринара, с обещанием после колледжа вернуться на ранчо, но декан колледжа быстро раскусил студента, просиживавшего всё своё свободное время за роялем. «Вон там, через площадь, здание консерватории, — сказал он Брубеку. — Идите туда, молодой человек, и не тратьте зря ни своё время, ни моё». И, как оказалось, он был прав.
Дейв Брубек был ветераном Второй мировой войны; он воевал в Европе после открытия второго фронта в 1944 году, руководил армейским оркестром в Третьей армии генерала Паттона — кстати говоря, одним из первых в американской армии «интегрированных» оркестров, то есть коллективом, в который входили и белые, и чёрные музыканты. (Его военные воспоминания изложены им в уникальном альбоме «Private Brubeck Remembers», 2004 — «Рядовой Брубек вспоминает» — на первом диске которого Дейв играет на рояле соло, а второй диск представляет собой часовое интервью Дейва, данное им ветерану американского информационного телевещания, легендарному Уолтеру Кронкайту). По возвращению из армии (где Дейв провёл четыре года — с 1942 по 1946) он продолжил учиться, на сей раз изучая классическую композицию и оркестровку у Дариюса Мийо в Миллс-Колледже в Сан-Франциско. Вскоре после окончания колледжа в 1949 г. первые записи джазовых ансамблей Дейва Брубека легли в основу каталога одного из самых успешных в истории независимых джазовых лейблов, Fantasy, а в 1954 году квартет Брубека, созданный им в 1951-м вместе с армейским приятелем — альт-саксофонистом Полом Дезмондом, перешёл на крупнейший лейбл тех времён, Columbia, и с этого момента началась всемирная слава квартета.
Дейв Брубек дважды приезжал в нашу страну: в 1987 и 97 году, причём во второй раз мы познакомились с ним уже как с «серьёзным» композитором: в поздние годы Брубек стал ревностным католиком и в России представлял свою авторскую католическую мессу («To Hope! A Celebration»). Точнее, последовательность событий была обратной: он написал мессу, и продолжающиеся размышления о ней привели к тому, что он присоединился к Римской католической церкви. Впрочем, среди его сочинений крупной формы есть и оратория «Врата справедливости», написанная в 1993 г. по заказу нью-йоркских раввинов для исполнения в синагогах как скрещение иудейской литургической музыки, джаза и спиричуэлс.
Надо сказать, Брубек всегда внимательно следил за русской музыкой и благожелательно напутствовал русских джазменов, приезжавших во второй половине 2000-х на стажировку по программе «Открытый мир» в Институт Дейва Брубека, которым стал тот самый музыкальный факультет Тихоокеанского университета в Стоктоне, Калифорния, где Дейв учился в конце 30-х годов прошлого века. Дейв хорошо знал русскую классику и на концертах в России охотно цитировал в своих импровизациях Рахманинова, Глазунова и Бородина. Впрочем, он вообще здорово знал музыку, ведь классика звучала в его доме с раннего детства, её он знал насквозь и буквально дышал ей, а джазом овладел во всей его широте путём упорных занятий. Может быть, здесь и лежит причина недоверия адептов мэйнстрима к джазу Брубека: он делал в джазе то, что многим недоступно — так же легко, как смешивал и накладывал свои знаменитые полиритмы, он соединял традиции, стили, направления и века развития музыки, зачастую — в одном небольшом произведении. Так, в изящной пьесе 1962 года «Bossa Nova U.S.A.» звучало тонкое смешение джаза и модной в те годы бразильской босса-новы, а для одного из самых популярных номеров с альбома «Time Out» (1959) — пьесы «Blue Rondo à la Turk» — Брубек использовал сложный составной средиземноморский ритм, подслушанный им у турецких уличных музыкантов во время гастролей по линии Госдепартамента США (у Брубека он обрёл формулу 9/8+4/4).
Дейв Брубек продолжал выступать до последних месяцев жизни и до самого конца сохранял серьёзную пианистическую форму. В 2009 г., побывав на выступлении Дейва в Чикаго, об этом в 433 выпуске «Полного джаза» писал наш постоянный автор — петербуржец Дмитрий Булычев:
…Парадоксально, но чем старше становился Брубек, тем горячее становились его концерты. Впрочем, кое-что остаётся неизменным — например, его фирменный приём игры «на два» в размере 3/4, когда аккордовое соло фортепиано с чётким двухдольным метром накладывается на трёхдольный аккомпанемент ритм-секции, отчего слушателям начинает казаться, что под ними разъезжаются стулья…
В дискографии Дейва Брубека есть и «русская» строчка: в 1987 г. фирма «Мелодия» выпустила две виниловые пластинки, запечатлевшие концерт Брубека в Москве. На обложках пластинок был размещён текст Алексея Баташёва. Часть этого текста вошла и в буклет переиздания 1999 года, выполненного (в формате CD) московским лейблом Boheme Music. Для перездания Баташёв, сыгравший важную роль в приезде Брубека в «перестроечную» Москву, значительно расширил свою статью, поделившись в ней воспоминаниями о первом визите легендарного пианиста в СССР. В России этот альбом давно превратился в фонографическую редкость, но всё ещё доступен через Amazon (причём теперь и в цифровой версии).
Очень большая потеря, уходят лучшие и кто им замена ?
Слушаю Брубека с 1950 года. Мой любимый пеанист и джазмен. Его Take Five такое же великое произведение как Балеро Равелчя и Танец с саблями Хачатуряна. Мне посчастливелось видеть его концерты дважды в России в Питере и дважды в Англии в Лондоне. Даже в возрасте он выступал в отличной форме. Мне идет восьмидесятый и я счастлив что всю жизнь был его младшим современником. Как пеаниста его можно сравнивать в классике с Горовецом,Рихтером а в джазе с Питерсеном. Монком и Татумом. Но никто из них не создал Take Five. Царство ему небесное и Вечная память.
Слушаю Брубека с 1950 года. Мой любимый пианист и джазмен. Его Take Five такое же великое произведение как Балеро Равеля и Танец с саблями Хачатуряна. Мне посчастливелось видеть его концерты дважды в России в Питере и дважды в Англии в Лондоне. Даже в возрасте он выступал в отличной форме. Мне идет восьмидесятый и я счастлив что всю жизнь был его младшим современником. Как пианиста его можно сравнивать в классике с Горовецом,Рихтером а в джазе с Питерсеном. Монком и Татумом. Но никто из них не создал Take Five. Царство ему небесное и Вечная память.
Владимир, честь Вам и хвала. Вот только Take Five создал не Брубек, а Пол Дезмонд.
Ему часто приписывают авторство «Тейк Файв» — и знающие люди поправляют — «Это Пол Дезмонд сочинил!». Мало кто знает, что Дезмонд сочинил только первую часть, а бридж — заслуга Дейва. Но он благородно не претендовал на соавторство (в отличие, скажем от Дюка Эллингтона, который приписывал себе авторство, например, «Сатин Дол», котрую целиком сочинил Билли Стрейхорн, или от Кути Вильямса, который примазался в соавторы Round Midnight — Монк, как всегда оказался буратиной — и до конца жизни получал авторские)
Дейв Брубек с самого детства для миллионов не только джазмэнов,но и просто ценителей музыкального творчества,будет являть собой глубочайший профессионализм творческого подхода к музыке во всех стилях и жанрах.Когда слушаешь этого гения импровизации,трудно даже представить,что играет он один.Закрыв глаза- впечатление игры в четыре руки…Спасибо тебе ,Дейв,что много лет ты являл собой пример музыканта,поцелованного богом.Трудно представить тяжесть утраты…
Мне посчастливилось стоять на одной сцене с Брубеком в том примечательном 1987 году, и это была сцена Дома Союза Композиторов в Москве. После окончания какого-то стандарта в джем-сейшн, в котором я участвовал (играя, вероятно, скованно и коряво), Брубек обогнул сцену (ибо его рояль стоял в глубине) и, широко улыбаясь, пожал мне руку!.. Помню, за эти считанные секунды я успел обернуться в зал, судорожно ища глазами кого-то из наших фотографов, но, увы, не нашёл их «на нужном рабочем месте», и… «исторический момент» был упущен. Теперь это событие осталось лишь в моей памяти, и я бы слукавил, если бы стал утверждать, что не мыл свою правую руку с тех пор… Возможно, у кого-то есть снимки самого джема. Да, время идёт, уходят лучшие и самобытные музыканты джаза.
Прошу извинить за враньё по-поводу авторства Тэхйк Файв (см. выше) — конечно 100% Дезмонд. Я перепутал историю создания Moanin’, вот тут Бенни Голсон сочинил бридж, а автором числится Бобби Тиммонс. Остальное — правда …
Валерий, с кем не бывает. Но Take Five совершенно точно сочинил один самолично без ансамбля Пол Дезмонд.Равно как и ее инверсию Take Ten.
Большая утрата, слов нет. Его культура исполнения,- тонко проникало в душу — своей чистотой и прозрачностью….
Царство ему НЕБЕСНОЕ
Довольно долго слушаю Д. Брубека, и только «Take Five» («расслабиться»). Раньше ничего не знал, а теперь прочитав эту замечательную статью понял, что соло саксофона — Пол Дезмонд.
Царство Небесное прекрасному человеку, музыканту и композитору.
Кирилл, не стоило, мне кажется, писать, что московский альбом Брубека «давно превратился в фонографическую редкость». С ним это произошло даже в меньшей степени, чем со многим другим винилом. У этой пластинки (точнее двух часте концерта) был такой тираж, что ею были завалены все ларьки, торговавшие грампластинками! И сейчас ее найти – пара пустяков! Вообще, она, на мой взгляд, слабая. Несмотря, на присутствие Билла Смита. Брубек уже старенький, конечно. И игра его проста, как… Как игра Брубека! Но… Он почему-то ужасно мил, Брубек. Хороший был дедушка…
Возможно, Вы недостаточно внимательно прочитали текст. Найти на вторичном рынке запиленный (или даже незапиленный) оригинальный винил, конечно, не так уж сложно. Но речь здесь не о нём (статья была написана шесть лет назад, в самом начале винилового бума), а о единственном CD-переиздании 1999 г., сделанном компанией Boheme Music. Было напечатано менее трёх тысяч экземпляров этого компакт-диска, выполненного непосредственно с мастер-лент ВФГ «Мелодия» и по их официальной лицензии. И вот он-то, по тексту статьи, представляет собой фонографическую редкость. Попробуйте это опровергнуть. На Amazon, например, в разделе вторичной продажи прямо сейчас предлагается всего один экземпляр этого диска.