| Анна Филипьева, Кирилл Мошков (текст, фото, видео) |
 |
NEW: Фестиваль Jazzkaar в столице Эстонии, двадцать третье издание: часть 2 — девушки, суперстары и танцы
В конце апреля 2012 года двум журналистам «Джаз.Ру» снова довелось освещать ближайший к Москве крупный европейский джаз-фестиваль — Jazzkaar в столице Эстонии. Уже почти четверть века этот музыкальный форум собирает в красивейшем средневековом городе весьма интересный и необычный срез мирового джаза, и вот уже в седьмой раз фестиваль освещают те или иные авторы «Джаз.Ру». В этом году фестиваль, вместе с туристической организацией Эстонии, впервые продавал турпакеты для желающих приехать на «Джазовую дугу» из России — и, надо заметить, мы считаем эту идею очень удачной: Таллинн и сам по себе весьма привлекательное туристическое направление, тем более в конце апреля, когда там традиционно стоит чуть прохладная, но солнечная погода, а уж в сочетании с насыщенной и разнообразной программой фестиваля это и впрямь совершенно незабываемый опыт.
Впервые фестиваль проходил главным образом в специально для него собранном павильоне в Таллиннском порту. Это крупное передвижное строение, с удобством вмещающее около 1200 слушателей. Новый партнёр фестиваля — таллиннская компания RGB — имеет большой опыт сборки-разборки этого павильона, путешествующего по континенту с одного мероприятия на другое. Надо признать, слушать музыку в этом сооружении из стекла, стали и пластика оказалось ничуть не хуже и даже комфортнее, чем в старом и не очень просторном здании Русского культурного центра (бывшего Дома офицеров флота), где фестиваль проводился в предшествующие годы. Только несколько самых «топовых» концертов прошли в более крупном Nokia Concert Hall в центре города.
Фестиваль шёл десять дней, мы побывали на четырёх — как обычно, самые важные концерты «Йаццкаар» проводятся в последние дни его программы. Первый увиденный нами 26 апреля коллектив был эстонским: во главе этого трио стоял 22-летний пианист Йоэль-Расмус Реммель, лауреат «молодёжной» номинации эстонской джазовой премии 2011 года, а вместе с ним играли барабанщица Александра Кременетски и брат лидера — контрабасист Хейкко-Йозеф Реммель.
ДАЛЕЕ: продолжение репортажа, много фото, МНОГО ВИДЕО!
Трио выступало в первом отделении перед американской звездой (см. далее), и представило достаточно обширную программу довольно гладкого, но умного и небезынтересно задуманного европейского джаза. Видно, что у состава есть определённые творческие рамки (которых музыканты ни за что не перешагнут — не потому, что не могут, а потому, что так задумано), но внутри этих рамок молодые эстонские джазмены действуют в целом довольно уверенно. Однозначно слышно влияние покойного Эсбьёрна Свенссона — и не только потому, что шведский пианист тоже работал в формате трио: сам выбор выразительных средств чётко показывает доминирующее воздействие E.S.T. Как и «Э.С.Т.», молодые эстонцы не свингуют; но Свенссон умел компенсировать своё нежелание опираться на свинговый тип ритмического движения почти безграничными возможностями создания ритмического и динамического напора иными музыкальными средствами (из языка и классической музыки, и рока). У трио Реммеля (как мы поняли, это был его дебют на широкой сцене) о напоре говорить пока рановато, хотя звучит оно в целом красиво и умно.
После Joel Rasmus Remmel Trio было вручение эстонской джазовой премии, которая на эстонском языке именуется красивым словом Jazziauhinna. В основной номинации («Лучший джазмен Эстонии») она вручается с 2007 года (совместно с эстонской телекоммуникационной компанией Elion), и в этом году её получил заслуженный и опытный саксофонист Виллу Вески: ещё в советские времена он прославился на общесоюзной сцене как лидер группы «Авиценна», в которой пел базировавшийся в те годы в Таллинне Сергей Манукян, а в постсоветский период приезжал в Россию с интереснейшим проектом «Звуки северных островов». В «молодёжной» номинации (мы назвали бы её «Надежда года») премию получил барабанщик Каспар Каллусте, а в номинации «Продюсер года» — организатор джазовых фестивалей в городе Вильянди Айвар Тралльман.
И вот, наконец, на сцену «Морского павильона» выходят главные звёзды вечера — саксофонист Рудреш Манхантхаппа и группа Samdhi.
Рудреш Махантхаппа, которому сейчас 41 год, родился в итальянском городе Триесте в семье иммигрантов из Индии, а вырос в Боулдере, штат Колорадо, где его отец преподавал в университете физику. Там же, в Боулдере, мальчик начал играть классику на флейте, в 9 лет взял в руки альт-саксофон и понял, что дальше хочет заниматься только джазом. Он совершенствовался в игре в Университете Северного Техаса, затем — в колледже Бёркли в Бостоне, после чего ещё брал частные уроки у таких мастеров саксофона, как Дейв Либман, Джо Ловано и Стив Коулман. Впрочем, слышнее всего в его игре, особенно в его характерном звуке, влияние ещё одного великого саксофониста по фамилии Коулман — первопроходца фри-джаза Орнетта Коулмана. Но то, что играет Рудреш Махантхаппа — совсем не фри-джаз. Это весьма искушённые современные джазовые композиции в стилистике, которую за неимением лучшего термина называют пока странным словосочетанием «креативный мэйнстрим», или, говоря по-русски, «творческое главное течение», что звучит как-то подозрительно, потому что означать может всё, что угодно. Премудрости джазовой композиции Рудреш освоил в Чикаго, в университете ДеПол, где в середине 90-х получал звание магистра музыки. И вот со всеми этими влияниями — Индия, Италия, Колорадо, Бостон и Чикаго, да ещё и Орнетт Коулман в придачу — Рудреш Махантхаппа поселился в Нью-Йорке, где теперь постоянно выступает в ведущих джаз-клубах, записывается для Pi Recordings и преподает в Университете Новой Школы. Открыв для себя использование саксофона в контексте традиционной карнатической (южноиндийской) музыки по записям великого индийца Кадри Гопалнатха, Рудреш в середине прошлого десятилетия много раз ездил в Индию играть с прославленным мастером, и с тех пор соединение наследия индийской музыки и джаза стало его главным творческим методом. Он — лауреат премии Jazz Award в номинации «альт-саксофонист года» за 2009, 2010 и 2011 годы. Сейчас Рудреш гастролирует с материалом своего альбома «Samdhi», вышедшего осенью прошлого года на европейском лейбле ACT.
Рудреш несколько лет работал над материалом «Samdhi», использовав на этот труд значительную часть своей гугенхаймовской «стипендии гения», полученной в 2007 г. Идея альбома (и базирующейся на нём концертной программы) — в соединении сразу нескольких элементов: мелодической логики карнатической традиции, электрифицированной энергетики джаз-рока, языка джазовой импровизации и обширного арсенала ритмических оборотов современной музыки, вплоть до радикального электронного направления «драм-н-бэйс».
Выступление в Таллинне открылось пьесой «Killer», которая, даже судя по её названию, задумана как ошеломляющее вступление к концерту: это не «убийца», а — на американском музыкальном слэнге — «Убойная», т.е. специальный гипер-виртуозный номер! Ансамбль играл без записавшегося на альбоме мастера индийских барабанов мридангам и канджира Ананты Кришнана, что, вполне ожиданно, дало определённый крен от индийского звучания к джаз-року. Весь ритмический напор, в отсутствие индийской перкуссии, взяли на себя барабанщик Джин Лэйк (который приехал вместо записавшегося на альбоме Дамиона Рида) и бас-гитарист Рич Браун, всю гармоническую структуру — Браун и опытнейший гитарист Дэвид Гилмор, так что собственно индийская мелодика полностью осталась самому Махантхаппе, и, будьте уверены, получившаяся ядерная смесь в сложнейшем размере (нам так и не удалось его просчитать с уверенностью) и в очень быстром темпе действительно оказалась «убойной»! Все, кто расслабился и задремал было на аккуратном и тихом выступлении молодого эстонского трио, не просто проснулись, а сидели теперь с выратащенными глазами, с нетерпением ожидая от Рудреша Манхантхаппы новых откровений.
А Махантхаппа сознательно «переключил скорость», понизил динамический напор и перешёл к своей пьесе «Enhanced Performance» с альбома 2006 года «Codebook». Вот фрагмент её исполнения в Таллинне:
httpv://www.youtube.com/watch?v=-BTpcYbZCac
Затем музыканты вернулись к материалу 2011 года, сыграв «Playing With Stones» с альбома «Samdhi». Эта пьеса интересна тем, что в ней Рудреш сотоварищи вплетают в индо-американский сплав ещё и очень заметный африканский элемент — нарочито неровные длительности, характерную ритмическую поступь, напоминающую афро-поп-стилистику «сукус»; всё это сплетает в единую ткань альт-саксофон Махантхаппы, который играет соло, воспринимаемое и как индийское, и как африканское в одно и то же время. Великая вещь — пентатоника, древнейшая ладовая основа едва ли не всех архаических музыкальных систем.
Вообще надо сказать, что сложность материала — для Махантхаппы ни в коем случае не самоцель, но в то же время он свою музыку лучше усложнит, задав слушателю дополнительную работу, чем упростит. Вот, например, пьеса, которая звучала на концерте четвёртой: после длительного вступления, состоявшего из последовательно накладывавшихся одна на другую (посредством электроники) гитарных партий, ансамбль хватил настолько сложную ритмическую структуру, что в первые секунды она воспринималась как путаница — это было сочетание двух переплетающихся риффов, на семь и на девять четвертей, причём этот второй был сыгран как 18/8!
И всё это — не какая-то гимнастика ума, не какая-то безэмоциональная математическая игра. И в ансамбле, и в соло каждый из участников коллектива может быть лиричен, может быть страстен, может быть элегичен. Когда в пятой пьесе, медленной и элегичной, выявился спокойный, с нарочитыми оттяжками ровный бит, Махантхаппа сыграл, наверное, самое интригующее своё соло за весь концерт: это был набор отдельных головоломных, хотя и медленных фраз, которые в своём развитии, в своём поступательном движении образовывали ясную и лиричную мелодию — а Рудреш может быть очень мелодичен в соло: он не столько обыгрывает аккорды, сколько именно выстраивает мелодию, как бы непривычно она ни звучала.
Вся эта страшно напористая, но очень непростая музыка захватила публику и не отпустила до конца сета; более того, когда музыканты удалились, собравшиеся сотни слушателей устроили стоячую овацию с дружным топотом ног, и ансамбль вернулся, чтобы сыграть чрезвычайно заковыристый бис — комплекс бесконечно повторяющихся восходящих риффов в размере 11/4, поверх которого каждый из четверых мастеров по очереди развернул обстоятельное виртуозное соло.
И если кому-то в наше время всё ещё требуются доказательства того, что американский джаз жив, продолжает развиваться и во многом остаётся «впереди планеты всей» (и не в консервативной, а именно в «креативной» своей части) — то вот это оно и было, то самое доказательство.
Вечерний концерт 26 апреля играло ещё одно фортепианое трио — международное «евро-скандинавское» Tingvall Trio, во главе которого стоит шведский пианист Мартин Тингвалль, хотя само трио базируется в Германии.
Всё-таки мы тут, за лесами Псковщины и полями Смоленщины, плохо представляем себе, какое огромное воздействие оказало на европейскую джазовую сцену «Эсбьёрн Свенссон Трио». Выдающийся шведский пианист трагически погиб меньше пяти лет назад, но его влияние, кажется, только продолжает нарастать. В 90-е годы прошлого века стереотипом «европейского джазового ансамбля» было что-то вроде квартета Яна Гарбарека — с пластмассовыми синтезаторными перезвонами и длинными, невероятно красивыми нотами саксофона, закутанными в «звук фьордов» — широчайшее эхо, полученное, впрочем, не погружением солиста в ледяную воду фьорда, а выкручиванием ручки на цифровом ревербераторе фирмы Lexicon. Кажется, парадигма сменилась. Теперь «европейский джазовый ансамбль» — это фортепианное трио, опирающееся на мускулистую, напористую ритм-секцию (которая при этом принципиально не свингует!) и на изощрённейшую технику игры и импровизационную изобретательность пианиста, в основе которых, как правило, лежат годы усердных занятий классической музыкой. И все эти признаки буквально повторяют формулу, которая привела Esbjörn Svensson Trio к фантастическому успеху в Европе в 2000-е и даже к ограниченному по масштабам массовости, но признанному специалистами прорыву на герметичный американский рынок, вообще-то не признающий европейских стилистических новаций.
Вот мы и описали Tingvall Trio. Да, оно не является точной копией или клоном «Э.С.Т.». Да, у Мартина Тингвалля есть собственное лицо как у пианиста, хотя он извивается за клавиатурой, визуализируя импровизаторский экстаз, почти так же, как это делал его покойный соотечественник (Тингвалль — швед, как и Свенссон). Да, кубинский контрабасист Омар Родригес Кальво играет совсем не так, как это делал Дан Берглунд в E.S.T. — чуть грязнее по звуку (не исполнительски, а темброво: это явно осознаный выбор в пользу чуть более «перегруженного» звука контрабаса), но весьма певуче и мелодично. И да, немецкий барабанщик Tingvall Trio, Юрген Шпигель, будучи достаточно техничным музыкантом, пользуется совсем иными выразительными средствами, чем Магнус Эстрём в E.S.T. — отчасти специально, а отчасти ещё и потому, что Шпигель не может похвастаться таким же безграничным запасом динамической упругости. Но общее родство со стилистикой шведских звёзд, тем не менее, налицо. Только у Tingvall Trio эта стилистика чуть упрощена, чуть развёрнута в сторону общедоступности, чуть «засушена». И не только потому, что, какими бы сильными музыкантам ни были его участники, у них не получается создавать такое же ощущение беспредельной мощи, какое всегда удавалось участникам «Э.С.Т.». Тут ещё, видимо, дело в личных склонностях. За Свенссоном стояла не только джазовая традиция — за ним стоял бескомпромиссный гаражный панк, который он играл в юности, и мощь европейской классики. За Мартином Тингваллем, безусловно, тоже что-то стоит, но так сразу и не скажешь, что именно: по ощущениям — это милый поп-рок чуть проще, чем у «АББА», то есть упрощение идёт прежде всего по мелодической линии.
Вот весьма характерная пьеса из их репертуара, снятая на концерте в Таллинне: она называется «Shejk Schröder».
httpv://www.youtube.com/watch?v=yIh_YV_-zaM
На следующий день, 27 апреля, в программе стояли самые популярные имена, и можно было заранее предположить, что на обоих основных концертах будет аншлаг. Так и получилось.
В Nokia Kontserdimaja, новом концертном зале в центре Таллинна, пела Лизз Райт (Lizz Wright).
32-летняя Лизз в последние десять лет работает с известной джазовой фирмой грамзаписи Verve, отсюда её «приписка по джазовому ведомству», хотя стилистика, в которой работает певица, далека от традиционного джаза: это искушённая, высококачественная поп-музыка с сильным влиянием соул и джаза. Как и многие другие афроамериканские певцы с Юга США, Лизз Райт испытала огромное влияние церковных песнопений негритянских протестантских церквей, так как выросла в семье протестантского пастора в крохотном городке Хахира (штат Джорджия) и с детства пела в церковном хоре, которым руководила её мать. Лизз пела и в школьном хоре, причём в его составе получила Национальную хоровую премию США. Она получила вокальное образование в Государственном университете штата Джорджия в Атланте, после чего прошла курс обучения на музыкальном отделении Университета Новой школы в Нью-Йорке. Первая слава пришла к ней в составе вокального госпел-квартета In The Spirit в Атланте (2000), после чего и последовал сольный контракт с Verve. Её дебютный альбом «Salt» (2003) добрался до второго места в хит-параде альбомов «современного» (contemporary) джаза, а второй альбом, «Dreaming Wide Awake» дважды, в 2005 и 2006 гг., поднимался на вершину этого чарта. В феврале 2008 Лизз выпустила третий альбом, «The Orchard». Кроме того, девушка участвовала в записях ряда известных джазовых и смут-джазовых музыкантов в качестве гостя (её голос звучит на альбомах саксофониста Дэвида Санборна, клавишника Джо Сэмпла, мастера губной гармоники Тутса Тилеманса и пианиста Данило Переса). Осенью 2010 вышел её четвёртый сольный альбом, «Fellowship», полностью выдержанный в стилистике современных госпелз (афроамериканских евангельских песнопений). А в 2011 году Райт гастролировала по всему миру с проектом Sing The Truth! («Пой правду!»)— уникальным ансамблем, «переднюю линию» которого образовали три очень разные, но одинаково сильные вокалистки: джазовая дива Дайан Ривз, звезда африканской музыки Анжелик Киджо и, собственно, Лизз Райт, которая в этом содружестве представляет госпелз и соул. Вот что писал «Джаз.Ру» об одном из выступлений Sing The Truth! летом 2011 года:
…Втроём эти крупные, сильные, харизматичные и обаятельные женщины создают на сцене настолько яркую, пёструю и разнообразную программу, что её так и подмывает назвать Энциклопедией Чёрной Музыки: соул, афро-поп, ритм-н-блюз, афро-латин, современный джаз, госпелз, классический блюз и соул-джаз плавно и убедительно перетекают друг в друга, сверкая всё новыми и новыми гранями, и это так увлекательно, что опомниться удаётся только в самом финале…
В принципе, заранее было понятно, чего нужно ожидать от выступления Лизз Райт. И Лизз дала всё, что от неё ожидалось — и с избытком.
Роль ансамбля, с которым она приехала в Таллинн, не очень велика. Ну, то есть, все музыканты — и гитарист Робин Макантагай, и клавишник Гленн Патша, и басист Николас Д’Амато, и барабанщик Джонатан Рикс — сильные и умелые музыканты, каждый из которых способен сыграть убедительное соло, когда надо. Но это не главное, и не они главные на сцене. Безусловно, это шоу одной только Лизз Райт.
Джаз? Назвать её джазовой певицей — это всё-таки, как говорят американцы, «слишком далеко растянуть факты». Райт не поёт джаза, как такового. Она поёт современные афроамериканские песни. Часть из них — стилистически — соул. Часть из них — содержательно — госпелз. Кое-где, безусловно, проглядывает и джазовое влияние. Но джаз здесь только часть музыкального языка, и не самая главная. Главное тут — фокусировка на самой певице, на искренности её интонаций, на силе её голоса. Это не поп-шоу: всё крайне просто, на сцене только повседневно одетые музыканты и, среди них, крупная босая девушка в длинном красном платье, поначалу закутанная в глухой чёрный то ли платок, то ли палантин. Потом, когда снимать уже нельзя (фотографам даётся десять минут, за которые они должны отснять всё, что нужно, и убрать аппаратуру), Лизз вдруг сбрасывает этот платок, открывая довольно смело обнажённые плечи и прочие очертания своей сильной фигуры, и дальше поёт без платка. Других элементов «шоу» нет. Главное в её представлении — голос.
Голос сильный, упругий, тембрально довольно однообразный (нет, это не Элла и даже не Арета…), но обладающий исключительной внутренней теплотой, благодаря которой Лизз удаётся практически в любом материале быть искренней, открытой и понятной любому, даже самому эмоционально закрытому слушателю. Вот, собственно, и всё.
В десять вечера действие вновь вернулось в «Морской павильон» в порту. Там ожидалось выступление The Brand New Heavies — ветеранов и динозавров британского «эйсид-джаза», синтетического жанра, в 80-е годы прошлого века объединившего для довольно широкой и не очень требовательной аудитории джазовые достижения в области импровизации — с одной стороны, и развлекательный напор фанка и диско — с другой. Звёздный час этого жанра давно позади, но самые упорные и раскрученные его представители, и в том числе Brand New Heavies, всё ещё колесят по странам и континентам, умело давая лёгкого джаза поверх довольно тяжёлого живого фанкового ритма. Легко было предугадать, что на этот концерт в основном придут желающие потанцевать. Так и случилось: ряды стульев в фестивальном павильоне были убраны, и, сдавливая и сжимая стремившихся исполнить профессиональный долг фотографов, к сцене сотнями устремилась преимущественно девичья аудитория, разодетая и накрашенная как на сельской дискотеке (и так же, как в каком-нибудь деревенском ДК, домовито принялась устраивать вдоль сцены и на звуковом оборудовании свои сумочки, рюкзачки, баулы и прочие авоськи). Мужская часть аудитории толпилась чуть дальше, мужественно сжимая в руках полулитровые пластиковые стаканы с пивом и по-европейски добродушно похохатывая.
Но нервы публики были сначала подвергнуты определённому испытанию: прежде чем на сцене появились «звёзды дискотек», её надолго оккупировали два невнятных евродиджея, главным внешним признаком которых были скромные одежды, в которых юноши, похоже, спали всю последнюю неделю, добираясь до Таллинна из Амстердама на попутных конных повозках, а главным музыкальным достижением — неспособность довести до логического не то что конца, но и до сколько-нибудь заметного развития ни один начатый было микс без того, чтобы не оборвать его на полуноте в самом неожиданном месте и начать пространно рассуждать в микрофон о том, что публике должно быть хорошо и не должно быть скучно. А, впрочем, рассуждения в микрофон — это уже появился третий участник, по внешним признакам — вокалист. Он громко стонал, думая, что повышает свою половую привлекательность, а один раз вдруг взял в руки гитару и спел блюз. В блюзе утверждалось, что говорила же ему мама: получи образование, найди работу, а то пропадёшь, сынок. И знаете что: мама была права!
Но вот рабочие сцены неожиданно вынесли диджеев со сцены вместе с «вокалистом» и оборудованием, загорелись цветные лампочки, забили барабаны, забряцала гитара, запела духовая секция, зазвенели синтезаторы, забухал бас (ударение на У! — Ред.), задорно закричала и замахала бубном бэк-вокалистка, и начался праздник живой европейской танцевальной музыки в виде выступления Brand New Heavies. Выглядели «звёзды» так, как будто приказом неведомого комитета принуждены были выступать в одних и тех же сценических костюмах с того самого 1985 года, когда коллектив был создан в психоделических подвалах лондонского подполья — невзирая на то, что физические кондиции самих артистов с тех пор явно претерпели изменения. Впрочем, собственно музыкантское своё ремесло участники коллектива знали хорошо и работали крепко, умело и с огоньком. Вот как это было:
httpv://www.youtube.com/watch?v=D-pwgt6Uy3Q
А мы тем временем удалились в Старый город, в гостиницу, чтобы назавтра с новыми силами продолжить освещение фестиваля «Йаццкаар». О его финальных концертах мы расскажем во второй части этого репортажа через пару дней.
ОКОНЧАНИЕ: Фестиваль Jazzkaar в столице Эстонии, двадцать третье издание: часть 2 — девушки, суперстары и танцы
