2 декабря 2010 г. после продолжительной болезни умер джазовый пианист Григорий Шабров.
Он стал известен в Москве как участник сенсационной джаз-рок-группы Виталия Клейнота. В то время группа Клейнота играла в джаз-кафе «Молодёжное», и в неё Гриша пришёл после армии, заменив Валерия Котельникова и Виктора Фридмана, которые играли у Клейнота поочерёдно, так как должны были совмещать игру в группе с научной работой. В то время Клейнот, первый в Москве, начал эксперимент с джаз-роком, и тут ему пригодился композиторский талант Шаброва.
Если в 60-х годах на московской джазовой сцене царили музыканты, исповедующие джазовый мэйнстрим, и они группировались вокруг кафе «Молодёжное» на улице Горького, то в начале 70-х, когда появился джаз-рок и музыкальные интересы московских джазменов сместились в сторону этого стиля, главным бэндом города стала джаз-рок-группа Виталия Клейнота. В ней, как в американской джаз-рок-группе Chicago, было семь человек: духовая группа — труба, саксофон, тромбон — и ритм-секция: орган, гитара, бас-гитара и барабаны.
Её первое выступление на московском джазовом фестивале, который проходил в 1971 году в кинотеатре «Ударник», произвело эффект разорвавшейся бомбы. Наверное, потому, что стиль джаз-рок был настолько революционным, что все идиомы джаза — свинг, гармония, мелодизм — в нём кардинально изменились.
Изменения коснулись в первую очередь ритм-группы: свинговый, шагающий бас четвертями у контрабаса сменился риффовым, повторяющимся рисунком бас-гитары.
То же у барабанов: свинговый тайминг по тарелке 4/4 с импровизационными филлами малого барабана, сменился на риффовый паттерн, в котором «бочка» и малый барабан играли повторяющийся рисунок, а тайминг перешёл на хай-хэт и стал не триольным, а ровным — на 8/8. В результате возникали грувы, обладающие потрясающей энергетикой и драйвом. Так тогда в Москве, да, пожалуй, и в СССР, играть ещё никто не мог.
Но самые большие перемены произошли с приходом джаз-рока в репертуаре. Если джазмены мэйнстрима исполняли американские джазовые стандарты, так называемые «эвергрины» (вечнозелёные, нестареющие темы), то в джаз-роке практически нет стандартов, и все группы, как правило, стремятся исполнять авторский репертуар. А к этому в нашей стране тогда никто не был готов. Но в группе Клейнота писали басист Иван Васенин (впоследствии его в составе заменил Леонид Плавинский), Гриша Шабров и тромбонист Исайя Кофман.
Так вот именно с Гришиной композицией был связан скандал, разразившийся на прослушивании в МОМА (организации, управлявшей всеми ресторанными и танцевальными ансамблями советской столицы — Московского объединения музыкальных ансамблей. — Ред.). Клейнот на прослушивании решил исполнить «Песню радости» клавишника Григория Шаброва, которая, как композиции джаз-рок группы Chicago, состояла из четырёх частей: интродукции, джазовой баллады, джаз-вальса и фанк-блюза. Шабров написал потрясающую музыку, которая обладает огромной мелодической силой и фантастическими гармониями, но важно и то, что было много «живых оркестровых вставок», когда на репетиции менялась гармония, удлинялась (или укорачивалась) какая-либо часть или что-то совсем выкидывалось.
Автор этих строк тогда только демобилизовался из армии, где служил в военном оркестре, и там я все вечера напролёт снимал и учил баллады Клиффорда Брауна с его знаменитой пластинки «Clifford Brown With Strings». И весь этот опыт мне удалось вложить в интерпретацию Гришиной баллады, в которой труба начинает играть только с басом, а затем поочерёдно добавляются новые инструменты, позволяя создать мощную кульминацию.
Далее — совершенно фантастическое соло Виталия — как бы итог всей пьесы, оно взлетает как ракета на космическую высоту и парит там, в неземных далях. В коде повторяется один рифф, на котором тромбон играет филлы в запредельном регистре, а барабаны создают мощное нагнетание с помощью виртуозных брейков. Как кода битловского «Hey Jude», тоже построенная на повторяющемся риффе, кода «Песни радости» с помощью этого повтора каждый раз поднимается всё выше и выше, и как океанская волна, доходящая до девятого вала, обрушивает на слушателя шквал эмоций и музыкальной энергии.
После того, как отзвучала последняя нота, в зале случилось что-то невероятное — все зрители встали и начали кричать, свистеть и аплодировать. И это продолжалось, невозможно поверить… сорок минут!!!
Поскольку после группы Клейнота должны были прослушиваться ещё три коллектива, комиссия начала просить зал замолчать и продолжить прослушивание, но куда там! Толпа музыкантов яростно скандировала «браво», продолжала неистовать. Комиссия стала выходить из себя, её члены принялись кричать, ругаться, материться, призывать людей к порядку, но всё напрасно. Посовещавшись, они ушли, перенеся прослушивание на другой день, но это никого не остановило — все продолжали с каким-то исступлением буйствовать и кричать.
Конечно, можно предположить, что музыканты не только приветствовали музыку, но и хотели так продемонстрировать партийным инквизиторам своё неприятие тоталитарной системы, уничтожавшей джаз; и всё же за всю историю джазовой Москвы этот случай уникальный и единственный.
Такой же фурор произвела Гришина композиция в Ярославле (20 минут зал аплодировал стоя) и на фестивале в Каунасе — когда весь стадион бросился к сцене и все стали прыгать, подбрасывая вверх кепки, куртки и разные предметы. Тогда мы испугались, что нас просто разорвут. В дальнейшем я напечатал Гришину балладу в своей книге «Трубач в джазе» (1989, Москва, «Советский композитор»).
После меня в группу Клейнота пришёл трубач Андрей Товмасян. В своих мемуарах Андрей, который мало кого хвалит, охарактеризовал Гришу как безупречного джазового пианиста с прекрасным гармоническим чутьём. «Солист всегда с Гришей чувствует себя комфортно, ибо тот может пойти в аккомпанементе за его ходом мысли и знает что нажать». И совсем уж невероятную историю рассказал мне Товмасян про Шаброва: когда Андрей случайно захлопнул дверь, а в то время у него была уже редкая в те годы стальная дверь, то бесстрашный Гриша прошёл по карнизу и, войдя через окно в квартиру, открыл дверь.
Я должен сказать, что такое же бесстрашие Шабров показывал и в композиции, открывая новые для джаза гармонии, тональности и интонации. Я помню, как долго не мог привыкнуть к его ля-мажорной балладе, ибо такая тональность скорее характерна для рок-музыки.
После распада группы Виталия Клейнота Гриша, по рекомендации Товмасяна, играл в оркестре Олега Лундстрема, потом в других джазовых коллективах, но вскоре болезнь не позволила ему больше музицировать, и он почти 20 лет оставался дома. Вот почему имя Шаброва совсем не известно современному поколению джазменов.
Но все, кто помнит феноменальный состав Виталия Клейнота, хорошо знают этого пианиста — в общении необычайно интеллигентного, подтянутого, всегда одетого в тройку с галстуком, с бородкой клинышком, как у Чехова (да и сам он чем-то напоминал чеховских героев). Среди лихой богемной джазовой публики он выделялся своей необычайной порядочностью и интеллигентностью. Не случайно Андрей Товмасян писал про Шаброва: «Когда заканчивалась работа, или в перерыве, я всегда видел Гришу, уткнувшегося в книжку… Я назвал бы его человеком очень мягким в общении».
По странной случайности я узнал у Клейнота, что Гриша Шабров — мой троюродный брат: наши деды были родные братья. Больше того, мой дед Гаврила Горбачёв, который командовал в чапаевской дивизии полком, захватил город Уральск и освободил из тюрьмы своего брата Григория — дедушку Гриши, которому грозил расстрел.
Я думаю, так и в джазе — мы должны освобождать из тьмы забвения героев джаза, которые в те суровые годы, когда джаз был под запретом, выстояли и пронесли джазовую эстафету до нашего времени. Вот почему на похоронах пианиста Григория Шаброва я играл джаз, которому Гриша служил беззаветно и который не оставил его до последнего часа.
АУДИО: Группа Виталия Клейнота — «Песня радости» (Григорий Шабров)
запись Всесоюзного радио, 1972
Виталий Клейнот (тенор-саксофон), Исайя Кофман (вентильный тромбон), Олег Степурко (труба), Григорий Шабров (ф-но, орган), Виктор Мацуев (гитара), Леонид Плавинский (бас-гитара), Михаил Бранзбург (барабаны)
Запись из чудом спасённой от уничтожения коллекции первого советского джазового радиоведущего Аркадия Петрова. Аркадий Евгеньевич вёл на Всесоюзном радио программу «Радиоклуб Метроном», которой удалось во второй половине 60-х и начале 70-х годов сделать записи множества лучших советских джазовых коллективов, которые не обязательно попадали в репертуарные планы фирмы «Мелодия». Мало того, когда в 1973 году программа была закрыта, Петрову удалось небывалое: он вынес из здания Гостелерадио драгоценные архивные плёнки и передал их в архив музыкального училища имени Гнесиных, ныне ГМКЭДИ на Ордынке. В 2007 г. Аркадий Евгеньевич Петров ушёл из жизни, но уникальные плёнки были спасены и от того, чтобы совсем осыпаться от времени. По инициативе преподавателя колледжа, джазового трубача и композитора Олега Степурко директор колледжа Ирина Казунина профинансировала оцифровку и мастеринг записей, которые сделал тонмейстер студии колледжа – Жан Аликян.
Слушаем трек (13:44):
С большим удовольствием прослушал композицию Григория Шаброва «Песня радости» и мысленно вернулся в те далекие теперь 70-е прошлого столетия, когда джаз уже никто не запрещал, но в фаворе он не был и стоял как бы на обочине музыкальной жизни. Писали о нем в основном энтузиасты и нечасто. Но он жил и развивался и было много замечательных музыкантов-подвижников, среди которых имя Шаброва в силу определенных обстоятельств не стало столь заметным, но даже по этой композиции можно судить о его таланте. Если она и сегодня «цепляет», то можно себе представить, что тогда неизбалованная джазом публика вполне могла устроить сорокаминутную овацию группе В.Клейнота, который в то время был в первой обойме джазовых музыкантов и играл всегда колоритно, изобретательно и с большим чувством. К сожалению, он очень быстро взошел на джазовый Олимп и так же быстро его покинул. Спасибо Олегу Степурко за сообщение. Кстати, с грустью вспомнил как в середине 80-х в джаз клубе «Дома медиков» Виталий несколько раз брал в руки инструмент и пытался извлечь из него нечто похожее на то, что он так легко изображал ранее, и всякий раз обреченно клал его на место.
Наверное наша цель, как говорил философ Николай Фёдоров «воскресить» ушедших. Особенно это важно для героев джаз-рока. Ибо, если много материала о джазменах мейнстрима, то о джаз-рок-фьюжн музыкантах — ноль.
Вот как эту особенность отметил музыковед Дмитрий Ухов в ответ на мою статью:
«Гриша Шабров был человек на своем месте в свое время. Начало нашего джаз-рок-фьюжна проходило без какой либо документации (исключая радиозаписи того же Аркадия Петрова), наша старая джазовая гвардия «электрификацию» приняла в штыки даже острее, чем на родине джаза — мы с Петровым убедились в этом, когда однажды съездили вместе в Ярославль, сопровождая Ансамбль Виталия Клейнота. Другое дело, что это был чуть ли единственный в эволюции джаза позитивный шаг в сторону демократизации, а не элитарности. Хорошо еще, что делает свое дело Олег Степурко, а то первый джаз-рок остался бы и в истории меж двух огней.
Что и продемонстрировала блестящий эпизод из жизни покойного Гриши Шаброва.
Гриша, когда увидишь Аркашу Петрова и Жору Гараняна. передай
им привет!»
Председатель европейской ассоциации джазовых журналистов Дмитрий Ухов
P.S.
Кстати, Виталий Клейнот сейчас перенёс несколько операций в Израиле. И верующие читатеди Jazz.ru могут присоединиться к нашим молитвам о его выздоровлении.
Совершенно потрясающий комментарий прислал, участник ансамбля Клейнота, постоянный кореспондент Jazz.ru, Валерий Котельников из США:
Гриша несомненно был музыкально одаренным человеком, прекрасным
пианистом, владеющим тончайшими ниюансами звукоизвлечения, и, как
показывают вышеприведенные примеры, талантливым композитором. Именно
при его участии ансамбль Клейнота достиг своего пика. Я помню, как в
компании Гриша скромно сидел в стороне, но стоило ему сесть за ф-но,
как он преображался, глаза загорались и … все замолкали, очарованные
звуками, которые его руки извлекали из инструмента. Было ясно, что
этот симпатичный, интеллигентный юноша живет в мире прекрасных звуков
… И в голове его было много музыки, которой он был готов поделиться
с нами … Но никто ее больше не услышит … Нет, надеюсь многое
услышать при всрече, которая уже не за горами.
Валерий Котельников, тоже джазовый пианист
Гриша был очень талантлив и очень раним.Из-за этого,наверное,у него были сложности в жизни.Да,такой гигант как Клейнот его смог дисциплинировать и Шабров показал свой дар.Очень жаль,что наш социум не щадит и не бережёт таких гениев,а сами они,увы,не умеют пробиваться к людям!Светлая тебе память,Гриша.
Статья в память Григория Шаброва является очередной попыткой спасти от забвения уникальные моменты джазовой жизни. Он был среди тех, кто, часто незаслуженно, не имели широкой известности, но преданно служили джазу. Заслуга автора состоит в том, что он считает своим человеческим и профессио нальным долгом напоминать об эти людях и, тем самым, вносить свою лепту в правдивое освещение персоналий и событий, составляющих историю отечест -венного джаза. Тамара Айзикович (музыковед)