Новое поколение норвежского джаза. Mathias Eick Quintet в Москве: впечатления

реклама на джаз.ру erid: 2VtzqxFQyTa рекламодатель: ип панкова мария евгеньевна инн 500803407703

Кирилл Мошков, редактор «Джаз.Ру»

3 октября в Московском Доме композиторов играл квинтет норвежского трубача Матиаса Эйка. Эйк — из молодого поколения норвежских импровизаторов: когда первые звёзды «нордического» джаза (Ян Гарбарек, Терье Рипдаль и др.) уже были на пике славы в Европе, Матиаса ещё не было на свете — он родился в 1979 г. Как и многие другие современные джазмены, он играет на множестве разных инструментов: на концерте в Москве он солировал на трубе и на синтезаторе, а вообще профессионально играет ещё и на контрабасе, вибрафоне и гитаре.

И, как и у многих современных джазменов, работа с собственным ансамблем у него — не единственная и не факт, что главная: с 1998 г. он работает в составе одного из самых известных норвежских «молодёжных» джазовых коллективов, играющих так называемый nu jazz — группе Jaga Jazzist. Там же играет и пианист его квинтета, Ойстейн Муен (Øystein Moen), и влияние Jaga Jazzist отчётливо слышно в сольной работе Матиаса Эйка: её основу составляют чистые, прозрачные мелодии, иногда до боли напоминающие музыку из хороших советских кинофильмов 1970-х гг. — опирающиеся на европейскую мажорно-минорную ладовую систему и не носящие ни в изложении темы, ни в импровизации ни малейшего оттенка «афроамериканщины» с её характерными блюзовыми нотами.
ДАЛЕЕ: продолжение репортажа, фото, видео с концерта!

ВИДЕО: Квинтет Матиаса Эйка играет пьесу «December» (фрагмент)
httpv://www.youtube.com/watch?v=SiaMYfhKpB0

При этом многие пьесы строятся по примерно сходному генеральному плану: развёрнутая интродукция, изложенная продолжительными арпеджио (последовательным перебором нот аккордов) на синтезаторе или акустическом рояле и длинными нотами на трубе, переходит в медленную или среднетемповую, но всегда ощутимо пружинящую, ритмичную пьесу, где тема опять излагается протяжными нотами трубы с обширной реверберацией. О, эта реверберация, наследие звукового канона легендарного лейбла ECM, прославившего в Европе норвежский джаз — длиннющее эхо на длинных нотах, которое пиарщики фирмы именовали «звуком ледяных фиордов», хотя звук этот получался не погружением солиста в ледяной фиорд, а выкручиванием до отказа ручки задержки на ревербераторе Lexicon в знаменитой студии Rainbow в Осло! Матиас сознательно играет с ней, меняет продолжительность реверберации и окраску тембра инструмента, делая его то более звонким, как у собственно трубы, то более глухим, как у флюгельгорна — под левой рукой у него стоит специальный контроллер, которым он искусно меняет параметры звука своего инструмента; а для того, чтобы сменить звук с чистого на «примоченный», он то и дело поворачивает трубу от одного установленного перед ним микрофона к другому.
Соло трубы, за счёт доминирующего использования мажорно-минорной системы и общеевропейских песенных интонаций, у Эйка зачастую кажется выписанным продолжением изложения темы (хотя на самом деле он весьма искусно эти соло импровизирует).

Временами (особенно когда Матиас отставляет трубу на специальную подставку и берётся за синтезатор) саунд группы вообще уклоняется в сторону добротного прог-рока, но звучащего не подавляюще, а деликатно, атмосферно, объёмно, с опорой на скромный, не «задранный» в звуковом балансе, но хорошо ощутимый бас (Аудун Эрлиен). Тут опять скрещение традиций «нордической» звукозаписи, сформированных ещё в 70-е гг. прошлого века норвежским звукорежиссёром Яном-Эриком Конгсхёугом, и общей для всего модного движения nu jazz тенденцией делать звук максимально прозрачным. Нужно отметить, что ансамлю в рамках этой довольно узко очерченной звуковой эстетики удаётся добиться впечатляющего тембрового разнообразия и довольно яркой ритмики, в том числе — за счёт использования сразу двух ударных установок, персонал которых (Торстен Лофтхус и Эрланн Дален) искусно переключается между функциями граунд-бита (основного ритмического пульса) и тембрально-перкуссионной работы, расширяющей и обогащающей звуковую палитру ансамбля.

Так, в пьесе «October» (как и многие другие композиции, прозвучавшие в этом концерте, она изначально была записана на первом сольном альбоме Матиаса Эйка «The Door», вышедшем в 2008 г. на ECM) впечатлило использование в качестве одного из перкуссионых (а точнее, даже и мелодических) элементов… музыкальной пилы — настоящей ленточной пилы, на которой играют смычком!
httpv://www.youtube.com/watch?v=6zGCz_qb-8Y

Общее впечатление: нам крайне полезно соприкасаться с передним краем развития импровизационной музыки по всему миру. Это очень здорово, что к нам часто ездят американцы — в том числе и те, кто определяет сейчас вектор поисков на «переднем крае», и вовсе не обязательно в авангарде; хотелось бы сказать то же самое и о европейцах, но увы — передовые, ищущие музыканты-импровизаторы из Европы оказываются у нас не так часто, а если оказываются, то либо в лице «звёзд», которых приятно увидеть «для коллекции», но которые давно уже никуда не идут и остановились в своём развитии, либо в лице каких-то уж совсем оторванных от широкой слушательской массы экспериментаторов. А такие вот, как ансамбль Матиаса Эйка, общедоступные, понятные самой широкой публике и в то же время не застывшие в своём развитии, опирающиеся не на музейные модели полувековой давности, а на сегодняшний день развития массовых музыкальных жанров — увы, приезжают редко. И как жаль, что на концерте Матиаса Эйка в Доме композиторов практически не было наших молодых музыкантов, которым крайне полезно слушать подобные коллективы, зато примерно треть зала заполняли слушатели, между собой говорившие по-норвежски! Может, организаторам стоило бы не идти по лёгкому пути, приглашая «экспатов», а хотя бы прислать заранее анонс для публикации в профильном издании, то есть в «Джаз.Ру»?.. Впрочем, этот риторический вопрос автор уже устал задавать, потому что внятного ответа на этот вопрос всё равно никогда не получает.