| Диана Кондрашина, фото: neoleg |
 |
Создатели прошедших в этом году в Клубе Игоря Бутмана фестиваля «Битломания» и конкурса Cinema Jazz Awards продолжают генерировать оригинальные проекты: знаю, что идея «озвучить» джазовые эссе популярного японского писателя Харуки Мураками зародилась у пресс-атташе клуба Романа Христюка и тележурналиста Михаила Довженко уже давно. И воплотили они её в целых три концертных дня: шесть эссе, прочитанных Михаилом Довженко со сцены, и шесть коллективов, представивших музыкальные портреты неоспоримо великих джазовых музыкантов, о которых писал Мураками. В сущности, книга японского романиста (и, как выясняется, меломана) представляет собой набор коротких ассоциативных зарисовок, возникших в результате прослушивания тех или иных пластинок из коллекции автора. Посещённые концерты, интересные факты из биографии музыкантов, личные чувства — всё это ложится в основу повествования Мураками. Музыкальные же зарисовки, авторами которых выступали российские джазовые коллективы, были построены по схожему принципу: музыканты, несомненно, стремились передать собственное видение музыки того имени, портрет которого они представляли.
В приоритете оказывались самые известные композиции тех или иных исполнителей: всё-таки образ музыканта складывается в первую очередь из тех вещей, которые у всех на слуху. Иногда это приобретало двойной смысл для интерпретаторов; особенно непростая задача выпала на долю Натальи Смирновой (фортепиано, вокал) и Олега Бутмана (барабаны): в трио с басистом Макаром Новиковым они «иллюстрировали» эссе о пианисте и вокалисте Нэте «Кинге» Коуле. Если даже рассуждать банально: передать творческую манеру мягкого джазового баритона женским голосом — немного необычная идея; но и репертуар музыкантами был выбран такой, что он в равной мере мог подходить не только Коулу, но ещё и целой плеяде звёзд (взять одну лишь «Ain’t Necessarily So» из оперы Гершвина «Porgy And Bess»). Впрочем, у всего была своя подоплёка: «You’ve Changed», к примеру, — стандарт, исполненный Натальей Смирновой с той же элегантной светлой меланхолией, как и в интерпретации Коула, оказывается, стал так популярен именно после версии американского вокалиста, появившейся на его пластинке в 1947-м.
Анна Бутурлина, представлявшая вместе с трио пианиста Алексея Беккера портрет великой Эллы Фицджеральд, рискнула исполнить и «Summertime» — наряду с другими, типично «фицджеральдовскими» вещами вроде «Jersey Bounce»: вообще те, кто следят за творческой жизнью Анны Бутурлиной, наверняка согласятся, что интерпретации песен Эллы всегда были для вокалистки особенной вехой — так что и на этот раз в любимом репертуаре Бутурлина ориентировалась с большой долей свободы и увлечённости.
ДАЛЕЕ: кто ещё участвовал? Что представил, что получилось?
Та же «Summertime» была выбрана и трубачом Вадимом Эйленкригом для программы-посвящения Луи Армстронгу: Вадим обыграл поставленную перед ним задачу двояко. Классическое вступление с подражанием характерному армстронговскому тянучему-хрипучему звучанию трубы вскоре сменилось совершенно фанковым по духу ритмом, вступил матовый звук клавишных вместо рояля. Второй солирующий голос квинтета Эйленкрига — саксофон Дмитрия Мосьпана — часто будто «вытягивал» увлечённого фактически неджазовой аранжировкой Эйленкрига обратно в традиционный джаз. Хотя «What a Wonderful World» музыканты сыграли в едва узнаваемом смут-джазовом виде — я, к примеру, до сих пор сомневаюсь, правильно ли я распознала в этой композиции «визитную карточку» Армстронга, его последний поп-хит 1971 г. Единственная — столь же популярная — песня была сыграна музыкантами без малейших изменений: по словам Вадима Эйленкрига, он стремился повторить соло легендарного трубача один в один — в гимне «Go Down Moses» с альбома «Louis and the Good Book» (да, да, да — «Лет май пипыл го»! :) — Ред.)
Зато весьма традиционным было выступление трубача Валерия Пономарёва с квартетом Ивана Фармаковского: вот уж кому, а Валерию Пономарёву было что привнести от себя в сборный портрет ансамбля The Jazz Messengers, участником которого он и сам являлся. Бывший участник «Посланцев джаза», вот уже 37 лет проживающий в Нью-Йорке, нередко выступает и на российской сцене с программой-посвящением ключевому американскому джазовому коллективу, так что эта роль для него — привычна и обоснованна. Несмотря на то, что на этот раз Валерий выступал не со своим ансамблем (как, например, он делает это в «Союзе Композиторов» каждый понедельник июня), а в качестве гостя у квартета пианиста Ивана Фармаковского (Дмитрий Мосьпан — саксофон, Макар Новиков — контрабас, Павел Тимофеев — барабаны), казалось, что всё происходит наоборот: трубач делился с публикой всеми возможными шутками Арта Блэйки, и музыку коллектив исполнил в стопроцентно классической стилистике The Jazz Messengers — энергетичный хардбоп с мощным ритмом, звонкими медными и непременным чередованием темы и соло каждого из инструментов. Интересно, что квартет Фармаковского и Пономарёв исполнили аж три известнейшие композиции одного из первых участников Jazz Messengers, саксофониста Бенни Голсона: «Are You Real», «I Remember Clifford» и «Blues March», что было некоторой творческой реминисценцией — ведь в 1998 году, когда Голсон приезжал с туром в Россию при непосредственном содействии Валерия Пономарёва, аккомпанировал на рояле как раз Иван Фармаковский. Так что круг ассоциаций на фестивале, посвящённом как раз ассоциациям, волей-неволей расширялся.
По-настоящему порадовал новый коллектив пианиста Антона Баронина Orchestra 2.0, представивший в трио (Макар Новиков — бас, Александр Машин — барабаны) — «портрет» квартета — а именно Modern Jazz Quartet, то есть Милта Джексона, Джона Льюиса, Перси Хита и Кенни Кларка. Смещение состава в сторону уменьшения количества его участников — это из концепции Orchestra 2.0, который, по словам Антона Баронина, стремится достичь оркестровой выразительности малыми средствами. Без вибрафона, естественно, звучание композиций «Модерн-Джаз-квартета» заметно преобразилось. Музыкантам удалось найти поразительную гармонию между стилем «оригинала» и собственной манерой игры: звучание Orchestra 2.0 совмещает в себе объёмный свингующий ритм и «разорванные», синкопированные партии фортепиано Антона Баронина, которые даже в балладах звучат экспрессионистически ярко и при этом элегантно. Ретроспективная эстетика их выступления была скрашена ещё и тем, что музыканты вышли на сцену в строгих и стильных костюмах (прямо как Modern Jazz Quartet в своё время), возвращая джаз на уровень элитной музыки, музыки не для всех. Но если бы группа Антона Баронина не привносила столько от себя, всё это по меньшей мере могло бы напомнить стилизацию. Как бы не так!
Наконец, ещё одно выступление, о котором нужно сказать — посвящение Чарли Крисчену. Музыкальное сопровождение к портрету легендарного гитариста, за короткую 26-летнюю жизнь оказавшего огромное влияние на будущее развитие кул-джаза, бибопа и рок-н-ролла, представила группа трубача Петра Востокова: Владимир Кольцов-Крутов (бас), Алексей Беккер (барабаны), Максим Шибин (гитара). Интерпретация наследия американского гитариста получилась тоже довольно неординарной, начать хотя бы с того, что солирующим голосом была не гитара, а труба; вариации на тему наследия Чарли Крисчена не ограничивалась свингом: звучала и самба, и даже блюз-рок; и всё это время, даже на протяжении соло, гитара Максима Шибина казалась вторящим эхом, словно невольным воспоминанием. Пётр Востоков же солировал блестяще, переходя от чётких звучных нот к мягким, тонким по нюансировке пассажам.
Сколь разными получились по настроению выступления шести заметных коллективов российской джазовой сцены, столь плотно объединяло их одно: знание классики и способность интерпретировать её на основе собственного музыкального опыта и таланта. Хороший писатель же не станет, сочиняя эссе о Толстом, к примеру, переписывать слово в слово «Войну и мир». Так же и музыканты: им только подскажи тему и ритм, а остальное решит импровизация.
