12 апреля 2010 отмечаем юбилей одного из самых известных в мире джазовых пианистов, музыканта огромного стилистического разнообразия и склонности к экспериментам в самых разных жанрах, от самого что ни на есть джазового мэйнстрима до электронной танцевальной музыки, от джаз-рока до пограничных звучаний между джазом и академической музыкой и практически до поп-музыки.
Это Хёрби Хэнкок, он же Хэрберт Джеффри Хэнкок, пианист из Чикаго, чьи самые первые сольные альбомы середины 60-х гг. стали одними из ярчайших записей всего десятилетия, чья работа в так называемом «втором великом квинтете Майлса Дэйвиса» с 1963 по 68 год стала настоящей революцией в искусстве джазовой ритм-секции, кто едва ли не первым из джазовых пианистов не просто попробовал играть на электронных клавишных, но на долгое время перешёл на синтезаторы и электропиано почти полностью и смог добиться на этих инструментах узнаваемого индивидуального звучания, кто сделал множество удивительных гармонических находок, значительно обогативших язык современного джаза, кто, в конце концов, одним из немногих джазовых музыкантов получал знак высшего признания звукозаписывающей индустрии, премию «Грэмми», не только в джазовых номинациях, но и в «главной» категории «Альбом года», причём совсем недавно, всего два года назад. Странно произносить эти слова, но Хёрби Хэнкоку исполняется 70 лет!
Шесть лет назад мне довелось провести три дня рядом с Хёрби Хэнкоком: он приезжал в Москву для выступления на крупном джазовом фестивале, и я работал в качестве его сопровождающего и переводчика (фото сделано во время его встречи с поклонниками в одном из магазинов на Горбушке). Поверить, что этому сухопарому, моложавому, очень спокойному человеку на самом деле уже далеко за 60 было крайне сложно, и судя по фотографиям, Хэрби совершенно не изменился за эти годы, чего я даже сам о себе не могу сказать. Не то чтобы мне очень нравилось то, чем занимается Хэнкок в последние годы, но той музыки, что сделала его имя одним из крупнейших в истории джаза, у него уже в любом случае не отнять, и этой музыки очень много, она очень разнообразна — временами даже трудно поверить, что всё это придумал и сыграл один и тот же человек. Мы уже четырежды обращались к творчеству Хэнкока в рамках подкаста «Слушать здесь»: в 30-м выпуске в апреле 2006 года звучала его акустическая классика начала 60-х, в феврале 2007-го в 126 выпуске Анна Филипьева ставила его электронные изыскания начала 90-х, в мае того же года в выпуске номер 143 сам Хёрби Хэнкок рассказывал об истории создания легендарного фанк-хита группы Head Hunters — «Chameleon», ставшего одним из гимнов джаз-рока 70-х. Сегодня я в честь 70-летия Хёрби Хэнкока предлагаю вновь послушать запись периода работы с Head Hunters из 70-х, правда, менее известную, но, на мой взгляд, даже более глубокую и волнующую. Это фрагмент альбома «Thrust», «Тяга», выпущенного Хэрби Хэнкоком на лейбле Columbia в августе 1974 года. Состав почти тот же, что и на предыдущем альбоме, «Head Hunters», то есть Бенни Моупин на саксофонах и альтовой флейте, Пол Джексон на электрической бас-гитаре и Билл Саммерс на перкуссии, только Харви Мэйсона сменяет за барабанами Майк Кларк, впоследствии — участник ещё одной знаменитой джаз-рок-группы Brand X, где он в конце 70-х делил стульчик барабанщика с самим Филом Коллинзом. Ну, а Хэнкок в этой пьесе играет на целом арсенале электронных инструментов: здесь использованы четыре синтезатора фирмы ARP — Odyssey, Soloist, String и 2600, а также Hohner Clavinet и основной инструмент, на котором Хэрби играет хрестоматийное соло — электропиано Fender Rhodes. Пьеса называется «Фактическое доказательство», «Actual Proof».
Текст подкаста «Слушать здесь» №30 от 03.04.2006
Есть музыканты, которых невозможно исчерпывающе представить всего одной пьесой — хотя бы потому, что каждый новый период их творчества звучит радикально иначе, чем предыдущие и последующие. В джазе это очень характерно для тех, чей творческий путь пролегал через ансамбль великого трубача, основоположника многих джазовых стилей Майлса Дэйвиса. Так обстоит дело и с одним из величайших пианистов в истории джаза, который играл у Майлса в очень важный период так называемого «второго великого квинтета», с 1963 по 1968 г. Его зовут Хёрби Хэнкок.
Хэнкок родился 12 апреля 1940 г. в Чикаго, и это означает, что ему вот-вот стукнет 66. Семилетним ребенком Хёрби играл в родном Чикаго Моцарта с симфоническим оркестром, но прославился в джазе: уже в начале 60-х это был большой мастер, который заставлял прислушиваться к себе самых именитых джазменов мира. Однако подлинную славу ему принесла работа в ансамбле Майлса Дэйвиса — на протяжении пяти с половиной лет в 60-е, когда Майлс совершал очередной поворот в своем творчестве, нащупывая новые пути развития всего джаза в целом. Хэнкок — не только новатор и мастер игры на фортепиано: он был одним из первых, кто (с подачи Майлса) ввел в джаз электронные клавишные инструменты, став одним из изобретателей и главных звезд джаз-рока 1970-х и фьюжн 1980-х.
Хэнкок работал и в кино, создав музыку ко множеству фильмов, среди которых — «Blow Up» Микеланджело Антониони (1966), «Желание смерти» (1974) и оскароносный «Около полуночи» (1988). А его работы в области танцевальной музыки с продюсером Биллом Ласвеллом принесли ему несколько премий «Грэмми». В 90-е его музыка вновь стала известна миллионам, когда британская группа US3 засэмплировала его старую пьесу и сделала из нее танцевальный боевик. В 1990-е Хэнкок, не оставляя экспериментов с электроникой, вернулся и к акустическому роялю, записав один за другим несколько очень удачных альбомов — например, «Мир Гершвина», в 1999-м принесший ему сразу три премии «Грэмми».
Какой же пьесой представить Хёрби Хэнкока? Заводными мощным «Chameleon`ом» с одного из лучших альбомов джаз-рока «Head Hunters» (1973)? Или мультиплатиновым хитом «Rockit», под который в 1983-м плясали дискотеки всего мира? Или его первым успехом, темой «Watermelon Man», которая в 1962 г. стала поп-хитом в исполнении ансамбля Монго Сантамария?
Нет, пожалуй, это будет знаменитая пьеса Хэнкока «Дынный Остров», «Cantaloupe Island», запоминающаяся тема, которую с тех пор играют тысячи музыкантов по всему миру. Запись была сделана Хэнкоком в 1964 г. для первоклассного альбома «Эмпирейские острова». Ритм-секция та же, с которой Хэрби в это время работал у Майлса: барабанщик Тони Уильямс и басист Рон Картер, плюс замечательный трубач Фредди Хаббард. На фортепиано — Хёрби Хэнкок.
Текст подкаста «Слушать здесь» #143 от 10.05.2007
Год назад мы с вами говорили о том, что есть музыканты, которых невозможно представить всего одной пьесой — уж слишком широк стилистический и эстетический диапазон их достижений. И говорили мы об этом на примере великого джазового пианиста Хёрби Хэнкока.
Хэнкок родился 12 апреля 1940 г. в Чикаго, и это означает, что ему месяц назад исполнилось 67. Семилетним ребенком Хёрби играл в родном Чикаго Моцарта с симфоническим оркестром, но прославился в джазе: уже в начале 60-х это был большой мастер, который заставлял прислушиваться к себе самых именитых джазменов мира. Однако подлинную славу ему принесла работа в ансамбле Майлса Дэйвиса — на протяжении пяти с половиной лет в 60-е, когда Майлс совершал очередной поворот в своем творчестве, нащупывая новые пути развития всего джаза в целом, Хёрби был участником так называемого «Второго великого квинтета Дэйвиса». Хэнкок — не только новатор и мастер игры на фортепиано: он был одним из первых, кто (с подачи Майлса) ввел в джаз электронные клавишные инструменты, став одним из изобретателей и главных звезд джаз-рока 1970-х и фьюжн 1980-х.
И вот тут наступает очередь той пьесы, которая год назад, в 30-м выпуске нашего подкаста, мелькнула в тексте как возможный кандидат на представление творчества Хёрби Хэнкока — «Хамелеон». В 1973 г. на одном из величайших альбомов джаз-рока, пластинке «Head Hunters», «Охотники за головами», Хёрби Хэнкок опубликовал эту почти 16-минутную пьесу, ставшую одним из самых популярных его сочинений. Впрочем, только ли его? Вот что сам он говорил об этой пьесе в интервью, которое ваш покорный слуга взял у Хёрби Хэнкока в апреле 2004 года:
— Здесь все члены группы приложили руку. Я написал басовую партию первой части — ту, которая играется на клавишных и вокруг которой там все вертится. Основную часть мелодической линии придумал саксофонист Бенни Моупин. Барабанный бит, очень важный в этой вещи — по тем временам новый и особенный — придумал Харви Мэйсон, наш тогдашний барабанщик. Пол Джексон, наш бас-гитарист, придумал вторую басовую линию, которую он играл на бас-гитаре и которая больше похожа на гитарную партию. Я написал переходные куски от одной части к другой — «Хамелеон» ведь состоит из двух основных частей: после первой, моторной, там идет более мягкая, романтичная, потом еще ряд переходных эпизодов — и мы возвращаемся к первой части в чуть более быстром темпе. На самом деле, первоначально все эти идеи каждого из нас были заготовками для отдельных пьес, но, когда мы работали над альбомом «Head Hunters», мы просто свели их в единое целое. Хороший пример того, как индивидуальные усилия сливаются в общее дело!
Подкаст «Слушать здесь» 126 от 24.02.2007: Анна Филипьева комментирует пьесу «Butterfly» с альбома «Dis Is Da Drum» пианиста и клавишника Хёрби Хэнкока (Mercury, 1993)
Текст подкаста «Слушать здесь» #255 от 22.07.2008
В дискографии многих известных джазовых музыкантов, помимо общепризнанных и широко известных записей, зачастую встречаются странные строки, разъяснить которые бывают не в состоянии даже самые крупные специалисты по творчеству данного музыканта. До недавнего времени такая строчка была и в дискографии великого джазового пианиста Хёрби Хэнкока. В тот период, когда подходила к концу его работа в так называемом Втором великом квинтете Майлса Дэйвиса, Хэнкок принял участие в записи альбома, который в результате можно было найти только в самой подробной его дискографии. Для афроамериканского музыканта, который вырос в христианской семье, само название альбома выглядело довольно странно: «Hear, O Israel: A Prayer Ceremony In Jazz», то есть «Слушай, Израиль: молитвенная церемония в джазе». Было известно, что с 1972 г. Хёрби Хэнкок исповедовал буддизм (точнее, был — и остаётся — членом японской буддистской секты Нитирэн), но что в 1968 году могло связывать его с иудаизмом — оставалось непонятным.
И вот несколько лет назад историю этой записи раскопал некто Джонни Транк, владелец лейбла Trunk Records, выпускающего много забавной ностальгической ерунды, вроде саундтрека к порнофильму «Глубокая глотка». Раскопал — и был так воодушевлён услышанной им музыкой, что для её переиздания даже создал отдельный лейбл, Johnny Records, чтобы не смешивать религиозную музыку со своими более фривольными изысканиями.
История такая. 17-летний нью-йоркский юноша по имени Джонатан Клайн, сын раввина, учился играть на валторне, изучал композицию и был очень увлечён джазом. Знакомый его отца, тоже раввин по имени Давид Дэйвис, как-то предложил юноше написать «современную музыку» для своей модернистской синагоги в манхэттенском Истсайде. Музыка была написана, несколько раз исполнена и снискала такое одобрение среди посетителей синагоги, что раввин собрал таки немножечко денег на то, чтобы эту музыку записать на пластинку. Чтобы не мелочиться, на запись пригласили самых передовых джазовых музыкантов своего времени. Поскольку синагога была модернистская, никого не волновало, что музыканты эти не только не исповедуют иудаизм, но некоторые из них вообще афроамериканцы. Помимо пианиста Хёрби Хэнкока, здесь играют трубач Тэд Джонс, саксофонист и флейтист Джером Ричардсон, барабанщик Грэйди Тэйт и контрабасист Рон Картер. Сам автор музыки кое-где подыгрывает на валторне, раввин-заказчик записи в двух последних треках читает соответствующие религиозные тексты на иврите, ну а большую часть текстов исполняют две академические певицы: сопрано Антония Лаванн и контральто Филлис Брайн-Джулсон.
Запись была напечатана на виниле крохотным тиражом, не более 500 экземпляров, и купить её можно было только в нескольких синагогах в Нью-Йорке, а потом и самая память о ней стёрлась. Для всех приглашённых участников эта запись оказалась не более чем забавным эпизодом. Автор музыки, Джонатан Клайн, впоследствии скромно преподавал написание киномузыки в бостонском колледже Бёркли и в первый эшелон исполнителей больше не забирался. И если бы не единственная полная дискография Хёрби Хэнкока и не разбуженное ею любопытство исследователя забытой и потерянной музыки Джонни Транка, мы бы так и не услышали эту запись.
