| Диана Кондрашина, фото: Гульнара Хаматова |
 |
На выступление нью-йорского пианиста Джеймса Вейдмана в клубе «Союз Композиторов» я попала в последний момент: Вейдман (James Weidman) дал в Москве три концерта, и последний день, без сомнения, оказался кульминационным. Музыканты — американский гость и российские коллеги (Олег Киреев — тенор-саксофон, Сергей Корчагин —контрабас, Слава Великий — барабаны) — успели сыграться и в достаточной степени прочувствовать характер музыки, звучащей в клубе все эти дни. Под конец вечера, кстати, выяснилось, что Джеймса Вейдмана я уже слышала — но не в том же «Союзе Композиторов» годом ранее, а в конце октября 2009 в Белграде в составе нонета Джо Ловано.
Удивительно, как вообще этот факт обнаружился: я помнила в лицо почти всех музыкантов духовой секции внушительного нонета легендарного саксофониста, но фигура за роялем напрочь стёрлась из памяти. Этому существует объяснение, щадящее мою неловкую невнимательность: Джеймс Вейдман — крайне деликатный пианист. Причём суть этой характеристики — разнообразная: в больших коллективах он гармонично занимает место в ритм-секции и не позволяет себе дерзких «выкриков», в более скромных составах — оставаясь бэндлидером и одним из тех, кто постоянно «перетягивает» на себя внимание публики — ведёт себя действительно учтиво. Кажется, что музицирование Вейдмана — это одно бесконечное соло, сыгранное музыкантом для себя самого, но не в эгоистическом, а в интимно-личностном смысле этого слова. Слушая Вейдмана, начинаешь понимать, что такое «мягкий звук». Манера игры пианиста способствует скоплению какой-то волшебной и гармоничной энергетики, которая, видимо, и преображает его концерты. Ведь если посудить, Джеймс Вейдман не открывает Америки: его собственная музыка — это классический мэйнстрим, окрашивающий даже балладные композиции в мажорные тона. Но всё-таки в музыке Вейдмана есть что-то такое, что не позволяет сравнивать его с коллегами. Даже самыми именитыми.
Вообще на этот раз Вейдман приехал в «Союз Композиторов» с презентацией нового альбома «Three Worlds» — эта пластинка была записана им преимущественно в трио, с участием четвёртого музыканта — вибрафониста Джея Хоггарда. Так что часть программы в Москве Вейдман всё-таки представил в трио. А начал он вообще с композиции, сыгранной соло. Как я уже говорила, соло для нью-йоркского пианиста — самая естественная форма музицирования: Вейдман неслышно подпевает сам себе, с блаженной улыбкой играет темы, а уходя в быстрые импровизации, с усердием поворачивается правым плечом ближе к роялю, будто помогая руке справиться со спешными пассажами. Уже через несколько композиций к трио присоединился Олег Киреев. Саксофонная интерпретация музыки Джеймса Вейдмана — тоже вполне привычное для пианиста дело. Его отец — беспрекословный авторитет, как мы успели почерпнуть из короткой беседы с Джеймсом, — саксофонист, с детства приучивший сына к джазу с лидирующими духовыми.
Как бы то ни было, Вейдман играл не только свою музыку: за длинный концертный вечер успел прозвучать стандарт Телониуса Монка «Blue Monk» и даже композиция Антонио Карлоса Жобима, ради которой Вейдман оставил рояль и взял в руки гармонику. Говорят, в предыдущие дни музыкант играл и на особой деревянной флейте, просто в последний день она нечаянно осталась в отеле. Кроме того, в очередной импровизации пианиста отчётливо прозвучала тема из «We Wish You A Merry Christmas» — может, в этом не было никакого преднамеренного умысла музыканта. Может, это был и сознательный ход, и цитат на самом деле было намного больше, просто слушатель в лице автора этих строк оказался не самый подкованный.
В общем, выступление Вейдмана в Москве получилось очень тёплым, увлекательным, характерным. Кто знает, может, музыкант вернётся в «Союз Композиторов» через год — почему бы и нет, хорошая привычка!
