Роб Ван Бавел — европейский традиционалист XXI века

Начало февраля в Новосибирске ознаменовалось не только небывалыми для этого времени года морозами. Ещё более небывалым на фоне холодов под минус тридцать градусов выглядел визит в столицу Сибири голландского джазового трио пианиста Роба ван Бавела. Четыре концерта трио — в клубе НИИКУДА, Доме ученых Академгородка, томском джаз-кафе Underground и камерном зале Новосибирской филармонии — прошедшие благодаря поддержке посольства Нидерландов в России и ООО «Автомотив», привлекли внимание и любителей джаза, и местных музыкантов, изрядно изголодавшихся по впечатлениям от игры «фирмачей».

 Голландцы и впрямь оправдали репутацию «фирменных» музыкантов — буквально с первого момента появления на сцене в элегантных серых костюмах, заказанных специально для концертного тура. Поприветствовав публику, лидер трио шокировал зал сообщением о том, что в столь суровые климатические условия коллектив прибыл… из Бразилии. «Ну, там температура чуть-чуть выше, градуса на два, — пошутил Ван Бавел на концертах, — так что ничего страшного!» Юмор, похоже, органически присущ голландцам — чего стоит только одно название трио: «Призрак, король и я». «Нашего контрабасиста зовут Франс ван Геест, — представлял музыкантов ван Бавел, — его фамилия переводится как «призрак». Фамилия нашего гитариста Винсента Кёнига означает «король». Ну, а я — это я».

Действительно, Роба ван Бавела по праву можно назвать центральным «я» этого коллектива. Профессор двух консерваторий — Амстердама и Роттердама, пианист и композитор, автор практически всех композиций и всех аранжировок стандартов, включённых в программу трио, виртуозный исполнитель с прекрасной академической выучкой и чувством стиля. Аранжировки, выполненные Бавелом, столь подробны и сложны в техническом плане, что перед выдержкой и профессиональным подходом музыкантов к исполнительству невольно снимаешь шляпу. Тем не менее, при сложности прописанных тутти и полиметрических пассажей, все эти моменты не идут вразрез со стилистикой «вечнозелёных» стандартов (вроде темы из мюзикла «Моя прекрасная леди» «On the Street Where You Live», которой открывалась концертная программа), а прекрасно в неё вписываются. Да и композиции Бавела написаны в том же примерно ключе — в манере тридцатых-сороковых, неизменно мелодичные, иногда — использующие гармоническую основу традиционных тем (одна из композиций строилась на гармонической сетке «Sweet Georgia Brown»). Преобладающий стиль — по-европейски камерный, выверенный и строго организованный по форме свинг; лишь пара исключений — вальс на основе блюза и лиричная босса-нова (обе темы — авторские). И, пожалуй, самая впечатляющая работа Бавела, исполненная в сибирских концертах — сюита на темы трёх прелюдий Джорджа Гершвина, в которой лидер трио проявил себя ярчайшим образом и как аранжировщик, и как исполнитель — и джазовый, и академический. Сыгранная им каденция звучала вполне в духе рахманиновских фортепианных концертов.

— Мой отец и старший брат — академические пианисты — рассказывает Роб ван Бавел. — Я тоже начал обучаться фортепиано по семейной традиции, с семи лет. Джазом же начал интересоваться лет с пятнадцати. В 16 поступил в консерваторию и год проучился как классический пианист, но потом перешёл на джазовый факультет.

Вы — обладатель престижной премии «Эдисон». За какие заслуги даётся эта премия? 

— Премия «Эдисон» — голландский аналог премии «Грэмми». Я получил его за лучший диск в категории «джаз», который был записан с моим трио — но не с тем, с которым я приехал сюда, а со старым.

С барабанщиком?

— Да, с басистом и барабанщиком. Но, пожалуй, более значимой для меня является вторая премия на конкурсе пианистов имени Телониуса Монка, проходившем в Вашингтоне.

А насколько успешно продаются джазовые компакт-диски на голландском рынке?

— Думаю, что объёмы продаж дисков в целом падают, к сожалению, и Голландия не исключение. Мои недавние записи продавались в основном на моих же концертах, часть из них довольно успешно были проданы через магазины в Японии.

А Интернет вы используете для продажи ваших записей?

— Да, безусловно — через сайт iTunes.

Есть и у вас так называемые digital releases — цифровые издания?

— Отдельно — нет, но, как правило, всё, что издано на дисках в последнее время, можно и скачать из сети за небольшую плату.

Расскажите о том, как родилось трио «Призрак, король и я».

— Примерно два года назад одна звукозаписывающая компания заказала мне записать альбом для серии, представляющей голландских джазовых пианистов. На тот момент у меня, как уже говорилось, было другое трио — с ударными и контрабасом. Но я решил, что буду записывать своеобразное посвящение Оскару Питерсону, и под эту идею собрал другой состав, аналогичный трио Питерсон — Херб Эллис — Рэй Браун. Именно этот состав служил для меня источником вдохновения при записи альбома, хотя мы записали тогда не музыку Питерсона, а оригинальные композиции. По грустной иронии судьбы, когда мы только-только завершили работу над тем диском, до нас дошло известие о кончине великого пианиста. И диск вышел с надписью: «Посвящается памяти Оскара Питерсона».

Помимо музыки, вы ещё и книги пишете? На вашем сайте есть упоминание о недавно изданной книге…

— Да, эта книга — руководство по джазовой импровизации для пианистов, содержащее самые основные сведения об основных ладах, употребляемых в джазе, о расположении голосов в аккордах, приёмах обыгрывания гармонии и тому подобное. По сути, это учебник для начинающих, но предоставляющий весьма широкие возможности для освоения различных джазовых стилей.

Вы преподаёте на джазовом факультете консерватории Амстердама. На какое будущее рассчитывают ваши студенты?

— На нашем факультете обучается от восьмидесяти до ста студентов, и, естественно, практически все из них, поступая в нашу консерваторию, грезят о звёздном будущем. Практика же показывает, что лишь пять-семь процентов из них становятся концертирующими музыкантами. Остальные либо занимаются преподаванием музыки, либо вообще радикально меняют профессию.

Поговорим о специфике преподавания джазового фортепиано. По вашему мнению, какое воздействие оказывают на игру джазового пианиста занятия классической музыкой?

— Для пианиста — исключительно положительное, ведь классическая музыка воспитывает такие исполнительские нюансы, как звук и туше. Американские пианисты, вне сомнения, играют великолепно, но обычно они играют громко и не блещут разнообразием динамических оттенков…

Да, я заметил, что в США иная концепция воспитания джазовых пианистов.

— Верно, у них нет классической подготовки, они не проходят произведения композиторов-романтиков, Дебюсси. Потому обычно их игра громка и прямолинейна в плане звука. А когда у исполнителя есть классическая школа, это сразу слышна — иная фразировка, богатая динамика игры. Кроме того, классическая школа помогает и в занятиях джазовой композицией — ведь если ты знаешь только джаз и не знаешь классических композиторов, у тебя в распоряжении лишь стандартные гармонические последовательности, а с академическими знаниями и собственного сочинения темы будут звучать значительно интереснее.

Получается, что изучение основ композиции также полезно джазовому музыканту?

— Конечно, иначе даже соло будут звучать просто единым потоком, без развития.

Помнится, в США изучают курс джазовой композиции, а у вас такой курс есть в программе?

— Такой курс есть, но он так только называется. Процентов девяносто из того, что проходят студенты в рамках этого курса — классическая музыка (смеётся). Анализируют там Шопена, Бетховена, Стравинского, пишут переложения фортепианных сонат для симфонического оркестра… и только час в неделю уделяют джазовой музыке.

Очевидно, в этом и заключается серьёзное отличие европейского джазового образования от американского.

— Естественно. Американцы очень гордятся тем, что именно в их стране зародилась джазовая традиция, потому в обучении и концентрируются на джазе на все сто процентов. Джаз для американцев — то же, что классика для европейцев.

Помнится, Джейми Эберсолд весьма скептически отзывался о классическом сольфеджио…

— О, неужели?

Так и есть. А у вас на факультете сольфеджио изучается по классической схеме? 

— У нас теоретический цикл един для всех специальностей — что для академических музыкантов, что для джазовых. В том числе и сольфеджио — единый групповой предмет.

Обучение музыке в вузах Голландии четырёхлетнее?

— Да, четырёхлетнее для получения степени бакалавра, плюс ещё два года, чтобы получить степень магистра.

Вернёмся к манере вашей игры. Я заметил, что в ней явно прослеживается влияние джазовых пианистов сороковых-пятидесятых…

— Верно, для этого состава именно такой музыкальный язык и подразумевался. Я уже говорил, что наше трио родилось не без воздействия Питерсона и его музыки. Но с другим моим составом мы играли музыку совершенно иного плана, ближе к манере Хэрби Хэнкока или Чика Кориа.

Ого, настолько разные стили?

— Именно так (смеётся). Забавно, что когда мне было 15 лет, я купил две пластинки, с которых и начался мой интерес к джазу: на одной из них был записан Оскар Питерсон, на другой — Хэрби Хэнкок. И по сей день, выходит, я балансирую между этими двумя пианистами (смеётся).

Каков контраст! Очень сложно имитировать стол разные манеры игры…

— А мне всегда было интересно изучать и играть разное. Я играю и классическую музыку, и современную академическую в том числе. Кроме того, и латиноамериканскую тоже играю — босса-нову…

А сами музыку сочиняете?

— Да, я пишу преимущественно для тех составов, в которых играю сам…

Для джазовых составов?

— Да, для джазовых. Но, конечно, не только для своих проектов пишу — довольно много музыки написал и для других музыкантов. Например, для квартета саксофонов, для биг-бэнда. Из академической музыки мной написан концерт для бас-кларнета и струнного оркестра, а также пьесы для дуэта бас-кларнета и фортепиано, которые мы играем с моим приятелем.

А как часто исполняются ваши композиции?

— Ну, обычно мы сами исполняем эти работы. И если я сочиняю для других музыкантов, то всегда пишу только в том случае, если исполнение сочинения гарантировано.

Насколько широка в Нидерландах аудитория современной академической музыки? Я слышал, что в вашей стране композиторы пользуются значительной государственной поддержкой…

— Это так, особенно хорошо поддерживаются композиторы, работающие в авангардном ключе. Но если ты пишешь для джазовых составов, то вряд ли получишь финансирование (смеётся). Справедливости ради надо сказать, что иногда и джазовых композиторов финансируют подобным образом — ещё три года назад какие-то деньги на них выделялись, но сейчас финансовую помощь в этой области практически невозможно получить.

А на джазовых исполнителей выделяются государственные деньги?

— Да, есть программа поддержки джазовых концертов, но она опять-таки скромна по сравнению с аналогичными программами для академических исполнителей. Пожалуй, в Амстердаме один-два концерта в месяц финансируются государственными программами, все же остальные мероприятия (в том числе и за пределами столицы) пользуются поддержкой частных спонсоров, если таковые вообще находятся.

А что можно сказать о размерах джазовой аудитории в Нидерландах?

— Всё зависит от того, в каком городе ты играешь. В Амстердаме посещаемость джазовых событий весьма высока, поскольку тут всегда много туристов, и среди них немало поклонников джаза. В городах поменьше и любителей джаза значительно меньше — сто, а то и сорок человек на весь город.

Достаточно ли в самом Амстердаме мест для джазовых концертов?

— Вообще-то в Амстердаме есть единственная по-настоящему джазовая площадка — Бимхаус (Bimhuis). Есть также и небольшие концертные площадки — в основном это бары — в которых звучит джаз, но эти заведения маленькие и шумные.

В Нью-Йорке основные посетители джазовых концертов — туристы. В Амстердаме, видимо, та же ситуация?

— Да-да, абсолютно та же. В Нью-Йорке, кстати, большинство посетителей джазовых концертов в таких местах, как, скажем, Village Vanguard, — японцы.

Какие из ваших проектов с зарубежными музыкантами запомнились более всего?

— В основном это были проекты с американскими музыкантами, поскольку многие из них часто посещают Голландию и даже подолгу останавливаются здесь. Например, я играл длительное время с Вуди Шоу, у него здесь был дом. Довелось играть с Уинтоном Марсалисом, Джо Хендерсоном. Довольно долго играл с американским певцом Марком Мёрфи — он экспериментировал со словом, читал стихи… Мне даже удалось с Четом Бейкером поиграть! Сейчас я много играю в Южной Корее и сотрудничаю с корейскими музыкантами.

Неужели в Корее много джазовых музыкантов?

— Много, и приличного уровня. Многие из них учились в Америке — в том же колледже Бёркли, например.

А как вам новосибирские джазмены? Вы же играли с ними на джеме…

— Да, в первый вечер нашего тура. У вас очень хорошие музыканты! Конечно, имён их я не знаю, но я был очень впечатлён их игрой.

А публика сибирская вам понравилась?

— Да, принимали очень тепло! Причем я заметил разницу в восприятии: в новосибирской филармонии публика слушала и реагировала на нашу музыку, словно на классическом концерте, в томском же клубе Underground обстановка была куда более раскованная.

Жаль, что ваш тур ограничился лишь Новосибирском и Томском. Хотели бы посетить другие российские города?

— О, это было бы просто прекрасно!

Публикуется с разрешения «Сибирского джазового курьера»