Стихи, по словам Ахматовой, растут из сора. То же самое можно сказать о музыкоделании. Тут есть только одна проблема. Академический, то есть "среднестатистический классический", музыкант с ранних пор приучен воспринимать музыку, партитуру, как законченный продукт. Только композитор ответственен за него. Он - композитор - начинил этот продукт содержанием и упаковал в виде, готовом к употреблению. Интерпретатор же раскрашивает произведение не слишком вызывающими красками, преклоняясь перед авторитетом гения. Джазовый музыкант (опять-таки "среднеджазовый"), наоборот, воспринимает себя как заядлого "мусорщика", постоянно копающегося в грудах звукового сора и поэтому привыкшего к полуфабрикатам. Для него окончательный, цельный результат - дело последнее. Налицо две полярные философии. Суть их одна и та же - крайность. Поэтому, мне кажется, они так близки друг другу. То, чем я бессознательно и сознательно занимаюсь (по велению интуиции, исключительно) - поиск середины, путем сближения или размывания границ между этими крайностями. Этот процесс ничего не имеет общего со сплавом стилей - это, скорее, эксперимент по сплаву устаревших психологий - привычек. Глен Гульд говорит, что с того момента, когда произошло разделение композитора и исполнителя, музыка перестала существовать в своем естественном проявлении. Я не Мичурин, скрещивающий яблоко с грушей, но любопытный, страстно интересующийся кровосмешением в традиционном мире разделения. Георгий Гурджиев - один из великих мистиков ХХ века - как-то сказал, что рекомендует проституткам молиться, а молящимся отправиться немедленно в бордель. Моя цель похожа. Если "академисты" получат вирус спонтанности и "игры", а импровизационные музыканты академический консерватизм - круг замкнется. Невозможно провести границу между утром и днем, вечером и ночью, хотя разница между ними очевидна. Эти слова Ошо я вспоминаю часто, когда мой беспомощный ум пытается делить этот мир на "да и нет", "белое и черное". Музыка для меня - одно из очистительных средств от накипи интеллекта. Так как эта накипь прибывает постоянно, то и средства, соответственно, нужны разнообразные.
Но если после всего сказанного вам показалось, что я нашел рецепт для изготовления творческих людей в области музыки - вы ошибаетесь. Сделав первый шаг на пути к самому себе, посредством открытости к миру звуков, мы сталкиваемся с куда более важным вопросом - кто ответственен за то, что выплескивается из нас? Опять таки Гурджиев предложил нам идею, которая мне очень близка: все творчество следует делить на две группы - субъективное и объективное. К субъективному он относит большую часть того, что мы слышим и видим вокруг - это творчество, рожденное посредством сердца и ума. Наверное, 99% всего искусства именно так и сделано, Но есть, по его словам, объективное искусство - оно рождается из абсолютной пустоты и принадлежит универсуму. Человек же слишком мал, чтобы пытаться осознать это чудо. Только единицы отдаются этой пустоте всецело, только единицы не нуждаются, чтобы их услышали, только единицы выросли из него. Эти единицы, как пустой бамбук - только через них вселенная вдруг начинает петь свою таинственную песню. Думаю, та песнь - без единого звука. Наверное, так называемые гении слышали и слышат проблески той пустоты. Активный ум редко согласен на добровольный отпуск. Вот, очевидно, почему так неровны по силе и одухотворенности произведения даже самих больших мастеров. Нам же, пролетариям от звуков, есть о чем помолчать. Оставляю вас наедине с этим.
Стихи, по словам Ахматовой, растут из сора. То же самое можно сказать о музыкоделании. Тут есть только одна проблема. Академический, то есть "среднестатистический классический", музыкант с ранних пор приучен воспринимать музыку, партитуру, как законченный продукт. Только композитор ответственен за него. Он - композитор - начинил этот продукт содержанием и упаковал в виде, готовом к употреблению. Интерпретатор же раскрашивает произведение не слишком вызывающими красками, преклоняясь перед авторитетом гения. Джазовый музыкант (опять-таки "среднеджазовый"), наоборот, воспринимает себя как заядлого "мусорщика", постоянно копающегося в грудах звукового сора и поэтому привыкшего к полуфабрикатам. Для него окончательный, цельный результат - дело последнее. Налицо две полярные философии. Суть их одна и та же - крайность. Поэтому, мне кажется, они так близки друг другу. То, чем я бессознательно и сознательно занимаюсь (по велению интуиции, исключительно) - поиск середины, путем сближения или размывания границ между этими крайностями. Этот процесс ничего не имеет общего со сплавом стилей - это, скорее, эксперимент по сплаву устаревших психологий - привычек. Глен Гульд говорит, что с того момента, когда произошло разделение композитора и исполнителя, музыка перестала существовать в своем естественном проявлении. Я не Мичурин, скрещивающий яблоко с грушей, но любопытный, страстно интересующийся кровосмешением в традиционном мире разделения. Георгий Гурджиев - один из великих мистиков ХХ века - как-то сказал, что рекомендует проституткам молиться, а молящимся отправиться немедленно в бордель. Моя цель похожа. Если "академисты" получат вирус спонтанности и "игры", а импровизационные музыканты академический консерватизм - круг замкнется. Невозможно провести границу между утром и днем, вечером и ночью, хотя разница между ними очевидна. Эти слова Ошо я вспоминаю часто, когда мой беспомощный ум пытается делить этот мир на "да и нет", "белое и черное". Музыка для меня - одно из очистительных средств от накипи интеллекта. Так как эта накипь прибывает постоянно, то и средства, соответственно, нужны разнообразные.