| Выпуск #16 "Джазология" - открытие рубрики |
| Провокативное
джазоведение |
|
Уважаемые коллеги и дорогие
друзья,
после многих лет, потраченных на слушание,
обсуждение и "пропаганду" джаза, кое-что в
нем по-прежнему мне не очень ясно. Подозреваю, что
в сходном положении не я один. Не можем ли мы
помочь друг другу? И если готовых ответов сразу
не получим, то не сумеем ли мы вместе хоть немного
продвинуться в их поисках?
Передо мной лично стоит неотвязный вопрос:
почему джаз оказывает на меня столь сильное,
странное и продолжительное воздействие? Какое
именно - выразить словами крайне трудно. Еще
труднее - объяснить причину.
Воздействие джаза несомненно отличается от
оказываемого другими, не-джазовыми видами
музыки. Оно не лучше и не хуже, но - по крайней
мере, в моем случае - принципиально иное.
Специфика же его глубоко загадочна и
провокативна.
О воздействии на человека классической
("серьезной", "высокой", "ученой",
"академической", "профессиональной")
европейской музыки написано очень много очень
умными людьми.
Крайне мало и куда менее убедительно - о
воздействии музыки народной.
Кое-что толковое написано о воздействии
"легкой", или "эстрадной" музыки; все
большее внимание исследователей (и издателей их
трудов) привлекает с этой стороны рок и поп.
Джазу в данном отношении исключительно не везет -
ученые музыковеды, эстетики, психологи,
социологи и культурологи в большинстве своем
обходят как прокаженного. Мне еще не попадалось
специальных штудий, рассматривающих особенности
воздействия джаза с такой же детальной
тонкостью, компетентностью и убедительностью, с
какой это сделано в отношении "классики", да
и той же "эстрады".
Быть может, кто-нибудь из вас такие штудии знает?
Вы вправе возразить: а зачем так уж упрямо
талдычить о воздействии джаза? Не интереснее ли и
приятней говорить и писать о нем самом - с позиций
ли критика/рецензента, историка и теоретика
джазового искусства?
Да, я тоже долго так считал, но постепенно пришел
к неоспоримому выводу: все, мною написанное в
указанных жанрах, есть прежде всего моя
субъективная реакция на то, что джаз делает со
мною - только выдаваемая за якобы описание,
критический анализ, историческую реконструкцию
и эстетическую оценку джаза как такового.
Средства же словесного на то реагирования, коли
честно признать, целиком заимствовались у других
и были природе своей любительскими, никак не
профессиональными.
Не знаю, как у вас, а со мной обстояло точно так.
Кстати о профессионализме в джазовом
писательстве (той же критике, историографии и
теоретизировании).
Из одного того факта, что человек кормится в
основном своими говорениями и писаниями о джазе,
отнюдь не вытекает, что он в этом профессионал.
Массы людей снискивают себе пропитание самыми
разными занятиями, отнюдь не будучи в них
профессионалами, иными словами - пользуясь
самыми доморощенными, примитивными и
малопроизводительными рабочими средствами,
ничуть не стремясь к какому-либо совершенству и
спокойно довольствуясь крайне низким качеством
своей продукции. Понятие профессии и
профессионализма предполагает нечто гораздо
большее.
В первую очередь - принадлежность к цеху, гильдии,
коллегии или корпорации, куда человека принимают
после долгой учебы в подмастерьях, ассистентах,
практикантах, интернах, аспирантах, стажеров и
т.д. В конце обучения вы должны
продемонстрировать авторитетному собранию
мастеров достаточный уровень своего умения,
искусства и познаний в секретах избранного
ремесла, уважение к его традиционной идеологии, а
также твердое соблюдение вами официально
установленных требований, норм и правил
корпоративного устава и этикета. И только после
того получаете право называться профессионалом
своего дела. Примерно так до сих пор готовят в
консерваториях и университетах
профессиональных ("академических")
музыковедов-теоретиков, эстетиков-критиков,
историков и фольклористов, но мне не известно,
имеется ли, и в чем заключается эквивалент тому
на так называемых "джазовых"
факультетах.
Хотелось бы услышать об этом от сведущих людей.
Кстати, почему в музыкальных учебных заведениях
вообще устраиваются факультеты джаза? Зачем и на
каком основании отделяют джаз от "классики"?
Или от "эстрады" (когда учреждают
"отделение эстрадной и джазовой музыки")? И
правомерно ли помещать их под одной крышей - не
физической, а идейно-художественной? Что их в
данном плане объединяет (помимо штатного
расписания, номинальных должностей и званий,
подсчета рабочих часов и ведомости на зарплату)?
Мои попытки найти этому вразумительное
объяснение в рамках общих положений
академической музыкальной науки ни к чему не
привели. Допускаю, что поднимать шум из-за таких
пустяков незачем, однако есть вещи и поважнее.
Всем известно, что профессиональная идеология
"классической" музыки по ряду базовых
пунктов кардинально расходится с идеологией
джаза и часто вступает с ней в противоречия,
покуда неразрешимые. Взять хотя бы исходное
понятие "музыкального произведения". В
первом случае оно однозначно определяется
законченным нотным текстом, написанным
композитором, то есть целиком сохраняет свою
художественную уникальность и "авторскую"
идентичность при любом количестве исполнений
самими разными интерпретаторами и даже
независимо от того, исполняется ли оно вообще.
Джазовое же произведение не мыслится, не
идентифицируется и просто не существует вне
актуально данного звукового феномена,
создаваемого конкретным музыкантом или группой
музыкантов (то есть несущего на себе печать
исполнительского, подчас даже коллективного
авторства). Какими же далекими, чуждыми, а в чем-то
и антагонистичными должны быть установки
восприятия, модели сравнения, оценочные
критерии, да и сами типы художественного
сознания, характерные для приверженцев двух этих
музыкальных миров?
Ко всему прочему, отношения между ними далеко не
симметричны.
В глазах социо-культурного истеблишмента джаз
долго стоял (реально до сих пор остается) гораздо
ниже "серьезной" музыки. Люди джаза очень
хотели и старались быть принятыми "в высшем
музыкальном обществе" (некоторые просто из
кожи вон лезли, и в результате переставали быть
джазменами), но мало у кого встречали там
понимание. То, что для джаза естественно и само
собой разумеется, у людей "классики" подчас
просто не укладывается в голове. Возможно,
сегодня положение улучшилось, но в конце
шестидесятых одна из моих попыток обсудить
кое-какие особенности джазовой эстетики с
членами союза композиторов анекдотически
провалилась, не успев начаться, как раз из-за
этого.
Меня занимал вопрос, можно ли, по аналогии с
классикой, найти разумные основания для
различения между "чистым" и
"программным" джазом. Перед демонстрацией
взятой для примера эллингтоновской сюиты Sweet
Thursday я мимоходом заметил, что третью часть в ней
написал не Дюк, а Билли Стрейхорн. Мои слова
повергли присутствующих сперва в недоуменное
изумление, а когда я заверил их, что они не
ослышались, то и в настоящий шок. Позвольте,
спросили они меня, о чем вы говорите? мыслимо ли
вообще такое? Вы можете себе представить, чтобы,
скажем, у Чайковского в какой-нибудь симфонии
скерцо написал Римский-Корсаков, а у Рахманинова
- Гречанинов?
Я честно признался: нет, не могу.
А в джазе, значит (продолжали они настаивать)
такое возможно?
Сплошь и рядом, сказал я.
Ну! - развело руками собрание, - тогда нам и
говорить не о чем!
Выглядит карикатурой, но вот что десять лет
спустя писал о понимании (в частности) джаза
советским академическим музыковедением (тогда
кандидат, ныне доктор и консерваторский
профессор) В.В.Медушевский, свидетельствующий об
этом, так сказать, изнутри. Джаз, правда, не
выделялся им особо и упоминался лишь единожды в
ряду "массовых жанров", куда входили и
"рок и массовая песня", но суть от того не
менялась. Самого Медушевского крайне беспокоил
"раскол" или "разрыв" некогда единой
музыкальной культуры на две очень далеко
разошедшиеся сферы: "академическую" и
"не-академическую", или "массовую".
"Никогда еще музыка так тотально не охватывала
молодежь, никогда не получала такого мощного
эмоционального резонанса... и не занимала столь
важного места в жизни. Но никогда еще слово
профессионального музыковедения не было так
бесконечно чуждо музыкальному опыту любителей
массовых жанров. ...у представителей
академической и неакадемической сфер музыки -
разный слух, воспитанный на разных музыкальных
языках. ...для академических музыковедов... ритмы и
интонации рок-музыки - чуждый и незнакомый язык.
Они не прорастают в душу через тело, не взрыхляют
пласты пережитого в жизни, а воспринимаются
созерцательно-отчужденно, со стороны,
экзотически. Этой разностью слуха объясняются
полярные расхождения оценок одной и той же
песни...Любители современной массовой песни
интуитивно чувствуют, что академический
музыковед, выступающий с критикой песни, не
слышит ее, а следовательно, некомпетентен в ее
оценке.", и виной тому в первую очередь
"неразвитость музыковедения, адекватного
сфере массовой песни".
По поводу последнего был в той статье и курьезный
пассаж, который я приведу, чтобы вас позабавить.
"Академическое музыкознание... не пользуется
доверием большинства слушателей - в их среде
находятся свои теоретики и идеологи вкуса. Это
массовое слушательское музыковедение
характеризуется фольклорным способом бытования:
оценки, критерии оценок, суждения, мнения
передаются, в основном, изустно.
Уровень их различен. ...из любителей массовых
жанров вырастают интересные музыковеды, которые
с эстетических, культурно-исторических,
социологических и психологических позиций
осмысливают специфику и актуальные задачи
своего искусства (к примеру, Л.Б.Переверзев). Их
творчество получает печатное выражение."
Прочитав это восемнадцать лет назад, я с минуту
колебался, обижаться мне, или гордиться, но потом
махнул рукой и тихо загрустил от ощущения
гнетущей безысходности и полнейшего уже мрака. О
грядущей горбачевской Перестройке и не
мечталось, брежневско-андроповский застой как
раз достиг тогда своего агонального расцвета с
началом афганской войны, разгромом польской
Солидарности и высылкой Сахарова. Завершающий
призыв Медушевского выглядел на подобном фоне
особенно утопически:
"...нужна теоретическая проработка вопроса:
осознание музыкальной культуры как единства
сфер, каждая из которых выполняет свои функции,
преодоление пренебрежительного отношения к
рок-музыке, джазу, песне как к чему-то от природы
низкому. ...должна существовать развитая теория, .
...теория актуальной движущейся культуры".
Утопичным был и сам сборник "Музыкальное
искусство и формирование нового человека"
(Киев, "Музична Украина", 1982), поместивший
статью, и ее название: "Целостность
социалистической музыкальной культуры как
условие гармонического развития личности".
Ныне социалистическая культура нам, как будто, не
угрожает, и о ее целостности беспокоиться уже
нечего. Тем не менее я резервирую за собой право
со временем вернуться к отдельным местам
цитированной статьи, как и к другим работам ее
высоко-эрудированного, вдумчиво-проницательного
и добросовестного автора.
А пока в итоге у нас остается следующее. Если
академическая музыкальная наука сегодня не дает
и в обозримом будущем вряд ли даст ответ на
наиболее острые из наших вопросов, нам не
остается ничего иного, как заняться их
выяснением в рамках джазоведения. Давайте
называть так автономную дисциплину, тесно
контактирующую и с "академическим", и с
этно-музыковедением, но имеющую собственную, не
покрываемыму ими предметную область,
проблематику и концептуальные средства,
создавать и разрабатывать которые нам придется
самим.
О том, с чего мы могли бы начать и каким путем
продвигаться далее, я уже говорил в тексте
"Ответим на провокацию...".
Не сомневаюсь, что большинство из вас
значительно превосходит меня в знании
современного джаза; кто-то гораздо лучше знаком с
новейшей зарубежной джазологический
литературой, и я очень жду ваших
интеллектуальных инвестиций и концептуальных
контрибуций. Себе же отвожу роль провокатора и
подносчика хвороста в костер, который еще
предстоит запалить.
Лингвистическое отступление.
Провокатор, провокация - экс-советского человека
среднего и старшего возраста эти слова
заставляют опасливо насторожиться; молодых же,
надеюсь, они хоть слегка, да заинтригуют, а мне
только того и надо.
Что до самих терминов, то в словаре Ожегова оба
указывают лишь на гнусно-предательское
подстрекательство к чему-то преступному,
вредоносному и неблаговидному. В западно- и
центрально-европейских языках к ним относятся
куда спокойнее, а их трактовка далеко не столь
категорична. Там помнят, что они произведены от
provocо и provocare (по латыни - вызывать) и наряду с
вышеприведенными имеют также ряд других, отнюдь
не подло-зловещих значений.
Например, французское provoquer звучит в одних
случаях прямо-таки рыцарски благородно - бросать
вызов (посредством перчатки?) кому-либо (своему
сопернику, противнику, врагу); в других
попрозаичнее - вызывать что-либо (смех,
возмущение, протест, хотя подчас и войну).
То же и по-английски: provoke и provoking означают
вызывание, причинение, возбуждение различных
чувств: смеха, любопытства, гнева, раздражения,
желания действовать (иногда беспорядочно).
А в новогреческом для провокационности и
провокации имеются две версии, латинизированная
и родная: prokleticos и proklese, буквально - вызывающий и
вызов.
Со сделанными оговорками не будет ошибкой
называть провокатором того, кто, совершая
провокацию, посылает некий вызов с расчетом
получить на него какой-то встречный импульс,
отдачу, отклик, ответ.
Мы вправе использовать эти слова именно в таком
значении с тем большей уверенностью, что в слове
voco (звать) явственна перекличка со словом vox
(голос). Вызовы, которые стараюсь посылать (вернее
- пересылать) я, адресованы тем, кто способен
размышлять о джазе, но не очень в себе уверен.
Цель моя - побудить их к тому, чтобы подать голос,
взять слово, заговорить, и через то идти к более
четкому и полному осознанию собственных
внутренних ресурсов. Я даже подумываю, на назвать
ли мне пространство моей деятельности в
учреждаемом нами виртуальном клубе
"Джаз-Провокаториум"?
Леонид
Переверзев
|
|
| На первую
страницу номера |
|
