502 Bad Gateway

502 Bad Gateway


nginx/1.24.0


ПОЛНЫЙ ДЖАЗ

502 Bad Gateway

502 Bad Gateway


nginx/1.24.0
Выпуск # 4 (289) - 10 февраля 2005 г.

Издается еженедельно с октября 1998 г.
Оглавление выпуска:

Следующий выпуск: 16 февраля 2005 г.

Как это было
в Москве


 
Дэвид МюррейКультурный центр "Дом" еще раз порадовал москвичей и гостей столицы заслуживающим самого пристального внимания концертом - 6 февраля Москву с дружественным визитом посетили Дэвид Мюррей (тенор-саксофон, бас-кларнет) и Хамид Дрейк (ударные, перкуссия) - оба музыканта, вне всякого сомнения, самобытные и заслуживающие всяческого уважения.
Чикагского барабанщика Хамида Дрейка московской публике уже доводилось слышать в помещении "Дома" в апреле 2004 года в трио с нью-йоркским контрабасистом Уильямом Паркером и живущей в Вене тувинской вокалисткой Саинхо Намчылак. Что касается Дэвида Мюррея, то в Москву он прибыл впервые, однако приезда его ждали - записи музыканта снискали ему славу на российских просторах задолго до этого события. Кроме того, сейчас господин Мюррей работает над сюитой под названием "Пушкин", потому посещение им России не было случайным. Что до программы, представленной Дрейком и Мюрреем в "Доме", то премьера ее состоялась не так давно в Лондоне.
Заполненность зала "Дома" на этот раз, похоже, достигла-таки своей критической отметки: обеспеченные стульями сидячие места были заняты задолго до начала концерта, а ближе к делу перестало быть возможным устроиться даже на полу, поскольку свободного пространства не осталось совсем. Наименее удачливые представители публики в порыве к прекрасному тщательно прикидывались ветошью под сценой и на сабвуферах акустической системы. "Домкомовцы" обливались слезами по поводу загубленной в этой связи тщательным образом произведенной перед концертом отстройки звука, но эстетических устремлений публики сдержать были не в силах.
Создание и исполнение музыки дуэтом ритмического и мелодического инструмента - задача нетривиальная, поскольку изначально ставит перед музыкантами задачи, требующие выхода за рамки обычных возможностей музыкальных инструментов. В противном случае слушатель, как правило, оказывается обречен на здоровый полуторачасовой сон в неприспособленном для этого месте. Тем интереснее и приятнее бывает слушателю оказаться свидетелем удачных дерзновений подобного рода. Хамид Дрейк и Дэвид Мюррей такую возможность публике предоставили в полном объеме.
Хамид ДрейкС первых же тактов стало ясно, что, несмотря на серьезные фактурные задачи, снимать с себя чисто ритмическую функцию Хамид Дрейк не собирается. Четкая заводная пульсация в том или ином виде присутствовала на протяжении исполнения всех композиций с участием барабанщика даже при исполнении им соло, что в подобной ситуации бывает далеко не всегда. Но нельзя сказать, что ритмические "оковы" связывали его по рукам и ногам, препятствуя разнообразию ударной партии. Как правило, Дрейк сохранял основной пульс, удерживая его то на "бочке", то на хай-хэте, при этом производя свободными конечностями все потребные творческой выразительности телодвижения в отношении других барабанов и тарелок. В чисто количественном соотношении на протяжении всего вечера преобладали ритмы, так или иначе ассоциирующиеся с самбой. Однако немало удивили и порадовали публику музыкальные упражнения в стилистике, сильно напоминающей регги. При том, что в оригинале эта музыка весьма минималистична, вплоть до статичности, Мюррей и Дрейк сумели существенно раздвинуть ее рамки и выразиться по этому поводу довольно многословно, превратив в неспешное движение отрывистых фразок в цветистое полотнище.
Особо благостное впечатление произвел на публику зазвучавший внезапно "Караван" Хуана Тизола и Дюка Эллингтона. Уж чего-чего, а такого развития сюжета завсегдатаи "Дома" никак не могли ожидать: исполнение "Каравана" в наших краях считается принадлежностью джазовых "халтур" - тема общеизвестная, знакомая, казалось бы, до последней ноты и уж никак не ожидаемая от музыкантов, числящихся, вообще-то, по авангардному, новоджазовому ведомству. И, должно быть, эффект неожиданности сыграл не последнюю роль в теплом приеме игранного-переигранного стандарта. Справедливости ради нужно отметить, что так, как играли Мюррей и Дрейк, эту тему еще не исполняли: Дрейк аккомпанировал Мюррею на большом бубне, обыгрывая звучные обертоны свободной мембраны и опираясь на плотную опору мембраны приглушенной, а Дэвид, в свою очередь, аккуратными вкрадчивыми фразами бас-кларнета подпускал восточного колорита.
Хамид Дрейк, Дэвид Мюррей
Мюррею вообще пришлось потрудиться. Будучи во многом универсальным исполнителем, он чередовал в своих соло элементы фри-джаза и поп-музыки; то тщательно обыгрывал подразумевающуюся гармоническую сетку во вполне традиционной манере, даже с элементами smooth-jazz, то уходил в дебри свободной импровизации, то вдруг посреди композиции начинал играть практически неизмененную основную тему, позволяя тем самым почувствовать себя в своей тарелке не только эстетствующим знатокам, но и случайно затесавшимся в "Дом" прохожим - с одной стороны, и не давая расслабиться привыкшим к шаблону "тема-импровизация-тема" любителям джаза - с другой. Чтобы кочевать настолько свободно из одной стилистики в другую и при этом не впадать в тавтологию, необходимо, помимо чувства стиля, обладать еще и внушительным техническим арсеналом. И арсенал этот был слушателям продемонстрирован в полном объеме. Четкий ударный слэп-тон на бас-кларнете был настолько убедителен, что в одной из композиций позволил Мюррею временно отказаться от аккомпаниаторских услуг Дрейка и исполнить тему соло. От тенор-саксофона Дэвид Мюррей умудрился добиться настолько широкого диапазона звучания, что, пожалуй, мог бы поставить под сомнение необходимость производства альт-саксофонов. При этом ноты расширенного диапазона, несмотря на их аппликатурную сложность (то есть трудоемкость для рук и губ исполнителя), звучали практически так же естественно, как и основного, рабочего. Это позволяло Мюррею сочетать в своей партии и мелодическую, и гармоническую функцию, а также время от времени радовать студенческую часть аудитории головокружительными пассажами.
Вопрос подзвучки инструмента с целью добиться равномерного звучания всего диапазона инструмента Мюррей решил просто и остроумно - он воспользовался двумя по-разному отстроенными микрофонами, один из которых был направлен в зону нижнего, а другой - верхнего регистра. Как результат - звук и его саксофона, и бас-кларнета был одинаково плотным и мощным по всему диапазону звучания, что особенно хорошо было слышно, когда в поисках особых тембровых решений Дэвид Мюррей уходил от микрофонов и наполнял пространство "Дома" живым звуком, не тронутым электрическими цепями усиления и обработки.
Хамид Дрейк, Дэвид МюррейДля обоих музыкантов - и для Хамида Дрейка, и для Дэвида Мюррея - этот дуэт, несомненно, побочный проект. Сказать, чтобы музыкальный материал звучал совершенно новаторски, открывал новые горизонты в творчестве обоих мэтров нового джаза - нельзя. Оба просто делали то, что умели делать, получая при этом видимое удовольствие от совместной игры. По коротким репликам, которыми музыканты обменивались в паузах, было ясно, что значительную часть материала они играют спонтанно, ориентируясь на реакцию аудитории и на собственные ощущения в данный момент. Но невозможно не заметить главного: хотя оба принадлежат к разным школам новой музыки (Мюррей - нью-йоркской, Дрейк - чикагской), главное в их игре - блюз. Блюз не как форма, не как определенный способ организации звукоряда даже, но блюз как основа мелодического и гармонического мышления. Видно было, что ряду попавших на концерт любителей джазового мэйнстрима факт этот сильно импонирует: они готовы были простить "авангардистам" Мюррею и Дрейку и неканонический состав, и моменты экстремального звукоизвлечения, и эпизоды хорошо контролируемого звукового хаоса - за несомненно джазовую, идущую от афроамериканских праоснов блюзового языка атмосферу. Нельзя не признать, что именно так дело и обстояло: два человека, умеющих в рамках импровизационной музыки почти все, нащупали общую почву не в "свободных" изысканиях, а в музыкальном языке достаточно архаического, более полувека назад отстоявшегося канона. И воспользовались этим языком с той непринужденной легкостью, которая доступна только тем, кому этот язык - родной.

Анна Филипьева (текст)
Кирилл Мошков (текст, фото)

Алекс Сипягин31 января, а затем 4 и 5 февраля в "Ле Клубе" играл Алекс Сипягин - российский трубач, уже почти 15 лет живущий и работающий (причем весьма успешно) в Нью-Йорке. Это выступление входило в российский тур, в рамках которого Сипягин дал четыре концерта в Москве.
Александр Сипягин родился в Ярославле, где и начал обучаться музыке. Перебравшись в столицу, он довольно быстро получил признание московских музыкантов и стал выступать в самых лучших составах - ансамбле Игоря Бриля (1988 г.), оркестре имени Леонида Утесова (1989-90 гг.), "Мелодии" под управлением Бориса Фрумкина и "Зеленой Волне" Александра Осейчука (1991 г.). Но настоящая слава была еще впереди.
В 1990 году молодой российский трубач занимает одно из первых мест на международном конкурсе им. Телониуса Монка в Вашингтоне. Эта победа дала Сипягину возможность реализовать свой талант на родине джаза - в 1991 году Александр превращается в Алекса и переезжает в сердце джазового мира - Нью-Йорк, где и живет по сей день. Надо сказать, что в Америке Алекс Сипягин добился действительно выдающихся успехов - он играл в оркестрах Гила Эванса, Гила Голдштайна, Боба Моузеса, стал известен как солист Концертного оркестра пианиста Джорджа Грунца. Сегодня он не только солирует в знаменитейшем Mingus Big Band’е, но и играет в группе Гила Голдстина, а также записывается с настоящими звездами американского джаза, такими, как трубач Рэнди Бреккер и пианист Дэйв Кикоски.
На родину Алекс Сипягин приехал один - своих американских музыкантов он пообещал привезти в следующий раз, а на этот компанию ему составили участники московской группы "Пернатый Змей", в которую входят Антон Ревнюк (бас), Денис Швытов (альт-саксофон), Павел Чекмаковский (гитара), Иван Фармаковский (клавишные) и Сергей Остроумов (барабаны).
Концерт 4 февраля прошел при полном зале, что неудивительно - в выступлении, помимо нашего выдающегося соотечественника и музыкантов группы "Пернатый Змей", принимал участие Игорь Бутман - саксофонист (и по совместительству арт-директор "Ле Клуба"), давно признанный и горячо любимый московской публикой. Из участников "Пернатого Змея" присутствовала ритм-секция в лицах Антона Ревнюка, Ивана Фармаковского и Сергея Остроумова.
Алекс Сипягин продемонстрировал московской публике хорошую современную джазовую школу, мощный звук, великолепную технику, а также достаточно заметный американский акцент.
Весьма интересной была программа - в нее вошли произведения Джако Пасториуса, а также композиции, написанные американским фьюжн-гитаристом Пэтом Мэтини специально для нового альбома Сипягина. Ими оказались медленная баллада и босса-нова в довольно быстром темпе, причем оба произведения были пока что безымянными- Алекс Сипягин даже предложил зрителям высказаться на тему возможных названий, но сей призыв, надо сказать, должного отклика не получил.
Алекс Сипягин, Антон РевнюкНе менее любопытной оказалась спокойная мелодичная композиция с оригинальным названием “The Brilliant Hand” (по созвучию - "Бриллиантовая рука", а точнее - "Блистательная рука"), автором которой оказался Антон Ревнюк. И, конечно же, бурный восторг публики вызывали авторские произведения самого Алекса. Особенно запомнилась композиция “Little Dancer” - красивая, немного грустная, удивительно образная пьеса.
В течение всего концерта к Алексу и ритм-секции присоединялся саксофонист Игорь Бутман, дополняя звучание своими виртуозными напористыми пассажами и срывая шквал аплодисментов.
Безусловно, все почитатели таланта Алекса Сипягина остались довольны - концерт позволил насладиться его качественной игрой сполна. Теперь же остается только ждать, когда Алекс в следующий раз нагрянет в столицу и захватит с собой своих американских коллег, чтобы продемонстрировать настоящую нью-йоркскую школу.

Елена Таращанская

Лирики против лириков: в "Доме" презентовали книгу Вячеслава Гайворонского "У врат храма" и читали стихи

Вячеслав ГайворонскийПравда, презентацией это можно было назвать лишь с натяжкой: о самой книге в тот вечер, 2 февраля, было сказано всего несколько слов. Один из важнейших персонажей российской новоджазовой сцены, петербургский трубач Вячеслав Гайворонский признался, что книга задумана была еще в студенческие годы и обдумывалась всю жизнь, что обращена она прежде всего к профессиональным музыкантам:
- Мысль, которая занимала меня, была следующей: как сообразуется базовая музыкальная структура (имеется в виду лад) с такими понятиями, как интонация, гармония и метр, и почему сложилась именно эта структура, а не иная, - рассказал он уже после концерта. - Мне казалось, что существует некий эталон, музыкальный атом, из которого складываются различные комбинации во всем том многообразии, которое наработала музыкальная культура.
Давний друг Гайворонского поэт Андрей Тавров прокомментировал книгу в более философском ключе: по его словам, для читателя-немузыканта эта книга также может быть интересна, по выражению поэта, той "метафизикой музыки", о которой рассуждает Гайворонский.
- Возможно, книга может быть интересна и немузыканту. Но я рассчитываю на профессионального читателя и отклик профессионального сообщества. Все-таки музыка - это число. Все понимают это довольно абстрактно, просто как эффектное высказывание, но это так. Мы оперируем числами, полагаясь на свою интуицию. А предваряет книжку эзотерическая компиляция, которая призвана немножко насторожить читателя, заставить его почувствовать ответственность перед манипуляцией числом.
Книга издана петербургским издательством "Композитор", и первая ее презентация состоялась в Петербурге еще 22 декабря.
- Для меня праздник, что эта книга вышла, - говорит Гайворонский. - Мне кажется, что она будет иметь интерес у пытливого теоретика, композитора, который почувствует, что в ней есть проблема и актуальность. Но я думаю, что круг читателей будет небольшим.
Однако основную часть времени в этот вечер заняла не презентация, а "состязание поэтов" Андрея Таврова и Андрея Родионова - тоже идея Вячеслава Гайворонского. Встреча именно этих поэтов сама по себе довольно неожиданная: они сильно отличаются друг от друга по стилю, тематике, настрою. Стихи Таврова - сложно-метафорические, философские, размеренные, стихи Родионова - ироничные, жесткие, с как будто рубленым ритмом. "В то же время оба они до трагедийного искренние, - так объясняет Гайворонский свое желание объединить двух поэтов. - Мне показалось весьма привлекательным осуществить такой контрапункт через музыкальную композицию. Тот внутренний разлад, непонимание и того, и другого полюса - вот что для меня интересно".
Заявленная "дуэль поэтов" предполагала, что музыка будет только сопровождением. Но в результате музыка не только активно вмешивалась в чтения, но и была ведущей. Прежде, чем в дело вступили поэты, Гайворонский и и его многолетный партнер, контрабасист Владимир Волков начали играть, а между тем Тавров и Родионов создавали вокруг них почти сценическое действо: Тавров что-то напряженно писал за столом, а Родионов в желтой плавательной маске сгибал и разгибал проволоку. Перфоманс продолжался до самого начала чтений, да и во время - пока Тавров читал стихи, Родионов продолжал заниматься своими делами, в том числе издавать различные шумы. Между тем звучащая музыка то пыталась быть просто декором, то перебивала и мешала, выходя на первый план - все это в целом органично и естественно.
"Чем выше поэзия, тем меньше должно быть музыки, и наоборот. Музыка должна быть чуть-чуть принижена по своим возможностям, чтобы сопровождать поэзию", - считает Вячеслав Гайворонский. И как будто демонстрируя этот баланс, в процессе "поэтической дуэли" Тавров неожиданно просто перестал издавать звук. Губы шевелились, но речи не было слышно. Основное внимание переключается на музыку, а стихи становятся слышны только для читающего.
Гайворонский уже не в первый раз участвует в подобных мероприятиях (скажем, ему уже приходилось сопровождать выступления Андрея Таврова). Но вечер в "Доме" - в определенном смысле новация: на этот раз стихи были "вписаны" в музыкальную композицию, и, как следствие, чтения получили четкую драматургию. И тем не менее после концерта Гайворонский признался: "Мое убеждение - что поэзия и музыка несовместимы. Одно обязательно убьет другое". Во всяком случае, второго февраля в "Доме" Гайворонскому и Волкову удалось этого убийства избежать.

Анна Левковцева

Говорите,
вас слушают
Сегодня мы слушаем Владимира Волкова. Пришедшийся на пред- и посленовогоднюю пору всплеск активности дуэта трубача Вячеслава Гайворонского и контрабасиста Владимира Волкова, просуществовавшего все 80-е и первую половину 90-х в качестве одного из самых своеобразных (и признанных во всем мире) коллективов отечественного нового джаза, один за другим принес ряд информационных поводов - например, концерт в Москве, о котором шла речь выше, и концерт в Екатеринбурге, о котором речь пойдет ниже. Но Волков - это ведь не только дуэт с Гайворонским. Это совместные проекты с одним из самых интеллектуальных русских рокеров - Леонидом Федоровым из группы "АукцЫон", с валторнистом Аркадием Шилклопером, со знатоком русского фольклора вокалистом Сергеем Старостиным; это игра в международной этно-джаз-группе "ВеДаКи" (бывшие "Вершки-да-Корешки") и в собственном высокоэнергетичном гитарном пауэр-джаз-рок-коллективе "Волковтрио" с гитаристом Славой Курашовым и барабанщиком Денисом Сладкевичем, это выступления на фестивалях с цветом восточноевропейского нового джаза - Анатолием Вапировым, Пятрасом Вишняускасом, Тони Дончевым, Юрием Кузнецовым, Владимиром Тарасовым... Наш екатеринбургский автор Геннадий Сахаров "поймал" Волкова, обычно не слишком разговорчивого, в столице Урала. И выяснилось, что, прежде всего...>>>>
Москва - это вам
еще не все
Новая импровизационная музыка в Екатеринбурге
В сезоне 2004 - 2005 гг. благодаря инициативе Екатеринбургского Центра современного искусства (директор Лев Шульман) и "примкнувшего" джазового критика Геннадия Сахарова после почти 10-летнего перерыва в столице Урала вновь звучит Новая импровизационная музыка. Вслед за майским визитом немецкого саксофониста Петера Бретцманна ("Экстремальная музыка") проект ЕЦСИ продолжили петербургский дуэт Вячеслава Гайворонского - Владимира Волкова, а также "Новый Художественный Ансамбль" из Челябинска ("Русские и nerusskie песни" - 15 декабря). Последовали две московские команды - "Sax-Мафия" и "Не Те" (19 января).
Предлагаемый вниманию читателей "Полного джаза" краткий очерк о концерте 15 декабря - дебют в джазовой публицистике молодого автора, студентки Уральского университета Ксении Федоровой...>>>>
А в это время
за бугром...
Джимми Смит (1928-2005)8 февраля, ровно через два месяца после своего 76-го дня рождения, скончался легендарный джазовый органист Джимми Смит.
Джеймс Оскар Смит родился 8 декабря 1928 года в городке Норристаун (Пенсильвания). В конце 40-х он изучал музыку в филадельфийских музыкальных колледжах Оренстайн и Хэмилтон. 23-летним он переключился на электроорган, звук и возможности которого очень нравились молодому музыканту. Именно в эти годы в продаже появилась легендарная модель электрооргана Hammond B-3, которая и прославила не только Смита, но и целое направление в джазе - так называемый "органный джаз", смесь приемов и интонаций ритм-н-блюза, госпелз и джаза, которая оказала огромное влияние на блюзовую, "земную", моторно-танцевальную составляющую развивавшегося в те годы хардбопа, одного из основных направлений развития джаза 1950-х и первой половины 1960-х.
Дебютный альбом Джимми Смита вышел на Blue Note в 1956 г. ("A New Voice, A New Star"). За следующие семь лет он записал около сорока (!) альбомов для легендарного лейбла Алфреда Лайона; наиболее удачными из них были "Back at the Chicken Shack" и "Midnight Special" (оба - 1960); среди тех, кто играл со Смитом в те годы - гитарист Кенни Беррелл, саксофонист Джекки Маклин и трубач Ли Морган.
В 1962 г. Смит начал записываться для другого ведущего джазового лейбла тех лет - Verve. Самыми известными его работами на этом лейбле были записи с оркестрами, аранжировки для которых писали такие мастера, как Оливер Нельсон и Лало Шифрин. Однако после 1972 г., когда вышла очень удачная концертная запись "Root Down", звезда Джимми Смита начала закатываться. Он менял лейблы, стили, заигрывал с "современными" звучаниями, но только альбом "Go For Whatcha Know" (1986), выпущенный на возрожденном Blue Note, и затем два достаточно удачных альбома, сделанных по крепким рецептам 60-х - "Fourmost" (Milestone, 1990) и "Damn!" (Verve, 1995) - восстановили репутацию Смита как ведущего джазового органиста. Последней крупной работой Смита в грамзаписи стал альбом "Dot Com Blues" (2001, Blue Thumb), где к нему присоединилось несколько известных блюзовых вокалистов (Кеб'Мо, Тадж Махал, Этта Джеймс и др.).
Летом 2004 г. Джимми Смит выступал в Москве. Музыкант явно был не в лучшей физической форме, к тому же у него была сломана левая рука, но энергичная, насыщенная грубоватым блюзовым юмором атмосфера его выступлений не позволяла и задуматься о том, что московская аудитория видела великого органиста в первый и, увы, последний раз в жизни...
Через неделю должна выйти его последняя запись, "Legacy" - дуэт с молодым органистом Джои ДеФранческо. Дуэт должен был 16-20 февраля выступать в Yoshi's - ведущем джаз-клубе района Залива Сан-Франциско (в Окленде). Теперь Джои ДеФранческо будет играть там один, и эти концерты станут посвящением памяти Джимми Смита, одного из "Мастеров джаза" этого года...

В Иерусалиме теперь тоже есть свой джазовый фестиваль
Израиль - джазовая страна. Более чем вековая история серьезного академического музыкального образования и исполнительства (первый оркестр зазвучал в Ришон-ле-Ционе в 1896 году), помноженная на постоянный - не только политический, но и культурный - контакт с Америкой и природные чувство ритма и склонность к импровизации у евреев, выросших в азиатских и африканских странах (Марокко, Иран, Йемен, Турция, Эфиопия) не могли не привести к возникновению джазовой культуры. И, хотя в 1962 году на концерте Луи Армстронга в Тель-Авиве было всего несколько десятков человек, уже в 70-е годы существовали джазовые ансамбли, участники которых время от времени отъезжали в Штаты повышать свою квалификацию, иногда не приезжая обратно, но чаще возвращаясь - с опытом, мастерством и готовностью передать их другим. Возникли джазовые классы в музыкальных школах (в Израиле их называют консерваториями), позже была основана чисто джазовая консерватория "Римон", а еще позже в Иерусалимской музыкальной академии был открыт джазовый факультет. Джазовые гастролеры приезжали постоянно, при этом количество поклонников постоянно увеличивалось. В конце 70-х джаз стал неотъемлемой составляющей "Фестиваля Израиля" - ежегодного форума разных жанров искусства, проходящего с 60-х годов в Иерусалиме, а к середине 80-х израильские джазмены созрели для организации собственного международного фестиваля.
Место было выбрано удобное и тогда дешевое - Эйлат. Тем более, что местные власти были заинтересованы в международной раскрутке единственного пятачка на Красном море, оставшегося у Израиля после передачи Египту Синайского полуострова. Пианист и энтузиаст джаза Дани Готфрид (некогда лауреат классического конкурса в Зальцбурге и обладатель лицензии адвоката) поехал в Нью-Йорк и уговорил нескольких знаменитых джазовых евреев выступить на Эйлатском фестивале бесплатно, чтобы рекламодатели убедились в серьезности намерений устроителей. В 1987 году открылся первый "Джаз на Красном море", на его подмостки вышли Майкл и Рэнди Бреккеры, Рэд Родни, Мэл Луис и их ансамбли, в следующем году от рекламы уже не было отбоя и участники получали гонорар, а спустя еще несколько лет Эйлатский ежегодный фестиваль прочно занял место на джазовой карте мира, а мэтров, ни разу не приезжавших в конце августа на израильский берег Красного моря, можно посчитать по пальцам.
Но сегодня речь не об Эйлате. Джазовые фестивали в молодом Израиле стали традицией так же, как и в странах с более длинной историей. С начала 70-х годов здешняя армия джазменов стала пополняться коллегами из СССР, причем массовое пополнение она получила на рубеже 80-х - 90-х годов прошлого века, когда одной из популярных местных шуток была фраза "Если с трапа самолета сходит еврей без скрипки, значит - он пианист." Добавлю - возможно, пианист джазовый. Одно перечисление советских джазменов, приехавших в Израиль, напоминает афишу серьезного фестиваля где-нибудь в Питере, Нижнем Новгороде или ДК "Москворечье" - Ганелин, Фонарев, Кунсман, Геллер, Пташка, Майстровский, Айзенштадт, Гаммер, Липкович, Алексеев, Кулль … Часть этих и других, более молодых и менее известных в стране исхода, музыкантов влились в израильские ансамбли и поступили на работу в консерватории и академию, часть занялись другим ремеслом, с любовью поигрывая джаз от случая к случаю, некоторые покинули Израиль в поисках лучшей жизни. Инициативный бакинский пианист Леня Пташка стал устраивать фестивали, предпочитая приглашать гостей из постсоветского пространства и прокатывать их по всей стране - дело прекрасное, но к слову "фестиваль" отношения не имеющее. Иногда на разных площадках возникают циклы концертов, близкие к фестивалю, но с весьма тенденциозным и односторонним подбором ансамблей и жанров, в которых они играют.

Вячеслав ГанелинВ столице Израиля, Иерусалиме, джазового фестиваля не было ни разу. Идея провести его возникла у руководства небольшого зала в центре города, называемого "Иерусалимским культурным центром", на базе которого в марте 2003 года была создана "Ассоциация джазовой и альтернативной музыки". Ее возглавили один из бесспорных лидеров израильского джаза, профессор Иерусалимской академии Вячеслав Ганелин - музыкант, не требующий специального представления на "русской джазовой улице" - и автор этих строк. В ассоциацию вошли не только титулованные мастера, поддержавшие новое начинание, большинство ее членов - музыканты, приехавшие в Израиль в последние десять лет, и именно поэтому новую фирму, названную Ганелиным "Джаз-глобус" поддержали правительственные круги Израиля, отвечающие за устройство новых репатриантов на исторической родине. Они же стали спонсорами первого фестиваля, названного так же, как и ассоциация. Фестиваль прошел в декабре 2004 года на сцене Иерусалимского культурного центра и стал первым джазовым фестивалем в истории столицы Израиля.
Название "Джаз-глобус" подразумевает, во-первых, обширную географию стран исхода участников фестиваля - кроме пяти бывших республик СССР, на сцену вышли музыканты, приехавшие из Штатов, Мексики, Франции, Болгарии, уроженцы Израиля … Во-вторых "Глобус" говорит не только о географии, но и о разнообразии жанров. Не зря в названии ассоциации есть слова "альтернативная музыка" - "Джаз-глобус" приемлет любые формы музицирования, кроме строгой классики, для которой и так много места на эстрадах всего мира, и откровенно коммерческой музыки, которую порой и музыкой назвать сложно и которая не имеет никаких корней, ни географических, ни эстетических - поэтому ей нет места на этом глобусе.
Наконец, о самом фестивале. Он проходил четыре дня - 11, 13, 18 и 20 декабря - за которые на сцену вышли около пятидесяти музыкантов. Первый концерт, названный "От традиции к авангарду", открыл весьма нетрадиционный дуэт - гитара и ударные.
Американский гитарист Стив Пасков, лет 20 назад репатриировавшийся в Израиль, играет в стиле, находящемся между свободным джазом и мейнстримом - у него не услышишь резких диссонансов и ритмических изломов, он абсолютно чужд внешнему эпатажу и полностью поглощен музыкой, которая захватывает далеко не всех. Всех и не нужно - когда толпа начинает скандировать, это не всегда имеет отношение к музыке. В творчестве Стива многое связано с религией - сказывается не только личная религиозность музыканта, но и его многолетнее сотрудничество с Романом Кунсманом, знаковой фигурой израильского джаза. Кунсман - бывший питерский, затем более тридцати лет израильский саксофонист, сочетавший джаз и хасидскую музыку, светскую жизнь и ортодоксальную религию - не дожил двух лет до фестиваля, но образ его, в виде фотографий и - мистически - в виде музыкального духа, постоянно присутствовал в зале. Сын Стива Хаим - юный барабанщик, родившийся в Иерусалиме 17 лет назад. Очень способный и обаятельный молодой человек, с природным музыкальным вкусом и чутьем, которому пока еще не хватает смелости иногда вырвать инициативу из папиных рук (струн?) и взять ее на себя. Но за этим дуэтом будущее, несомненно.
Второй ансамбль был составлен также нетрадиционно, хотя исполнял исключительно традиционную музыку. Опытный волгоградский саксофонист Лев Маргольц в Тель-Авиве познакомился с ударником из Днепропетровска Александром Ольшанским и академической пианисткой из Саратова Евгенией Вишняковой, любившей джаз, но никогда не игравшей его. Сочетание "сопрано-саксофон - ударные - фортепиано" не выглядит неожиданным, однако ударные инструменты здесь - не обычная установка, но укрепленные на штативах мелкие ударные, на которых Ольшанский играет… щетками, так, что и барабанщиком, и перкуссионистом его не назовешь. Пианистка выполняет гармонически-басовую функцию, оставляя возможность для соло лишь саксофону. В целом трио смотрится неплохо, иногда музыканты играют столь вкусно и горячо, что заставляют зал аплодировать не после соло, а в его кульминации, но здесь напрашивается расширение функции рояля и предоставление большей свободы Ольшанскому - в "Караване" и "Ночи в Тунисе" его соло должны быть длиннее и раскованнее.
Вячеслав ГанелинЗавершало первый фестивальный вечер трио Ганелина. Читатель после этих слов привык к названному имени подставлять "Чекасин - Тарасов", но этот ансамбль, сделавший в свое время первый настоящий прорыв советского нового джаза в международную элиту, не существует уже почти 20 лет. За 18 лет жизни в Израиле Слава Ганелин играл и играет в многих составах, которые в последние годы не называет своим именем, но именует словом "Экслибрис". Фирменный книжный знак, показывающий принадлежность каждого помеченного им тома к библиотеке одного хозяина - это характерные для одного Ганелина мелодии и ритмы, отличающие его музыку от любой другой. "Экслибрис", представленный на фестивале - это сочетание музыкальной, хореографической и живописной импровизаций. Весь задник сцены состоит из холста, форматом не меньше, чем "Явление Христа народу" в Третьяковке. Холст постепенно расписывается художником Вадимом Пуандеевым, пока его жена, танцовщица Эрика Домбровская, танцует, а Слава Ганелин играет, как всегда, на рояле и синтезаторе с добавлением мелких ударных. Ганелин - не только блистательный пианист и импровизатор, но (и в первую очередь!) - большой композитор, всегда с первых нот якобы свободного сочинения знающий, как оно должно развиваться - когда будут смены ритма, когда будут паузы, кульминации, когда будут диссонантные взрывы, и когда из них будут "спонтанно" возникать вальсы и блюзы, и когда все закончится. 25 лет назад мне казалось, что Ганелин - равноправный член трио, чья музыка создается еще и Чекасиным и Тарасовым. Но прошло почти 20 лет с тех пор, как Трио ГТЧ распалось, и что мы видим - Чекасин активно играет все то же, что играл в то далекое время, Тарасов больше занимается сольными барабанными перформансами, а Ганелин только за последние 12 лет (которые я имею удовольствие наблюдать его в Израиле) переиграл с более чем десятью партнерами в дуэтах, трио и квартетах и всякий раз открывал для всех (и для публики, и для партнеров) что-то новое! Только описывать это словами - занятие неблагодарное. Со временем выйдет сборный диск "Джаз-глобус 2004", в который войдет получасовая композиция Ганелина, которая, надеюсь, прозвучит и в виртуальном пространстве.
Семен ЛипковичВторой фестивальный концерт назывался "Свинг в джазе, фольклоре и танго", и его открыл традиционный джаз-квартет. Пианист Семен Липкович участвовал еще в легендарном Таллиннском фестивале ("Одно из главных впечатлений всей жизни - квартет Чарлза Ллойда в Таллинне…"), играя тогда в рижском квартете вместе с саксофонистом Вадимом Вядро. Затем - много лет в оркестре Ленинградского мюзик-холла и квартете Куценко с очень изящной пластинкой, чуть ли не первой в Союзе, где использовалось электрическое "фендер-пиано". А с 1990-го Липкович в Израиле, где, в числе прочего, играет в тель-авивском биг-бенде "Хэд". Там он познакомился с молодыми партнерами - способным барабанщиком из Харькова Сергеем Маловым и утонченным самобытным саксофонистом из Парижа Давидом Полем Эдуардом Менати. Перед репатриацией в Израиль, Давид два года играл в нью-йоркских клубах, где прибавил в технике, но не потерял европейскую манеру играть прохладно и чисто.
Дмитрий ГродскийК названному трио добавился контрабасист Дмитрий Гродский. Начинавший в Ташкенте как академический альтист, он в Израиле сразу же "сел" в знаменитый оркестр филармонии (которым руководит Зубин Мета), однако потом глубже вошел в джаз и поехал в Америку учится игре на басу. Сегодня Дима - один из ведущих басистов израильского джаза, ставший главным басистом фестиваля: его сочный контрабас звучал в трех ансамблях и на двух джем-сейшнах.
Квартет Липковича играл традиционный мейнстрим вкусно и изящно. Особо зеленых стандартов не было, пианист играл, вспоминая Монка в манере и в мелодиях, партнеры его деликатно поддерживали, автором одной темы, детской колыбельной, был Менати. В Иерусалиме в тот вечер была температура около нуля (это сравнимо с московской -30), но джаз Липковича ее повысил.
Guardia NuevaПосле легкой фольклорно-ударной сольной интерлюдии недавнего репатрианта из Мексики Эйба Дорона ("свинг в фольклоре") на сцену вышел квартет "Guardia Nueva". "Новая гвардия" - это новое прочтение танго Астора Пиаццолы. Композитор (кстати, блистательный джазмен - слушайте его встречу с Бертоном на "Джаз в Монтре"), попавший посмертно на академические эстрады всего мира благодаря Гидону Кремеру, превзошел по исполняемости многих старых классиков, а количество переложений его музыки для разных составов неисчислимо. Но большинство версий сделаны для состава, в центре которого - бандонеон, главный и любимый инструмент самого Пиаццолы. Иерусалимский квартет предложил… Пиаццолу без бандонеона. Пианист Яков Муравин представил ансамбль, в котором вместе с ним вышли на сцену скрипачки Марина Шварц и Элина Яновицкая и уже знакомый нам Гродский (скрипачки не джазовые, но ведущие артистки первых скрипок Иерусалимского симфонического оркестра). Бандонеон не звучал, но как бы подразумевался, а главное - был темперамент и неуловимо подвижный ритм (свинг!) настоящего танго, какое играл великий Астор и танцуют на настоящей милонге в Буэнос-Айресе.
джем50 минут непрерывной милонги (без танцев) - и второй вечер, подходя к концу, спонтанно завершил джем-сейшн, инициированный профессором Иерусалимской академии (бывшим рижским саксофонистом, партнером Раубишко, Розенберга, Галениекса и других) Борисом Гаммером и его учениками. Они сначала поиграли горячий джаз-рок, а потом, когда на сцену поднялись "израильская Билли Холидей" Рики Манор и ее муж, еще один профессор академии Нахум Переферкович (33 года назад он приехал из Риги, где начал играть джаз в 60-е, а потом, служа в армии в Ташкенте, развил это увлечение в компании Юрия Парфенова) - плавно перешли на бибоп. Расходится не хотелось, а про холод все забыли.

Окончание следует

Владимир Мак,
Иерусалим

 
ПОЛНЫЙ ДЖАЗ

Авторы:

Анна Филипьева,
Кирилл Мошков,
Елена Таращанская,
Анна Левковцева,
Геннадий Сахаров,
Ксения Федорова,
Владимир Мак

Редактор:
Кирилл Мошков

Зарубежная информация
Jazz House,
cоб.инф.

Фото:
Кирилл Мошков,
Павел Корбут,
архив сервера "Джаз в России"

Воплощение:
Павел Абраменков

 


Если у вас есть друзья, которых может заинтересовать наш журнал, но у них нет компьютера или они не подключены к Интернету - не сочтите за труд распечатать эти страницы и дать им прочитать! 
Оригинальные материалы, присланные читателями, приветствуются и почти всегда публикуются. Пишите!

 

  502 Bad Gateway

502 Bad Gateway


nginx/1.24.0

    
     Rambler's Top100 Service