Шестому тувинскому фестивалю "Устуу-Хурээ" можно выставить множество претензий. А можно и не выставить. Все зависит от того, какими глазами на него смотреть: глазами организаторов, глазами музыкантов или глазами слушателей. И хотя я побывал в самой его организационной гуще, даже оказался неожиданно для себя в составе жюри (где после сложной цепочки оговорок был представлен как...
председатель общества "Джаз в России") - я всегда буду смотреть на этот великий фестиваль только как слушатель. Если вы когда-нибудь встретите человека по имени Игорь Дулуш, пожмите ему руку. Говорить ничего не надо - он не тот человек, которому надо что-то говорить. О своих недостатках он знает, свои достоинства он не признает. Его называют "человек-фестиваль", а он показывает на команду своих друзей и помощников. И отчасти он прав, но только отчасти: все-таки фестиваль - это он.
Мы незаметно для себя уже привыкли по-европейски "гнуть пальцы" и рассуждать об организации, о качестве аппарата, о мастерстве звукорежиссера, о цветовой гамме софитов. В Туве к этому не привыкли, не привыкнут и, что самое главное, не должны привыкать. Там все по-другому. Они сами говорят, что есть такое понятие, как "тувинское время": если автобус нужно подать к полуночи, то он приходит в шесть вечера следующего дня; и посреди гор в нем заканчивается бензин; и одинокий пост ДПС на берегу бурлящей реки целый час кропотливо занимается регистрацией прибывших на территорию Тувы иностранцев; и автобус прибывает на фестивальную площадку тогда, когда фестивальная программа первого дня уже должна заканчиваться. Но оказывается, что она еще даже не начиналась, а вскоре вместо нее начинается дождь, и опоздавшие, вымотанные дорогой и злящиеся музыканты вместо ожидавшегося нагромождения проблем получают лишний день отдыха. Тува невообразимо, запредельно прекрасна, и это так бросается в глаза, что забываешь обо всем остальном. Представьте себе сутки в автобусе, тринадцать человек и гору вещей (включая контрабас и гитарный комбо весом в 78 килограммов), здоровый крепкий запах казармы. И представьте себе перевал, по которому проходит граница Тувы с Хакасией. Представьте себе финна Йорму Тапио, который стоит на вершине, расставив в сторону руки, и словно летит над всей этой горной красотой. Представьте себе девятнадцатилетних самарцев из криминального микрорайона, которые вдруг перестают плеваться и материться и автоматически начинают собирать букеты эдельвейсов... Я не могу понять, как складываются такие фестивали, потому что все работает против них - и все решается в последний момент. "Sun Ra Arkestra" добирались до Тувы с приключениями, достойными экранизации. Самарская группа "New A" получила финансирование на дорогу за неделю до фестиваля и ехала на деньги, собранные в долг по 500 рублей со всех мыслимых знакомых. Финны из квартета "Kaski" в последний момент лишились гонорара сразу в трех точках своего расписания, а перед посадкой в самолет оказались перед необходимостью оплачивать два центнера перевеса. И тем не менее все доехали, все сыграли, и никто не уехал из Тувы недовольным, и Тапани Варис написал из Финляндии: "ребята, спасибо, оно того стоило!"
"Устуу-Хурээ" - это фестиваль музыки и веры. "Вера" - это ключевое слово. Дулуш верит, и у него все получается. Маршалл Аллен верит, и его все-таки довозят. Йорма Тапио верит, и потом он говорит, что никогда не видел ничего подобного.
Дух этого фестиваля... На нем играют бок о бок гранды калибра "Sun Ra" и пионеры-панки, которых нельзя выпускать даже на вечер школьной самодеятельности. Это хочется критиковать, и это неоднократно высказывали Дулушу. Вы знаете, что он ответил? Что он это знает, но что он хочет, чтобы его родина поняла разницу, чтобы люди услышали, как надо играть и что надо играть. И возразить тут нечего. На этом фестивале одновременно фотографируются с музыкантами целыми семьями и крадут у музыкантов сотовые телефоны. Это тоже обсуждалось, и Дулуш опять ответил так, что возразить нечего: "вы сделали очень хороший подарок этому человеку", сказал он.
На этом фестивале стоит жара, когда гости разъезжаются, и двое суток льет дождь, когда у них есть время для джема. Но джем идет все равно: в юртах, у палаток, у костров в краткие перерывы между дождями местные мальчишки поют "Потерял я любовь и девчонку свою", аккомпанируя себе на перестроенных под национальный строй гитарах и поддавая жару горловым пением, а финн Йорма Тапио и американец Я-Я подыгрывают им на саксофонах.
На этом фестивале нет денег и организационной стройности, но "Sun Ra Arkestra" играет на нем четыре концерта, три из которых проходят со свободным входом в глухих райцентрах.
На этом фестивале нет грандиозных призов, но двенадцатилетний Менги Монгуш, получивший вместе с дипломом "лучший дебют фестиваля" денежный приз в 500 рублей, становится одним из самых высокооплачиваемых профессионалов своего города. На этом фестивале нет визжащих фанатских толп, оттираемых полицией, но никто из молодых музыкантов не ночует в гостинице, потому что им тактично объясняют, что их полюбили за их музыку и Тува будет рада, если музыканты такого класса "оставят здесь свою кровь". Это цитата.
Здесь много чего нет и много что есть.
О джазе можно сказать сравнительно немногое. Играли "Sun Ra Arkestra", смотреть на которых отдельные читатели "Джаз.ру" ехали из Питера. Играли
"New A", которых другие читатели "Джаз.ру" привезли из Самары. Играл финский квартет "Kaski" под управлением Йормы Тапио, который с самого начала четко сказал "в жизни всегда есть место подвигу". Играл казанский пианист Андрей Руденко, без которого диплом лучшего клавишника стоило бы заморозить до следующего года и который хорошо высказался в том плане, что "Тува в музыкальном плане - чистое поле. Важно, что посеют первым: попсу или настоящую, хорошую музыку".
Все. По-тувински безумный, разноплановый, несбалансированный набор - который, опять-таки по-тувински, вопреки всему выстрелил блестяще. Вы видели тувинскую публику? Райцентр под названием Чадан, жители которого пробавляются в основном сдачей мяса и шерсти на заготпункты. Один из последних регионов России по числу автомобилей на душу населения. Один из самых криминальных городков Сибири. И три тысячи зрителей вокруг сцены, построенной на территории нижне-чаданского буддистского храма Алдыы-Хурээ, три тысячи невообразимо разных по всем параметрам людей, от сосредоточенных трехлетних детей до ушедших в себя стариков, от "пацанов" в спортивных костюмах и с чубами до девчонок в по-европейски просвечивающих майках, от миниатюрных многодетных матерей до крепко пахнущих чабанов, от министра культуры республики до безногого однорукого инвалида, от кызыльских панков до староверов с верховьев Енисея... Эти три тысячи еще не понимают, чем джаз отличается от классики, а рок от фолка. Но они интуитивно понимают, чем хорошее отличается от плохого, коммерческое от искреннего. И на этом фестивале не было ничего коммерческого. Вообще ничего.
"New A" вместе с Андреем Руденко начали с агрессивно поданных стандартов и закончили жестким джаз-роком, после которого аудитория просто бесновалась. Йорма Тапио и его музыканты ударили Чадан и камерным минимализмом, и невероятно плотным и заплетенным в тугие косички авангардом - и люди кричали им "еще". "Sun Ra" играли музыку, в которой не два и не три дна - и каждый из зрителей находил в ней то, что было ему понятно и за что именно он был благодарен.
Какая разница, какие там были дипломы.
Лукман Али стал лучшим барабанщиком, Алексей Титенко - лучшим басистом, а Юлиус Хеиккила - лучшим гитаристом. Разве это помогает понять, что происходило на самом деле? Надо было видеть джемы этого фестиваля, безумные проекты, оборачивавшиеся самыми грандиозными результатами. Надо было видеть, как Олег Примак предлагает самарской группе сыграть "на одном аккорде" с ансамблем старообрядческой песни "Октай", как музыканты неохотно отнекиваются, не понимая, что из этого может выйти. Как с первых же нот все головы вдруг поворачиваются в сторону сцены; как выбегают к микрофону местные вокалисты-горловики, вплетая в музыкальное полотно национальные краски. Как подтягиваются в тот же состав музыканты из "Sun Ra", заставляя самарского саксофониста Ильфата Садыкова не только "давать подложку", но по-настоящему бодаться, пытаясь взять на тенор-саксофоне ноту выше, чем взял альт американца Ноэля Скотта... Я не хочу описывать этот фестиваль в деталях. Слишком много всего на нем было. Но я еще раз повторю одно: сколько бы в нем не было недочетов, сколько бы не было безумия, сколько бы не было несуразностей (чего стоит объявление на гала-концерте одного из главных спонсоров, профсоюзов Куйбышевской железной дороги - это в месте, где до ближайшей железной дороги километров четыреста!) - это был великий фестиваль, сделанный великими людьми. Если я когда-нибудь попаду в Монтре или на North Sea, я буду восхищаться музыкантами, но не фестивалем, потому что North Sea не может не быть машиной. А здесь я восхищался всем. И одним из самых больших открытий для меня стали даже не "Sun Ra", а местная группа "Кошкун Хогжум", в которой шесть человек играют блестящую world-music, без малейших сомнений сваливая в кучу и тувинский фольклор, и чистый нью-эйдж, и электронику, и бог знает что еще. И если я попаду на North Sea, я не буду знать, кто делает этот фестиваль. А кто делает "Устуу-Хурээ", я знаю: человек по имени Игорь Дулуш. Охрипший от постоянного недосыпания, ничем с виду не примечательный человек; замедленная из-за усталости речь, кепка-бейсболка, джинсовая пара. И самый частый вопрос, который он мне задавал: "Как настроение, Юра?"
Нормально, Игорь. Просто продолжай.
Хочу вам посочувствовать. За чередой заезжих знаменитостей, посетивших Россию в этом году, многие из вас, уважаемые читатели, упустили тот редкий шанс, ради которого стоило по-настоящему постараться. Можно только вообразить, какой бы стоял тарарам, если бы в наши края вдруг занесло Джона Колтрейн (John Coltrane), будь он жив, или Майлса Дэйвиса (Miles Davis), не будь он сейчас в тех же эмпиреях, что и Колтрейн. Вероятно, не все осознают это, но приезд "Сан Ра Аркестра" (Sun Ra Arkestra) на российскую территорию - событие не меньшего масштаба. Нет на земном шаре другого оркестра, благодаря которому современная музыка в целом стала такой, какой мы ее знаем - в первую очередь, конечно же, импровизационная музыка, но также и многие другие направления, от панка до электроники и мультимедийных представлений. И хотя сам Сан Ра (Sun Ra) покинул земную орбиту и взял курс на Сатурн в 1993-м году, Аркестра продолжает жить полнокровной жизнью - бэнд бесконечно далек от того, чтобы стать мемориальным; отчасти, думается, потому, что, в отличие от других коллективов фри-джазовой эры, он был построен не на самовыражении, а на творческой дисциплине.
В наши дни во главе оркестра стоит Маршалл Аллен (Marshall Allen), пионер экстремальных саксофонных техник и свободной импровизации. Не будет преувеличением сказать, что как инструменталист он сделал для музыки столько же, сколько Колтрейн или Элберт Айлер (Albert Ayler), и - как говорят исследователи - оказал на них влияние в тот решающий период, в начале 60-х, когда лицо джаза радикально менялось. В этом году маэстро Аллену исполнилось восемьдесят (из которых сорок семь он играет в Аркестре), но если бы вы видели его на сцене, если бы вы только слышали его соло... Музыка живет такими людьми. Другие члены оркестра - их число и состав меняется в зависимости от ситуации - люди разного возраста и опыта; кто-то, как вокалист Арт Дженкинс (Art Jenkins) пришел к Сан Ра в далеком 62-м, кто-то, как тромбонист Дэйв Дэйвис (Dave Davis), начал играть всего лет пять назад, но, так или иначе, всех их объединяет искренность и понимание того, что Аркестра - не столько субъект экономики шоу-бизнеса (к слову, Сан Ра в свое время создал один из первых независимых звукозаписывающих лейблов), сколько линза, фокусирующая энергии вселенной, музыкальный медиум между человечеством и остальным миром - неважно, что они при этом исполняют в данный момент, "King Porter Stomp" или хаотическую музыку космоса, переполненного мерцающей неизвестностью.
Возвращаясь к примеру с Колтрейном или Майлзом, полагаю, что выступать бы им в столице, и если бы повезло, еще в паре-тройке крупных городов. В случае с "Сан Ра Аркестра", однако, российские промоутеры с блеском проигнорировали замечательную возможность. Спасибо им, что не состоялось концертов ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге, ни в Нижнем Новгороде, ни в Новосибирске, ни в Екатеринбурге, ни в (подставьте название ближайшего к вам города). Только путешествие за тридевять земель в Туву на фестиваль "Устуу-Хурээ" в первых числах июля сего года могло вам позволить увидеть легендарный коллектив, который дал свой предыдущий (и единственный) концерт на российской земле четырнадцать лет назад.
Не стану пересказывать обстоятельства, весьма непростые, которые привели бэнд за Саяны. Боюсь, что невозможно и по-настоящему красочно передать все перипетии тувинских приключений. Как говорится, я там был, мед-пиво пил, стал свидетелем трех их концертов и двух джем-сейшнов, а еще один джем-сейшн и один концерт пропустил (в последнем случае, как говорится, по усам текло, но в рот не попало). К счастью, на самом потрясающем концерте 2004-го года мне побывать удалось - в райцентре Сут-Холь в Западной Туве, у подножья гор, именуемых Кызыл-Тайга, в лучах солнца, клонящегося к закату. Для музыкантов Сан Ра Аркестра прямая дорога туда означала бы четыре авиаперелета и семь часов поездки на автобусе, но они попали на этот концерт более сложным путем, включающим в себя проживание в юрте на берегу горного озера и бесчисленные вьющиеся во всех плоскостях грунтовые дороги. На поселковом стадионе, среди травы и дощатых трибун, одетые в сверкающие одежды музыканты - с блестящими инструментами в руках, извлекающие из инструментов диковинные звуки - выглядели как посланцы с иной планеты. Мне посчастливилось быть свидетелем контакта, и я чувствовал это. Подозреваю, что если бы летающая тарелка с инопланетянами по воле случая приземлилась в какой-нибудь индустриально развитой стране, пришельцы скорее всего были бы уничтожены или использованы для изощренных лабораторных опытов. Насчет Тувы можно быть твердо уверенным: там бы этого не случилось. Аркестранты пользовались неизменной приязнью тувинской публики. Когда они не играли, не проходило минуты, чтобы кого-нибудь из них не поставили в ряд со старушками, маленькими детьми и их родственниками из числа многочисленных зрителей и не сфотографировали на память. Но они не спешили укрыться в своей тарелке, позитивные вибрации переходили из повседневного общения в музыку, из музыки - в разлитый в воздухе солнечный свет, и ощущение этого единства останется с теми, кто побывал на "Устуу-Хурээ" в эти незабываемые дни. Хочется верить, что будет и на вашей улице праздник, уважаемые читатели.
Если вы когда-нибудь встретите человека по имени Игорь Дулуш, пожмите ему руку. Говорить ничего не надо - он не тот человек, которому надо что-то говорить. О своих недостатках он знает, свои достоинства он не признает. Его называют "человек-фестиваль", а он показывает на команду своих друзей и помощников. И отчасти он прав, но только отчасти: все-таки фестиваль - это он.
Тува невообразимо, запредельно прекрасна, и это так бросается в глаза, что забываешь обо всем остальном. Представьте себе сутки в автобусе, тринадцать человек и гору вещей (включая контрабас и гитарный комбо весом в 78 килограммов), здоровый крепкий запах казармы. И представьте себе перевал, по которому проходит граница Тувы с Хакасией. Представьте себе финна Йорму Тапио, который стоит на вершине, расставив в сторону руки, и словно летит над всей этой горной красотой. Представьте себе девятнадцатилетних самарцев из криминального микрорайона, которые вдруг перестают плеваться и материться и автоматически начинают собирать букеты эдельвейсов...
Я не могу понять, как складываются такие фестивали, потому что все работает против них - и все решается в последний момент. "Sun Ra Arkestra" добирались до Тувы с приключениями, достойными экранизации. Самарская группа "New A" получила финансирование на дорогу за неделю до фестиваля и ехала на деньги, собранные в долг по 500 рублей со всех мыслимых знакомых. Финны из квартета "Kaski" в последний момент лишились гонорара сразу в трех точках своего расписания, а перед посадкой в самолет оказались перед необходимостью оплачивать два центнера перевеса.
И тем не менее все доехали, все сыграли, и никто не уехал из Тувы недовольным, и Тапани Варис написал из Финляндии: "ребята, спасибо, оно того стоило!"
На этом фестивале одновременно фотографируются с музыкантами целыми семьями и крадут у музыкантов сотовые телефоны. Это тоже обсуждалось, и Дулуш опять ответил так, что возразить нечего: "вы сделали очень хороший подарок этому человеку", сказал он.
На этом фестивале нет визжащих фанатских толп, оттираемых полицией, но никто из молодых музыкантов не ночует в гостинице, потому что им тактично объясняют, что их полюбили за их музыку и Тува будет рада, если музыканты такого класса "оставят здесь свою кровь". Это цитата.
Вы видели тувинскую публику? Райцентр под названием Чадан, жители которого пробавляются в основном сдачей мяса и шерсти на заготпункты. Один из последних регионов России по числу автомобилей на душу населения. Один из самых криминальных городков Сибири. И три тысячи зрителей вокруг сцены, построенной на территории нижне-чаданского буддистского храма Алдыы-Хурээ, три тысячи невообразимо разных по всем параметрам людей, от сосредоточенных трехлетних детей до ушедших в себя стариков, от "пацанов" в спортивных костюмах и с чубами до девчонок в по-европейски просвечивающих майках, от миниатюрных многодетных матерей до крепко пахнущих чабанов, от министра культуры республики до безногого однорукого инвалида, от кызыльских панков до староверов с верховьев Енисея... Эти три тысячи еще не понимают, чем джаз отличается от классики, а рок от фолка. Но они интуитивно понимают, чем хорошее отличается от плохого, коммерческое от искреннего. И на этом фестивале не было ничего коммерческого. Вообще ничего. 
Надо было видеть джемы этого фестиваля, безумные проекты, оборачивавшиеся самыми грандиозными результатами. Надо было видеть, как Олег Примак предлагает самарской группе сыграть "на одном аккорде" с ансамблем старообрядческой песни "Октай", как музыканты неохотно отнекиваются, не понимая, что из этого может выйти. Как с первых же нот все головы вдруг поворачиваются в сторону сцены; как выбегают к микрофону местные вокалисты-горловики, вплетая в музыкальное полотно национальные краски. Как подтягиваются в тот же состав музыканты из "Sun Ra", заставляя самарского саксофониста Ильфата Садыкова не только "давать подложку", но по-настоящему бодаться, пытаясь взять на тенор-саксофоне ноту выше, чем взял альт американца Ноэля Скотта...
Я не хочу описывать этот фестиваль в деталях. Слишком много всего на нем было. Но я еще раз повторю одно: сколько бы в нем не было недочетов, сколько бы не было безумия, сколько бы не было несуразностей (чего стоит объявление на гала-концерте одного из главных спонсоров, профсоюзов Куйбышевской железной дороги - это в месте, где до ближайшей железной дороги километров четыреста!) - это был великий фестиваль, сделанный великими людьми. Если я когда-нибудь попаду в Монтре или на North Sea, я буду восхищаться музыкантами, но не фестивалем, потому что North Sea не может не быть машиной. А здесь я восхищался всем. И одним из самых больших открытий для меня стали даже не "Sun Ra", а местная группа "Кошкун Хогжум", в которой шесть человек играют блестящую world-music, без малейших сомнений сваливая в кучу и тувинский фольклор, и чистый нью-эйдж, и электронику, и бог знает что еще.
И если я попаду на North Sea, я не буду знать, кто делает этот фестиваль. А кто делает "Устуу-Хурээ", я знаю: человек по имени Игорь Дулуш. Охрипший от постоянного недосыпания, ничем с виду не примечательный человек; замедленная из-за усталости речь, кепка-бейсболка, джинсовая пара. И самый частый вопрос, который он мне задавал: "Как настроение, Юра?"
Хочу вам посочувствовать. За чередой заезжих знаменитостей, посетивших Россию в этом году, многие из вас, уважаемые читатели, упустили тот редкий шанс, ради которого стоило по-настоящему постараться. Можно только вообразить, какой бы стоял тарарам, если бы в наши края вдруг занесло Джона Колтрейн (John Coltrane), будь он жив, или Майлса Дэйвиса (Miles Davis), не будь он сейчас в тех же эмпиреях, что и Колтрейн. Вероятно, не все осознают это, но приезд "Сан Ра Аркестра" (Sun Ra Arkestra) на российскую территорию - событие не меньшего масштаба. Нет на земном шаре другого оркестра, благодаря которому современная музыка в целом стала такой, какой мы ее знаем - в первую очередь, конечно же, импровизационная музыка, но также и многие другие направления, от панка до электроники и мультимедийных представлений. И хотя сам Сан Ра (Sun Ra) покинул земную орбиту и взял курс на Сатурн в 1993-м году, Аркестра продолжает жить полнокровной жизнью - бэнд бесконечно далек от того, чтобы стать мемориальным; отчасти, думается, потому, что, в отличие от других коллективов фри-джазовой эры, он был построен не на самовыражении, а на творческой дисциплине. 
Другие члены оркестра - их число и состав меняется в зависимости от ситуации - люди разного возраста и опыта; кто-то, как вокалист Арт Дженкинс (Art Jenkins) пришел к Сан Ра в далеком 62-м, кто-то, как тромбонист Дэйв Дэйвис (Dave Davis), начал играть всего лет пять назад, но, так или иначе, всех их объединяет искренность и понимание того, что Аркестра - не столько субъект экономики шоу-бизнеса (к слову, Сан Ра в свое время создал один из первых независимых звукозаписывающих лейблов), сколько линза, фокусирующая энергии вселенной, музыкальный медиум между человечеством и остальным миром - неважно, что они при этом исполняют в данный момент, "King Porter Stomp" или хаотическую музыку космоса, переполненного мерцающей неизвестностью.
На поселковом стадионе, среди травы и дощатых трибун, одетые в сверкающие одежды музыканты - с блестящими инструментами в руках, извлекающие из инструментов диковинные звуки - выглядели как посланцы с иной планеты. Мне посчастливилось быть свидетелем контакта, и я чувствовал это. Подозреваю, что если бы летающая тарелка с инопланетянами по воле случая приземлилась в какой-нибудь индустриально развитой стране, пришельцы скорее всего были бы уничтожены или использованы для изощренных лабораторных опытов. Насчет Тувы можно быть твердо уверенным: там бы этого не случилось. Аркестранты пользовались неизменной приязнью тувинской публики. Когда они не играли, не проходило минуты, чтобы кого-нибудь из них не поставили в ряд со старушками, маленькими детьми и их родственниками из числа многочисленных зрителей и не сфотографировали на память. Но они не спешили укрыться в своей тарелке, позитивные вибрации переходили из повседневного общения в музыку, из музыки - в разлитый в воздухе солнечный свет, и ощущение этого единства останется с теми, кто побывал на "Устуу-Хурээ" в эти незабываемые дни. Хочется верить, что будет и на вашей улице праздник, уважаемые читатели.
