502 Bad Gateway

502 Bad Gateway


nginx/1.24.0


ПОЛНЫЙ ДЖАЗ

Выпуск # 37
2003

Джаз-карнавал 2003: иллюстрация к дискуссиям, часть 2
часть первая

Джон СэлмонВторой день (19.09) начался выступлением профессорско-преподавательского трио из Университета Северной Каролины (как это там водится, университет - понятие территориально распределенное, два члена трио преподают в Гринсборо, третий - в Рэли, Сен-Чепел, и Гринсборо). Преподавание джаза в этом заведении, как считают сами американцы, превосходное - если кто доверяет рейтингам, то оно, заведение, в США пятое из многих десятков. Разумеется, музыканты трио - не звезды мирового джаза. Действующие звезды не идут на постоянную преподавательскую работу, предпочитая удовлетворять свое желание поделиться опытом и пообщаться со следующими поколениями спорадическим участием в мастер-классах (у них это парадоксально, но очень точно зовется клиническим исследованием, а приглашенный музыкант - клиницистом). Значительная часть одаренных музыкантов сознательно предпочитает не слишком яркую, но весьма стабильную, лишенную взлетов и падений и, главное, долгую карьеру преподавателя поискам той единственной пряди волос, что, по словам Д'Артаньяна, растет на голове у Случая. Тем более, что участие в концертах и совместное музицирование с теми, кто сумел ухватиться за упомянутую прядь, преподавателям вовсе не заказано. Лидером UNCG Jazz Faculty Trio (G - это Greensborough) является контрабасист Стив Хейнс, директор Программы изучения джаза имени Майлса Дэйвиса. Он играл со многими известными музыкантами (в их числе - Адам Нуссбаум, Марк Левин, Малгру Миллер, Кенни Гарретт), выступал на фестивалях в США, Канаде и Северной Европе; незадолго до приезда в Кишинев и к нам выпустил на лейбле Artists House альбом (Steve Haines Quintet: "Beginner's Mind"). Стив учился в St.Francis Xavier University в Канаде (степень бакалавра в музыкальном исполнительстве) и University of North Texas (степень магистра музыки). Удивительно, но пианист Джон Сэлмон, преподающий джаз в том же UNCG - музыкант академический. Он получил диплом солиста в Hochschule fur Musik (Фрайбург, Германия), затем учился в знаменитой Juilliard School, где получил магистерскую степень, и в университете Северного Техаса, от которого имеет степень доктора музыкальных искусств. В качестве исполнителя академической музыки имеет множество всяческих лауреатств, в том числе и весьма престижных; записывался в Европе и США. Дэйв Брубек посвятил пианисту две пьесы, так что вряд ли удивительно, что Дэйв записал (на лейбе Phoenics) диск, который называется "John Salmon Plays Brubeck Piano Compositions".
Третий участник, барабанщик Томас Тейлор, начал играть на ударных в возрасте 6 лет, его первыми инструментами были горшки, кастрюли со сковородками, обувные коробки и чемоданы. Вскоре он начал играть вместе с детским церковным хором, а к 15-ти годам уже играл в ансамблях с людьми вдвое старше себя. Немудрено, что он был замечен и приглашен получить музыкальное образование в Школе музыки уж известного нам UNCG, где он открыл для себя, что не знает почти всей музыки. Еще в университете Том основал (вместе с басистом Джоном Брауном) квартет In the Black, с которым играл в Штатах и Японии. По окончании университета Том был приглашен преподавать ударные в UNC, что не помешало ему поиграть с Эриком Алекзандером, Бобби Шью, Венессой Ройбен, Джимом Снайдеро, Кенни Гаррретом, Кевином Махогани, Марком Левином и Марком Уитфилдом. Он недавно издал свой первый диск под названием "Introducing Tom Taylor".
Я был столь подробен, поскольку тема образования (вернее, отсутствия джазового и/или наличия консерваторского) была важным моментом дискуссии. Я хотел поговорить об этом с музыкантами еще более подробно, но из-за краткости их пребывания в Одессе ничего не вышло. Остались только впечатления от их игры.
Играли же вполне мэйнстримовую программу, и играли ее очень профессионально, крепко, точно. Ни технических проблем в солировании и сопровождении, ни приблизительностей в аранжировке, ни проблем в построении соло, ни затруднений во взаимодействии. Все эти обязательные как с академической, так и с джазовой точки зрения элементы, несомненно, присутствовали. Имело место даже нечто большее. Хотя сегодня мэйнстрим характерен главным образом головоломными вычислениями в реальном времени (мне иногда кажется, что "прогресс" в мэйнстриме каким-то образом коррелирует с увеличением мощности компьютерных процессоров), не они составили то интересное и относительно оригинальное, что было в этом выступлении. Пианист более или менее удачно компенсировал недостаточную яркость и эмоциональность своей игры различными приемами, идущими от современной академической музыки, басист был не только изобретателен, но и весьма выразителен, а барабанщик показал исключительную точность в нюансах и незаурядный такт.
Было ли услышанного достаточно? На мой взгляд - нет. Мы услышали нечто вроде "как надо играть джаз тем, кто сам не знает, как его играть и что нужно слушать, если кто не знает, что он хочет услышать", то есть отличный урок для начинающих. Этого более чем достаточно для мастер-класса, эта музыка была бы превосходной по содержанию и очень хорошей по исполнению для абонемента "Джаз для тех, кто его не знает" (тут нужны были бы, наверное, еще и квалифицированные комментарии теоретиков джаза, буде таковые обнаружатся), но в концепцию сильного фестиваля это выступление не очень укладывалось. Несмотря на эти замечания, музыкантов, в общем, было интересно и очень небесполезно послушать. Публика приняла музыкантов очень хорошо, найдя свое узнаваемое и свое понятное и тут. Впрочем, хоть я и сам грешу выражениями типа "публика принимала", но не сомневаюсь в том, что глубокого смысла они не имеют: разные части аудитории рукоплещут по разным, в том числе и прямо противоположным причинам. 

Lera Gehner BandВо втором сете мы слушали Lera Gehner Band. Этот коллектив - результат творческого марьяжа питерской группы Doo Bop Sound и незаурядной музыкальной артистки Леры Геннер (я намеренно не называю Леру ни певицей, ни вокалисткой, поскольку ее вклад в образ этого своеобразнейшего ансамбля явно шире). Ее хрипло-сиплое, "нутряное", до предела физиологичное контральто, мощная подача, непрерывное полушутовские-полулюбовные актерства, продуманный эпатаж, тщательно подготовленная, но выглядящая абсолютно небрежной мешанина из роковых, фанковых, собственно джазовых и чуть не регговых и хип-хоповых приемов органично сочетаются с аналогичной полистилистической мешаниной аранжировок (сделанных саксофонистом ансамбля Алексеем Поповым), представляющих хорошо известные стандарты в совершенно необычном свете. К сожалению, я не слышал музыкантов Doo Bop Sound в их собственном проекте, но не сомневаюсь, что появление Леры Геннер побудило их играть еще более, если можно так выразиться, перпендикулярно самим себе. 
Lera Gehner Band Музыка Lera Gehner Band - это более чем бурный выплеск темперамента людей, играющих себя и для себя. Слушая их, я вспомнил (увы, без подробностей) случайно попавший ко мне в начале 70-х американский виниловый диск, где черные музыканты играли и пели в своем собственном клубе для себя, называя эту музыку "грязной". Она и была грязной в том смысле, что в ней 1) при крайне высоком профессионализме музыкантов подчеркнуто отсутствовал какой бы то ни было аранжировочный и исполнительский перфекционизм и 2) она взывала не к разуму и музыкальной эрудиции, а непосредственно к желаниям, эмоциям, настроениям самого что ни есть телесного свойства. Хотя стилистика той пластинки была совершенно другой, музыку Lera Gehner Band тоже можно было назвать "грязной" - и ровно по тем же причинам. 
Lera Gehner При этом по части собственно музыкальности у музыкантов все в полном порядке, партии саксофона и гитары (Попов и Дегусаров, оба - Алексеи) технически сложны, изобретательны и остро выразительны, ритм-группа (Алексей Никонов на клавишных, Владимир Кольцов-Крутов на контрабасе и Николай Миронов на ударных) обеспечивают мощнейшую ритмическую пульсацию, ансамблевое взаимодействие свидетельствует о полном взаимопонимании. В общем, музыканты на сцене создают по-настоящему классное "заводилово", и зал, естественно, заводится, невзирая ни на наличие музыкального образования, ни на его отсутствие, ни на свои стилистические предпочтения. Все это заводилово сделано не только талантливо, но и умно: музыканты не только деятельно участвуют, но и все время посматривают на себя со стороны, иронизируют над собой и произведенным впечатлением. И, поскольку все это, наряду с мелодией, гармонией, ритмом, стилистикой, фактурами, свингом энд драйвом так или иначе работает на конечный результат - наше восприятие организованного звучания, то так и хочется спросить профессиональных музыковедов: можно ли ВОТ ЭТО (но только все вместе, а не отдельные компоненты, которые я, даже ежели названия не знаю, слышу вполне отчетливо) подвергнуть анализу, а если да, то можно ли из результатов анализа опять (с помощью какой-то джаз-фанк-рок-группы из консерватории, например) собрать то, что получается у Lera Gehner Band? Или все-таки, как это представлялось бы правильным в естественных науках, отложим большую часть анализа до той поры, пока граждане нейрофизиологи не установят достоверно, каким образом наши мозг, желудок и прочие органы реагируют на определенным образом организованное звучание? А? И покричим пока что на полном заводе "браво, Лера, молодцы, ребята", а? Кстати, этот проект интересен еще в одном отношении: он явно имеет высокие шансы быть востребованным и хорошо продаваемым, что для музыки содержательной, вообще говоря, не очень характерно.

Анатолий КроллПоследний сет принадлежал Анатолию Кроллу, представлявшему свой последний пока что проект - квартет "Мы из джаза". За исключением самого Анатолия Ошеровича и названия, ничего общего этот квартет с одноименным фильмом (в свое время чрезвычайно популярным как среди тех кто уже тогда любил джаз, так и среди тех, кто о нем не имел ни малейшего представления) не имеет. С первой же пьесы стало понятно, что Кролл не только остается в нашем джазе все той же мощной, умной, тонкой и хорошо воспитанной Личностью, но также является и блестящим джазовым педагогом. Несмотря на молодость, его очень молодые партнеры (Антон Румянцев - тенор-саксофон, Петр Ившин - барабаны и Григорий Зайцев - бас) показали не только - как это было бы характерно для столь молодых и столь талантливых людей - свою индивидуальность в солировании, но и тонкое понимание той глубокой и богатой музыки, которую создает Анатолий Ошерович.
Петр ИвшинИ то сказать, в этой музыке то, что я назвал бы спецэффектами, напрочь отсутствует. Вместо них - сильная, умная, тщательно продуманная и до блеска отполированная композиторская работа. Композиции красивы без красивостей, отличаются твердой и богатой основой, продуманным, полным драматизма развитием, большим простором как для самовыражения индивидуальностей, так и ансамблевой игры. Все эти возможности композиций используются до предела. В головоломных по технической сложности соло виртуозный Румянцев сумел не утратить ни общей линии произведения, ни выразительности звучания, ни той точки, где его поджидают коллеги. Фантастической изощренности полиритмические брейки Петра Ившина, играющего, казалось бы, в полном самозабвении, так что чуть не все акценты оказываются не там, где их ждешь, оказываются, тем не менее, точно вписаны в общую музыкальную ткань. Басист Григорий Зайцев - несколько менее виртуозный в солировании, чем его коллеги - весьма надежен в поддержке "тех и этих", и на протяжении всего сета являлся, так сказать, хранителем ритмического единства. И, наконец, сам Кролл. Он, казалось, играет совсем на другом инструменте, не на том, что играли пианисты, выступавшие до него. Яркий, мощный звук (там, где была нужна яркость и мощь), мягкие, лиричные, разреженные звуки (там, где, по условию общей музыкальной задачи, требовалась мягкость и лиричность). И все время внимательное, твердое и опекающее и в то же время уважительное сопровождение молодых коллег.
Все эти компоненты не могли не сложиться в яркое, выразительное, умное, насыщенное звучание всего коллектива и, разумеется, произвело весьма сильное впечатление - я даже иногда сомневался, что эту музыку играет квартет. Анатолий Ошерович в превосходной форме, а выбор младших партнеров кажется безупречным. Есть что послушать, есть чего ожидать.

Сергей СтаростинСуббота (20.09) началась с импровизации в программе. На первый сет приехало 2/3 запланированного трио Шилклопер-Волков-Старостин, которое, в свою очередь, было заменой первоначально запланированного Moscow Art Trio (Альперин-Шилклопер-Старостин). Так или иначе, а замечательный и хорошо у нас известный контрабасист Владимир Волков доехал. Не менее замечательный, но у нас не известный знаток русского фольклора, умелец и охотник поиграть на разнообразных народных инструментах Сергей Старостин тоже доехал. Во втором сете должны были выступать французы - Катрин Делоне (кларнет, редко встречающийся альтовый кларнет и сопрано-саксофон) и Бруно Токанн (ударные), к которым должны были во второй части выступления присоединиться Волков с Кузнецовым. Было решено объединить два сета, с тем, чтобы музыканты поиграли разными составами - от сложившихся дуэтов до никогда не репетировавшего квинтета. 
Владимир Волков Начали Старостин с Волковым. Для неподготовленного слушателя сочетание песни, исполненной народным, безо всякой сладкогласности, голосом с плотным, авангардным, далеким от повторений и опеваний мелодии басовым субстратом было чуть не шокирующим. Фактически, в первые моменты единственной зацепкой для многих слушателей были слова песен - зал замер и вслушивался. Потихоньку привыкли: несмотря на авангардность, басовая партия содержала все, что ей положено было содержать в этом составе - и ритмическую основу, и сложные гармонические (не обязательно в классическом смысле этого слова) построения, и фантастические по звукоизвлечению сольные элементы, что, с одной стороны, очень выгодно оттеняло мелодическую линейность Старостина, с другой же создавало полное иронии сочетание аутентично звучащего фольклора со сложно организованным басом. Казалось бы, у дуэта не очень много возможностей для оркестровки. Ан нет: Сергей Старостин использовал, помимо голоса, разнообразные народные духовые и гусли, а Владимир Волков порой извлекал из своего контрабаса звуки, более характерные если не для скрипки, то уж точно для альта, не говоря уже об имитации различных ударных. В результате дуэту удалось сохранить аромат русского фольклора и в то же время показать его высокую продуктивность в качестве основы для нешаблонной современной музыки.
Катрин ДелонеМосковско-питерских гостей сменили гости из Франции. Катрин Делоне блестяще владеет своими кларнетами и саксофоном. Она получила отличное классическое музыкальное образование, окончив сначала консерваторию, а затем и аспирантуру, но область ее интересов не поместилась в академическое исполнительство. Катрин демонстрирует удивительное сочетание высокотехничной мужской игры с мощной атакой, плотным звучанием, высокой точностью в беглых пассажах, владеет расщеплением основного тона и всякими перкуссиями на клапанах. Вместе с тем звучание остается теплым и ясным даже на пианиссимо (что вызывает заслуженное восхищение, если кто понимает). Весь этот мощный исполнительский арсенал оказывается отличной базой для тонкой, мелодичной, полупрозрачной звукописи - вплоть до полного, в буквальном смысле этого слова, растворенного звучания (в двух пьесах Катрин использовала в качестве резонатора наполовину наполненное водой обычное цинковое ведро). При всей медитативности игра Катрин все время сохраняет ритмичность, и виртуозный барабанщик Бруно Токанн (в отличие от Катрин, он - самоучка и почти не помнит себя не умеющим играть на ударных) не отвлекается на отбивание граунд-бита, играя на создание полиритмической подложки с богатыми и разнообразными фактурами. (Забегая вперед: "Я обожаю намеки" - говорит Катрин. - "Играть с такими музыкантами, как Бруно, как ваши Волков, Кузнецов и Старостин - это настоящее наслаждение, они мыслят далеко от прямолинейных ходов, и вместе с тем они все слышат и очень точны").
Юрий КузнецовЗавораживающее действо продолжается довольно долго, вводя зал в некий транс, но тут французов сменяют Старостин с Волковым и примкнувший к ним Юрий Кузнецов. Юра - давний партнер Волкова, а вот со Старостиным играет впервые, что, собственно, мне и любопытно. И в самом деле, становится очень интересно. Старостин удерживает настроение этакой жалостливой напевности, а Кузнецов подхватывает иронический пласт музыки и начинает перебрасываться с Волковым ритмогармоническими репликами. Это настоящий звуковой театр, даже шутовство: как будто умные зрители смотрели дурной мелодраматический сериал и предавались, говоря молодежным языком, стебу, не забывая при этом время от времени утирать слезу. Чего-то такого я и жаждал и, по счастью, получил. Настоящее звуковое шоу, увы, было адекватно понято лишь небольшой частью зала. 
Старостин, Кузнецов, Волков В антракте моя жена подслушала следующий характерный разговор двух образованных, часто встречаемых на концертах академической музыки дам: "Просто кошмар. Во втором ряду несколько человек вели себя просто ужасно. Понимаешь, у песни такой текст трагический, а они что-то там подпевают и смеются..." - "Да, это какой-то ужас, я тоже возмущалась"... Хе! Забавно, но речь шла о компании, в которую входила как сестра Юры Кузнецова (блестяще окончившая консерваторию), так и ваш не очень покорный слуга (который консерваториев не заканчивал, но музыку, говорят, слушать умеет). Что это, спросил я себя? Неужели они полагают, что Старостин - бесспорный солист, и Кузнецов с Волковым только то и делать должны, что ему благозвучно аккомпанировать? Виновна ли их (участниц подслушанного диалога) привычка к академической музыке вполне определенного репертуара в ограниченности их интерпретации услышанного? Можно ли назвать наиболее популярные образцы академической музыки попсой, и если да, то не приводит ли ее частое, углубленное и даже ученое слушанье к возникновению неких фильтров, которые затрудняют восприятие всего отличного от попсоподобия?
Бруно Токанн, Катрин Делоне и ведроНо это я опять вперед забежал. Юрий Кузнецов остался за роялем, а Волкова со Старостиным сменили французы. Мягкой медитативной мелодичности Катрин Делоне была противопоставлена агрессивно-настойчивая, изобилующая диссонансными аккордами игра Кузнецова. Бруно Токанн по-прежнему изощренно работал на заполнение. Завершало это очень длинное, около двух часов, отделение спонтанная импровизация квинтета. Катрин Делоне и Сергей Старостин успешно поделили "духовую" часть диапазона, а ритм-группа в этой спонтанной импровизации была выше всяких похвал. Не буду и пытаться пересказать: музыканты полны решимости встречаться и записываться вместе, так что я надеюсь, что эту замечательную музыку услышат многие.

"Камерата"В последнем сете фестивальных дней выступала любимая моя "Камерата". И не только моя - в Одессе "Камерату" знают и ждут. Стилистика этого выдающегося a capell'ного септета из Минска изменений не претерпела, а вот программа довольно ощутимо обновлена, да и в уже знакомых вещах тоже слышны доработки в голосах и подголосках. В программе преобладала авторская музыка "Камераты": музыканты совершенно справедливо решили, что аудитория достаточно хорошо знакома с их музыкой, так что аранжированные джазовые стандарты хотя и нужны, но в умеренном количестве. Качество аранжировок и звука остались у "Камераты" на прежнем запредельном уровне, а качество шоу несколько повысилось: музыканты теперь не стоят на сцене дружно в ряд, а удачно и довольно умело перемещаются в соответствии с настроением музыки. Это было отличное выступление, на вполне ожиданном от таких музыкантов уровне, отчего писать о нем без повторений того, что я уже имел удовольствие писать раньше, особенно трудно. Так что я сразу перейду к итогам.

Музыка фестиваля дала отличную пищу для ума (как замечено G.C.Levine, "Food for thought requires a mind with teeth", и я надеюсь, что мы не сломаем зубы своих умов на этой проблеме и не выбьем их друг другу неквалифицированным противостоянием). Мы слушали музыку, и как непосредственная реакция, так и реплики слушателей наводили на мысль, что если что и нуждается в изучении и наведении порядка, так это то, (1) как мы непосредственно воспринимаем, (2) как и что мы успеваем проанализировть в реальном времени и (3) какие наклонности и предубеждения могут быть заложены и закладываются спецификой нашего образования. Что до непосредственного восприятия, то тут все слушатели находятся в более или менее равном положении - было нетрудно заметить, что такие довольно полярные выступления, как Lera Gehner Band, явно и громко взывающая к приземленно-телесному восприятию, и "Камерата", не менее явно и не менее громко апеллирующая к восприятию возвышенно-душевному, чтоб не сказать духовному, слушаются на ура и доводят публику до экстатического состояния. Музыка же более сложно устроенная, нуждающаяся в некой интеллектуальной обработке, явно делит аудиторию на две части. Первая группа принимает эту музыку такой, какая она есть и, если и не может воспринять ее сразу, то пытается научиться ее воспринимать на ней самой, на ее собственной структуре и динамике развития. Вторая группа рассматривает эту музыку с точки зрения какой-то другой, более ей знакомой и привычной музыки - будь то стандартно исполненные эвергрины, академические произведений позапрошлого века или попсовые хиты. Разумеется, второй группе туговато приходится. Что до образования, то нет никакого сомнения в том, что любое образование, не имеющее в своей основе строгой и последовательной методологии познания (а гуманитарные дисциплины и вместе с ними соответствующее образование пока что очень далеки от нормальной методологии познания) устанавливает множество всяческих фильтров и воспитывает достаточное количество предубеждений. Теория музыки (как и многие другие гуманитарные теории) все еще в пеленках, она, по большей части, пытается оправдать музыкальный status quo задним числом, вдаваясь в построение тонких теорий того, что было. Я не отрицаю того, что эти тонкие теории могут быть весьма полезны для улучшения академического исполнительства, но уже для слушанья академической музыки они вряд ли нужны. Предсказательная же сила теории музыки, по признанию самих теоретиков, равна нулю, так что говорить о том, что музыковеденье вышло за рамки описательной стадии и хоть сколько-нибудь приблизилось к тому состоянии, когда его можно будут называть наукой, пока что не приходится. Остается надеяться, что когда-то мы получим (от нейрофизиологов, ибо на психологов рассчитывать нечего) какие-то базовые научные соображения о том, как и чем мы воспринимаем организованное звучание. Не исключено, что построенная на таком знании другая теория музыка будет также теорией и другой музыки. До той поры мы можем прилежно изучать гармонию с полифонией и даже сможем в ряде случаев сказать, как соотносятся между собой разные части музыка (синтаксис), но вряд ли узнаем, что мы в этой музыке слышим (семантика). Такова на данный момент добыча шахтера - к удовольствию или неудовольствию уважаемых гг. садовницы, пограничника и санитара леса.

"Плэйбоевы"Чуть не забыл. Была же и карнавальная часть джаз-карнавала, т.е. всякие музыкально-уличные события, но я, по своей привычке, их не видел. А вот устроенный на следующий день, в воскресенье (21.09) гала-концерт на открытой площадке, организованной, что называется, центрее не бывает - прямо перед Оперным театром, по улице Ришельевской от улицы Ланжероновской до улицы, правильно, Дерибасовской, - вот это я слышал. Погода благоприятствовала, и тут выступили как те, кто участвовал в собственно фестивальной программе, так и те, кого в этой программе не было. Выступали: умеренно хороший джаз-оркестр Одесского музыкального училища под управлением Николая Голощапова, интересный и живой этно-фьюжн коллектив "Оазис" из Южного (я писал уже о них, тогда они назывались Air Sea и подавали надежды; сейчас ясно, что они эти надежды более чем оправдывают, так что я твердо рассчитываю услышать их на большой сцене и отчитаться поподробнее), вокальная группа Deja Vu из Казани, Татьяна Боева с отличным и вполне от певицы независимым ансамблем "Плейбоевы", юная вокалистка Наталья Оцабрик (о ней я уже тоже писал, для своих малых лет девочка поет просто потрясающе), ростовские Dixie Friends, Lera Gehner Band, "Камерата" и... простите великодушно, если кого забыл.. Хотя каждое выступление было не очень продолжительным, концерт растянулся почти на четыре часа - к вящему удовлетворению собравшейся публики. Не только что все места на огороженной площадке были заняты: слушатели стояли вокруг площадки довольно плотно, всего собралось по моим прикидкам чуть не за две тысячи человек. Все это человеческое море слушало, подхлопывало, притопывало, рукоплескало и вообще требовало продолжения банкета. Так что есть надежда, что кого-то этот гала-концерт в ряды джазофилов все-таки завербовал.

Фрейдлин, Эртнова, КузнецовНа этом подъеме оно, многострадальное наше джазовое действо, завершилось. Я - малая и довольно специфическая, но все же часть того, что зовется публикой - благодарю тех, кто сделал это возможным: продюсера Михаила Фрейдлина, музыкального директора Юрия Кузнецова, исполнительного директора Наталью Эртнову. Успеху фестиваля немало поспособствовали наши ведущие, умело продававшие, пардон, представлявшие музыкантов и друг друга, отлично знающие джаз Алексей Коган (Киев), приехавший на наш фестиваль, увы, впервые и Михаил Митропольский (Москва), не пропустивший покуда ни одного.
Посмотрим, что сложится в Одессе в 2004-м.

Олег ШестопаловОлег Шестопалов,
собственный корреспондент "Полного джаза" в Одессе

На первую страницу номера

    
     Rambler's Top100 Service