Журнальная версия
 После Нью-Орлеана исторически вторым важнейшим центром существования и развития джаза на территории США был Чикаго, в то время (второе десятилетие прошлого века) - как и сейчас - один из крупнейших городов страны, важнейший промышленный центр и транспортный узел. Расположенный на западном берегу озера Мичиган, Чикаго через сеть каналов связан с самой мощной транспортной артерией страны - рекой Миссисипи, а скрещение железнодорожных магистралей, самого развитого транспорта первых десятилетий XX века, поставило город в условия, в которых он просто не мог не развиваться стремительно. Отстроенный фактически заново после Великого пожара 1909 г., центр Чикаго наряду с Манхэттеном превратился в один из наиболее впечатляющих символов урбанизма в мире (кстати, именно в Чикаго находится высочайшее здание США - небоскреб Сирз-Тауэр, после обрушения в результате теракта башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке оставшийся единственным зданием в стране с высотой свыше 400 метров). Именно в Чикаго в первые десятилетия прошлого века возводились первые (еще до Нью-Йорка) высотные здания (превышавшие сначала 10, затем 15, а затем и 30 этажей), строившиеся по новой, каркасной технологии, ставшей основой для технологии строительства небоскребов.
Именно Чикаго в начале XX века был центром сразу нескольких отраслей промышленности - в первую очередь, пищевой (чикагские скотобойни вошли в историю). Стремительное развитие промышленности в городе требовало рабочих рук, желательно - дешевых. Как раз в это время экономический спад на Юге вообще и в дельте Миссисипи - в частности привел к тому, что сотни тысяч чернокожих, в основном - бывших батраков-издольщиков, потянулись на Север в поисках работы и вообще лучшей доли. Не владея никаким имуществом, с собой они везли только свои рабочие руки - и свою музыку. Сначала из Нью-Орлеана в Чикаго был привезен джаз, а десятилетием спустя с хлопкового Юга начали прибывать блюзмены со своими самодельными гитарами. Но мы говорим о джазе.
С 1910 по 1920 г. черное население Чикаго выросло втрое. Темнокожие селились вдоль восточной стороны Стейт-Стрит, к югу от 30-й улицы, постепенно занимая весь Саутсайд - плоскую, равнинную (как и все окрестности города), распланированную квадратами южную часть Чикаго.
Этим людям была нужна не только работа, но и развлечения. Ночная жизнь на Саутсайде концентрировалась вокруг Стейт-Стрит, где в те годы располагались сотни клубов или кабаре - мест вовсе не высококлассных, недорогих развлекательных заведений для простых людей, предлагавших в одном комплекте сразу несколько удовольствий: выпить, закусить, послушать живую музыку и при желании - потанцевать под нее. Говорят, что по Стейт-Стрит вечерами при электрическом свете ходили тысячи людей, а из дверей и окон всех заведений вырывались звуки живой музыки - и это был почти исключительно джаз. В 1918 г. Чикаго посетил молодой Ленгстон Хьюз, в будущем - знаменитый негритянский писатель, и написал, что "полночь там подобна свету дня". Трубач Эдди Кондон впоследствии сказал, что в те годы на Стейт-Стрит достаточно было поднять трубу в воздух, чтобы труба заиграла сама.
Короче говоря, Чикаго, куда в те годы перебрались десятки лучших нью-орлеанских джазменов (включая Кинга Оливера и молодого Луи Армстронга), где работал сделавший в 1917 г. первую джазовую грамзапись белый ансамбль Original Dixieland Jass Band - один из исторических центров развития джаза, а впоследствии, когда центр развития передвинулся в Нью-Йорк - одна из важнейших джазовых сцен, город, где выступали все значительные музыканты со всей страны и была весьма сильная местная сцена. Есть весьма значительная джазовая сцена в Чикаго и сейчас, причем очень многообразная: от темнокожего ветерана-бопера Вона Фримена до участников одного из самых значительных афроамериканских авангардных формирований, Art Ensemble of Chicago, и до соратников молодого белого радикала Кена Вандермарка.
 Поэтому нет ничего удивительного, что именно в Чикаго расположен один из крупнейших и, с исследовательской точки зрения, важнейших джазовых архивов в США - Джазовый архив Чикаго, вот уже четверть столетия работающий в библиотеке им. Джозефа Регенстайна - центральной библиотеке Университета Чикаго.
Один из крупнейших университетов города (наряду с Северо-Западным и Университетом Штата), У.Ч. (U of C), как его сокращенно называют, расположен в не самом благополучном районе города - в Саутсайде, в районе 50-х улиц. Сам университетский кампус считается относительно безопасным, однако на необходимость ехать в те края городским транспортом, а не на машине, жители Чикаго реагируют с некоторой нервозностью. При этом У.Ч. - в достаточной степени историческое место. В частности, именно здесь (буквально в одном квартале от месторасположения библиотеки им. Регенстайна) находился тот, ныне не существующий, стадион, под трибунами которого в 1942 г. был запущен первый в истории атомный реактор и осуществлена первая в мире управляемая ядерная реакция (теперь на этом месте скромная памятная стела).
Архив работает в здании библиотеки с 1976 г., и с марта 1996 года его возглавляет (и, собственно, составляет весь его штат: остальные его сотрудники - внештатные) куратор Дебора Гилласпи (именно Гилласпи, а не Гиллеспи), полный рабочий день со всем вниманием и даже страстью отдающая своему возлюбленному Архиву, а по вечерам играющая на барабанах в любительском джазовом ансамбле. Каждый ее день расписан по минутам, поскольку, помимо работы с архивными материалами, она беспрестанно консультирует приезжающих в Чикаго ради знакомства с Архивом исследователей, работает над каталогами, над насыщенным и чрезвычайно удобным для справок и консультаций по Архиву
вебсайтом
и т.п. Тем не менее, заранее выделив для вашего покорного слуги два часа своего драгоценного времени, она с удовольствием провела меня по небольшому, забитому материалами буквально до потолка помещению Архива, показала некоторые особенные редкости (вроде сверкающих новизной, нетронутых металлических матриц-оригиналов исторических пластинок на 78 оборотов 70-летней давности - хоть сейчас прессуй с них новенькие диски!) и любезно ответила на все вопросы.
Впрочем, вернемся пока от куратора к самому Архиву.
 В отличие от большинства коллекций в университетской библиотеке, Архив не был создан в ответ на конкретные запросы преподавательско-исследовательского состава. В 1976 г. прочитать лекцию об искусстве управления оркестром в У.Ч. был приглашен кларнетист и бэндлидер Бенни Гудмен, первая суперзвезда свинговой эры. Лекция не только имела огромный успех сама по себе - она заставила двух членов Гостевого комитета музыкального факультета, Мэри Уорд Волконски и Роберта Сэмпла, найти ряд других энтузиастов и вместе с ними основать архив, первоначально предназначенный для увековечивания памяти о раннем этапе развития чикагского джаза (1910-1920). В У.Ч. тогда не было курса истории джаза, не было даже ориентированных на джаз преподавателей на музыкальном факультете, но Архив был успешно создан на основе первых пожертвований, сделанных многочисленным знакомыми Сэмпла и Волконски - музыкантами и коллекционерами. Среди этих знакомых был корнетист Джимми Макпартленд (муж пианистки Мэриэн Макпартленд, в последние десятилетия - ведущей легендарной радиопрограммы "Piano Jazz" на Национальном общественном радио), бэндлидер Ричард Мэннинг, кларнетист Джимми Гранато из оркестра Джимми Дюранте и другие. В той первой коллекции были в основном пластинки на 78 оборотов 1917-1920 гг., но у библиотеки тогда не было оборудования для их воспроизведения, так что помещение в основном использовалось как склад единиц хранения.
Архив постепенно рос - не только за счет пожертвований единичных альбомов и памятных вещей от музыкантов и коллекционеров, но и за счет включения в его состав целых больших коллекций. Джазовый институт Чикаго (общественная организация, занимающаяся поддержкой и развитием чикагской джазовой сцены) подарил Архиву две большие коллекции, принадлежавшие прежним президентам этой организации - Эду Крилли и бывшему главному редактору журнала Down Beat Дону ДеМайклу. Джамил Фиги, один из членов Association for the Advancement of Creative Musicians (движение, объединившее в начале 70-х молодых черных творцов новой импровизационной музыки в Чикаго), подарил большую коллекцию, связанную с историей этого необычного явления в истории нового джаза. Поток отдельных предметов и целых коллекций, вливающихся в состав Архива, продолжается и сейчас. В первые два десятилетия существования Архива этому изрядно помогала Мэри Уорд Волконски, инициировавшая его создание (так, благодаря ее хлопотам свои коллекции Архиву подарили Джимми Макпарленд и его бывшая супруга Мэриэн, которые в 1990 г. даже дали в кампусе У.Ч. благотворительный концерт в поддержку архива).
Архив рос не только за счет увеличения коллекции, но и как исследовательское учреждение. В 1982 г. он наконец перестал быть только складом вещей - за счет финансовых вливаний, сделанных Бенни Гудменом и благотворительным фондом Питера Киуита, к его помещениям добавился читальный зал.
Но только в 2000 г. Архив превратился из немаловажной, но по сравнению со Смитсонианским институтом или Институтом джазовых исследований Ратгерса небольшой коллекции в важнейший источник архивных сведений о джазе в Чикаго - скорее всего, практически исчерпывающий данную тему. Дело в том, что в состав Архива влилась самая большая коллекция за всю его историю, по объему заметно превышавшая все 27 коллекций, что были подарены Архиву за предыдущие 24 года. Это собрание одного из крупнейших джазовых специалистов-любителей - Джона Стайнера.
В 1974 г. знаменитый джазовый журналист Нэт Хентофф выпустил книгу с простым названием "Джаз" - подборку эссе о джазе, написанных двенадцатью критиками и исследователями. Одна из глав была написана Джоном Стайнером и начиналась так: "Слова о том, что искусство отражает время и место своего создания, вряд ли можно подтвердить лучшим примером, чем чикагский джаз". Стайнер утверждал, что, подобно трудовым песням-холлерсам, духовным гимнам-спиричуэлс и блюзу, которые исторически предшествовали джазу, чикагский джаз вырос на специфически американских корнях, на столкновении традиций рас и классов, специфически городских пороков и добродетелей, музыки Юга и городского водевиля, отразив в музыкальной форме то, что означало жить в большом американском городе начала XX века.
Мало кто знал об этом так же много, как Стайнер. Когда в 1920-е годы Стайнер был еще подростком в Милуоки, он то и дело садился в поезд до Чикаго (это всего три часа езды) и проводил целые вечера, обходя джазовые клубы и собирая в них флаеры, входные билеты, афиши и прочие эфемерные, обреченные на недолгую жизнь вещи - которым, собираемым год за годом, объединенным с огромной коллекцией грамзаписей и частными звукозаписями, делавшимися Стайнером в единственном экземпляре (вроде превосходной записи оркестра Дюка Эллингтона в Civic Opera House, сделанной на единственный микрофон, опущенный Стайнером над сценой с чердака здания), суждено было превратиться в крупнейшую в стране коллекцию документальных свидетельств развития джаза в Чикаго.
Стайнер не был музыковедом или историком. Он имел степень Ph.D. in chemistry - эквивалент российской степени доктора химико-биологических наук - и всю свою профессиональную жизнь посвятил химии. Но его хобби, чикагский джаз, занимало его настолько, что в 40-50-е гг. он даже владел, одним за другим, несколькими маленькими лейблами грамзаписи. Так, он выпускал записи некоторых чикагских музыкантов на S.D. Records, совладельцем которого был, и впоследствии купил права на каталог закрывшейся фирмы Paramount Records, что дало ему возможность переиздавать уникальные записи таких гигантов раннего джаза и блюза, как Джелли Ролл Мортон, Кинг Оливер, Бесси Смит ,Ма Рэйни и Блайнд Лемон Джефферсон. Его главной страстью был чикагский джаз 1920-1950-х гг., и страсть эта владела им до самой его смерти в 2000 г. в возрасте 92 лет. Незадолго до кончины он подарил весь свой огромный архив, накопленный за почти 75 лет, нескольким крупным исследовательским учреждениями. Подавляющее большинство досталось Джазовому архиву Чикаго, другие материалы отправились в Университет Висконсина (где Стайнер учился), Институт джазовых исследований в Университете Ратгерс в Нью-Джерси и в Колледж Колумбия.
 Для перевозки материалов в Архив в июне 2000 г. понадобилось четыре фургона. Коллекция Стайнера увеличила объем архива втрое. Первоначально коллекция была сложена в двух комнатах - одна на другой бесчисленные коробки с фотографиями, газетными вырезками, нотами джазовых пьес (около тысячи наименований), клубными флаерами, пробными типографскими отпечатками обложек альбомов, печатными и рукописными аранжировками, лейблами-"яблоками" для грампластинок, сотнями записанных на пленку интервью с ветеранами ранней эпохи чикагского джаза и примерно сорока тысячами грампластинок... Дебора Гилласпи, по ее определению, при взгляде на эти горы сокровищ одновременно ежилась от сознания колоссальности предстоящей работы и исходила слюной от нетерпения скорее разобрать эти горы. За следующие полтора года ей удалось разобрать, описать и каталогизировать всего пять процентов от коллекции Стайнера, но она не опускает рук и упорно продолжает эту работу.
Таким образом, научное значение архива резко выросло - и, кстати, не только за счет увеличения фондов, но и за счет роста интереса студентов музыкального факультета. За последние годы увеличилось количество студентов (в основном с отделения этномузыкознания), пишущих научные работы (включая дипломные) на материалах архива и заодно помогающих с описанием и каталогизацией. Так, в 2000 г. в Архиве работали студенты, пишущие следующие научные работы:
"Женские джазовые оркестры смешанного расового состава в 1930 годы";
"Развитие джаза в Германии после Второй мировой войны";
"Рост общественного интереса к джазу в Южной Корее после Корейского конфликта начала 1950-х годов".
Кстати, уже из одной формулировки тем можно заключить, что Архив хранит материалы, отнюдь не только касающиеся одного лишь Чикаго.
Благодаря всем этим изменениям декан музыкального факультета У.Ч. Ричард Кон надеется, что в самом ближайшем будущем факультету все-таки удастся получить штатную единицу профессора по истории джаза, для того чтобы укрепить роль Университета как центра изучения джаза в Чикаго. "Я хотел бы видеть Чикаго местом, которое студенты выбирают, чтобы заняться изучением джаза как академической дисциплины", писал Кон в "Журнале Университета Чикаго" в апреле 2001 г. "Я хочу, чтобы наш университет был первым местом, о котором они думали бы в этой связи, и уверен, что это вполне достижимая задача".
Речь идет именно об изучении джаза с точки зрения академической - музыковедения, социологии музыки, истории музыки - а не с точки зрения исполнительства (что есть прерогатива консерваторий, уверен Кон). У.Ч. славится "интердисциплинарным" подходом, и Ричард Кон хотел бы придерживаться этого подхода и в отношении джаза - что уже происходит на практике: студенты работают над темами, связанными с джазом, не только на музыкальном факультете, но и на отделениях антропологии (!), социологии, экономики, киноведения, истории и английского языка. Кон заключает: "У меня есть ощущение, что У.Ч. сможет быстро развиться в крупный центр джазовых исследований, и Архив будет становым хребтом этого развития". Сразу несколько событий последних лет позволяют разделить уверенность Кона: и растущий интерес студентов, и включение в состав Архива крупнейшей коллекции Стайнера, и такой малозначащий на первый взгляд, но имеющий на деле далеко идущие последствия факт, что избранный в конце 2000 г. новым президентом Университета Чикаго Дон Майкл Рэндел - не только ученый и администратор, но и джазовый музыкант-любитель.
Естественно, развитие Архива означает и новые обязанности его куратора (и все еще единственного штатного сотрудника) - Деборы Гилласпи. Ее постоянно приглашают читать специальные лекции на разных отделениях (только за последнее время - для изучающих расовые отношения, историю музыки, историю кино и американскую историю). Каждое лето, начиная с 2000 г., она читает два небольших лекционных курса в Школе общих исследований им. Грэма (общественном учебном заведении заочного и вечернего образования, типа существовавших у нас в советское время "народных университетов") - оба во время джазовых фестивалей (South Shore Jazz Festival и проводимого Чикагским джазовым институтом Chicago Jazz Festival). Кроме того, она много и успешно консультирует не только исследователей, приезжающих поработать в Архиве, но и съемочные группы, и филармонические общества. Так, она выступала консультантом в проекте выставки, посвященной Луи Армстронгу, которую проводил Чикагский симфонический оркестр, при подготовке конференции о джазе, проводившейся Университетским центром исследований вопросов расы, политики и культуры (май 2001 г.), а также на фильме "Sweet and Lowdown" (в российском прокате - "Сладкий и гадкий": ироничная комедия Вуди Аллена 1999 г., посвященная выдуманной истории никогда не существовавшего гитариста 30-х годов по имени Эмметт Рэй) и на нашумевшем документальном сериале Кена Бёрнса "Джаз" (этой последней работой она, впрочем, осталась очень недовольна, о чем см. ниже). И это только малая толика консультаций, которые она проводила: съемочные группы то и дело обращаются к ней, чтобы выяснить, как в тот или иной период выглядели интерьеры джазовых клубов, как одевались музыканты и их поклонники и т.д. Помимо потока подобных вопросов, немалую часть ее почты составляют вопросы от школьников 7-8 классов, решивших подготовить доклад о джазе: "Пожалуйста, пришлите мне завтра все, что у вас есть о джазе".
 Столь радужное будущее и настоящее Архива омрачается одним лишь "но": недостатком денег, времени и места. Хотя библиотека и музыкальный факультет всячески поддерживают Архив, бюджет его слишком мал, а занимаемые площади практически исчерпаны (коробки из коллекции Стайнера сложены вдоль проходов между стеллажами во всех помещениях архива, так что до некоторых материалов физически невозможно добраться). Бюджет не позволяет нанять постоянных работников с опытом настоящей архивной работы - только подрабатывающих студентов, которым Гилласпи в принципе не может доверить работу с самыми редкими, ценными и хрупкими единицами хранения. Например, Архив располагает большим количеством 16-дюймовых ацетатных дисков, которые использовались в первой половине прошлого века на радиостанциях. Они хрупки, как картофельные чипсы: за полстолетия ацетат высох, и диски ломаются буквально при взгляде на них, не говоря уж о неаккуратных прикосновениях. Архив отчаянно нуждается прежде всего в еще одном архивисте с опытом работы по переводу звуковых материалов с ветхих и хрупких носителей в современные форматы, в том числе цифровые. Вторая в приоритетной системе Архива неотложная нужда - обработка и каталогизация неисчислимых бумажных документов для включения их в исследовательский оборот (пока что они в массе своей лежат мертвым грузом - тогда как архивный документ должен не только храниться, но и работать на науку).
Только три коллекции из вошедших в состав архива к настоящему времени полностью каталогизированы. Это коллекции Франца Джексона, Джимми и Мэриэн Макпартленд и Джимми Гранато - кларнетиста и саксофониста некоторых чикагских ансамблей периода "возрождения диксиленда" (движения белых музыкантов 40-50-х гг., пытавшихся отринуть достижения свинговой и, тем более, бибоповой эры и вернуться к стилю раннего нью-орлеанского джаза - неизбежно в упрощенной, формализованной, окостеневшей форме) - групп Арта Ходеса, Джимми Дюранте и Смоуки Стовера. Гранато - последний, кто учился непосредственно у пионеров чикагского джаза. Он все еще активен на чикагской диксилендовой сцене.
Перед тем, как в Архив привезли коллекции Джона Стайнера, описано и каталогизировано было около 10% его фондов. Теперь эта цифра упала до трех процентов общего объема. Два небольших хранилища на третьем этаже библиотеки Регенстейна забиты материалами так, что в них почти не видно потрепанного оранжевого ковра, которым покрыт пол. Но Дебора Гилласпи не унывает. День за днем она работает с приходящими исследователями, обновляет вебсайт Архива, управляет своими помощниками-студентами, следит за переводом бесценных архивных документов и записей в цифровую форму (или делает это сама), отвечает на исследовательские запросы со всего мира и иногда, в редкие свободные минуты, ныряет в хранилища, чтобы, порывшись, вынуть очередное бесценное сокровище джазовой истории и занести его в каталог.
Что же это за человек? Каковы ее взгляды на то, что она делает, на будущее и настоящее чикагского джаза?
Об этом - в следующем номере.
 Кирилл Мошков,
редактор "Полного джаза"
фото автора
|
